– Геля знает?
– Нет, и я надеюсь, что не узнает. Хотя бы до поры до времени.
– Я никому, Ярый. Ты же знаешь.
– Знаю и очень рассчитываю на тебя.
Витюша ещё раз бросает взгляд на Ритку.
– Ну тогда, Ярослав Сергеевич, не смею тебя задерживать, – он коротко хлопает меня по плечу. – Рад за тебя, брат. Я боялся, ты не скоро оправишься после развода.
– А теперь мне и вовсе не до прошлого, – усмехаюсь другу. – Ты даже не представляешь, сколько хлопот появилось в моей жизни с этой девчонкой.
Он добродушно смеётся, не подозревая, что хлопоты эти лишь отчасти связаны с беременностью. Вот уж что беспокоит меня не столь значительно, как железные улики против девушки. Чуйка и доверие – это одно. Но совершенно другое – упрямые факты, которые пока играют не мне на руку.
Провожая взглядом патрульную машину и устраиваясь за рулём, я отбрасываю упрямую мысль в долгий ящик. Додумаю как-нибудь потом.
Прямо сейчас я не готов принимать решение, как поступлю с Ритой, если не смогу доказать её непричастность.
Стоит мне тронуться, как Ритка, встрепенувшись и поправляя распахнутые полы пальто, чтобы было удобнее сидеть, таращится на меня.
– Я так перепугалась! Что им было нужно?
– Да так… Знакомый подполковник решил спросить, как у меня дела, – говорю правду.
Я уже утомился жить во лжи. С того самого момента в тёмном переулке и до настоящего времени, мне кажется, я только и делаю, что сочиняю сказки.
– И много у тебя таких знакомых?
– Достаточно.
– При твоём-то образе жизни? – смеётся она.
– Эй, а что с ним не так? – деланно возмущаюсь.
– Разве тебе по роду деятельности не претят такие знакомства?
– Вовсе нет. Совсем даже наоборот.
– А-а-а-а, – протягивает Ритка. – Я поняла. Это продажные менты, которые тебя прикрывают, да?
– Ага, – еле сдерживаюсь от хохота. – Рит, скажи честно, я так сильно похож на негодяя?
– А я до тебя с негодяями дел не имела, – фыркает Рита. – Сначала был родительский дом, потом – мужнин.
– А может, я вполне себе законопослушный гражданин, честный бизнесмен..?
– Честные и законопослушные граждане девиц по подворотням не отлавливают, – насупливается девушка, отворачиваясь от меня.
Всю оставшуюся дорогу Рита меня игнорирует, и я тихонько закипаю. Вот же несносная леди! Ещё и нос воротит! Не подходит этой фифе, значит, ею же выдуманный образ? Великолепно! Да знала бы она, что вся моя жизнь летит в тартарары от этого идиотского желания защитить её…
«А что же не рассказываешь, Ярик? – нашёптывает голос в моей голове. – Неужто, боишься?»
Боюсь. Сбежит ведь, дурында, узнав правду, а куда ей с пузом? И так того и гляди сломается под тяжестью веса плода. Бросаю взгляд на её задумчивое лицо и моментально остываю.
– Рит, а Рит, – протягиваю весело и бодро.
– Чего тебе?
– Как дочку назовём?
– Я пока не придумала, – она осекается и сжимается.
Странная она. Вот уж правда, никогда мужчине не понять женщину. И чего надулась опять?
– Говори, – предлагаю ей.
– О чём?
– Например, о том, что тебя беспокоит.
– С чего ты взял, что беспокоит?
– С того, что ты попала в затруднительное положение, потеряна, напугана, беременна… – бросаю взгляд на неё, – мне стоит продолжать?
– Господи, Ярослав, неужто тебе не всё равно?! Сейчас я целиком и полностью завишу от тебя. Я даже не знаю, куда ты меня везёшь!
– Вообще-то, знаешь.
– Только то, что ты мне сказал.
– Только потому, что я говорю правду.
– Ты хочешь сказать, что всегда откровенен?
– Да.
Рита недоверчиво фыркает, но всё равно спрашивает:
– Что ты делал в том переулке?
– Искал тебя.
– Зачем?
– По работе.
– Ты должен был меня куда-то отвезти?
– Да.
– Тоже передать кому-то, как те двое?
– Да.
– Почему себе оставил? Или выжидаешь положенное время? Что за игру ты затеял, Ярослав? Ты понимаешь, что я запуталась? Что мне страшно? Понимаешь, Ярослав? Я не знаю, чего ждать от завтрашнего дня, могу ли я доверить тебе свою жизнь и жизнь собственного ребёнка, безопасно ли мне спать по ночам, не ты ли подставил меня, чтобы взять в свой плен… В моей голове сотни вопросов, и самый главный – зачем тебе всё это, если ты действительно пытаешься мне помочь?
Я молчу, пытаясь подобрать слова. Почему-то я уверен, что для правды сейчас не самое подходящее время. Ритка не станет откровенничать, если узнает, кто я есть на самом деле.
– И всё невероятно осложняется тем, что я видела тебя раньше, – всхлипывает Ритка, а я замираю в ожидании продолжения. Правда за правду – это расклад по мне. – Я видела тебя в доме, Ярослав. В тумановском кабинете. У вас были какие-то общие делишки, не вздумай отрицать. И учитывая всё это, скажи, как мне понять, что ты действуешь не из корыстных побуждений, что это не ты разрушил до основания руины моей жизни, что мне не о чем переживать, сидя рядом с тобой?
Наверно, я должен испытывать раздражение от её прицельных вопросов, на половину из которых у меня нет удобоваримых ответов, но я испытываю глубокое разочарование. Хотя для этого нет никаких оснований, да и в принципе всё довольно закономерно, по неясной причине мне жаль, что она действительно не понимает моих мотивов.
Но готов ли я сам принять их? А ей объяснить?
– Ну что ты молчишь? – спрашивает Ритка. – Неужели тебе совершенно нечего мне сказать?
– Приехали, – говорю устало.
– Что?
– Мы приехали. Сейчас ворота отопру.
Сбегаю из тачки с каким-то эгоистичным наслаждением. Послать бы её к чёрту, да только что потом делать со своей совестью? Ведь интуитивно я понимаю, что Рита не убивала.
Загнав тачку во двор, не тороплюсь глушить мотор.
– Тебе лучше посидеть здесь, пока я не затоплю в доме.
– А если кто-то придёт? Я не хочу оставаться одна, – упрямится девушка.
– Рит, в доме холодно.
– Я тепло одета, а там наверняка есть одеяло или тулуп.
– О себе не думаешь, подумай о пузожителе.
– Я не останусь одна, Яр, – строго отрезает сталью. – Если ты не особо сообразительный, я поясню: тебе я не доверяю, замалчивание ответов на мои вопросы очков тебе не добавляет, и если ты меня вывез из города, чтобы сбыть с рук как ненужную вещь, то я хочу в этот момент смотреть прямо в твои продажные глаза.
Она вылетает из машины и хлопает дверцей, а я делаю несколько глубоких вдохов, прежде чем отправиться следом за ней. Не уверен, на сколько меня хватит, чтобы вытерпеть её капризы, а не просто припереть к стене, заставив говорить правду от безвыходности, но я держусь.
В доме первым делом набрасываю на неё старый отцовский ватник и отыскиваю огромное одеяло. Кутая девушку и устраивая её в кухне, у зажжённой на все конфорки и с распахнутой духовкой плиты, занимаюсь растопкой печи и бани, разжигаю мангал.
Эти действия меня успокаивают. Это куда приятнее, чем гонять по кругу тупиковые материалы дела или размышлять на тему, как долго мне удастся прятать беременную женщину в своём доме, что делать, если она начнёт рожать до того, как я докажу её невиновность, как скрывать наличие младенца и что мне, мать твою, делать, если все мои предположения в корне неверны и Рита действительно виновна?
Она сидит как нахохлившийся воробей на жёрдочке. Из одеяла торчит один лишь нос и сияют подозрительным блеском огромные печальные глаза. Не выдержав наблюдать со стороны, я подхожу к ней и сажусь рядом, обвивая укутанное тело руками.
– Я действительно видел тебя раньше… – тихо говорю ей то, что она хочет услышать. – Там, в доме. Я был в кабинете твоего… Туманова. По работе. Мне не нужно тебе рассказывать, что Аркадий был не самым честным и приятным человеком, вот и… Я пришёл к нему по делам и увидел тебя. Поэтому я знал, кто ты такая, когда посадил тебя в свою машину, знал, кого мне нужно забрать из переулка. Не надеялся, что найду, но мне повезло.
