— Ну маякни. Выдернем.
Гаврила вышел из кабинета, кивнув напоследок, Костя же вернулся к окну. Продолжая усмехаться, смотрел в него, складывая все в голове, потом достал телефон, покрутил между пальцами…
В принципе, Гаврила не сказал ничего шокирующего, даже особо нового. Просто подтвердил слова Агаты. Но именно это Косте и нужно было. Знать, что она с ним действительно максимально искренна. Именно с ним. Больше ни с кем.
Ему хотелось упиваться своей исключительностью. Ему хотелось иметь личную человечку. Вот такую. Пугающуюся чужих. Позволяющую себе обнажаться перед камерой для него. И не перед камерой тоже.
Первым делом он вошел в переписку с Гаврилой. Адрес проигнорировал, а вот фото открыл. Качество на троечку, но в целом…
Он сразу понял, что этот ее прикол с закрытым лицом — не просто кокетство. Скорее всего, есть, что прятать. Вряд ли лопоухость. Но что именно — допереть не мог.
Оказалось — шрам. Закомплексованная дурочка. Потому что мужчине похер на шрам, когда приятно иметь. А ее будет очень приятно, Костя не сомневался.
Хотя, при желании, ее можно понять, конечно. Наверняка отгребала хорошо всё детство. Наверняка мечтала… Или мечтает избавиться. Просто трусит. Или денег нет. Хотя… Разбрасывает же что-то по кубышкам. Так что скорее всего дело именно в страхе. Но это решаемо.
На фото Агата была действительно в мешковатой кофте и широких джинсах. Абсолютно не секс. Перепуганный взгляд. Ни намека на обольстительность. Мимо пройдешь — не заметишь. В сто раз скромнее, чем те, которые увлекаются дизайном и флористикой. Но почему-то именно ее испуг — искренний, непритворный — дергает за струны. Спасать ее не хочется. Вытаскивать из комплексов и загонов. Но взять себе — очень.
Костя вышел из переписки с Гаврилой. Зашел в их с Замочком. Прочел быстро:
«Извини, пожалуйста. Я вчера сильно испугалась. В подъезде и возле были странные люди. Мне показалось, что они следят за мной. Я знаю, что это мания и глупость. Что я никому сто лет не нужна, но в этом моя сложность. Я не могу избавиться от этого страха. Мне нужно было успокоиться. Я не могла взять трубку».
Она не рискнула вновь соврать. Ответила чистую правду.
И пусть виной пережитого вчера страха был он, пусть в его силах сейчас было все ей объяснить: что у нее не мания, что это действительно следили за ней. Что это были его люди. Что она… Уже очень сильно попала… Костя даже не думал. Ответил просто:
«Ок. Извиняю. Больше так не делай».
Отправил, она прочла моментально.
Обычно в их диалоге обходилось без особых глупостей, но тут ему прилетел первый идиотский стикер. Какой-то сказочный урод, отправляющий воздушный поцелуй…
Но вместо того, чтобы написать, что такое говно слать ему не надо, Костя отвечает одной скобкой.
Думает, что надо не забыть приказать Гавриле больше не пугать девчушку.
Возвращается к столу, откладывает папку с претендентками, открывает ноутбук.
Настроение снова нормальное. Самое время немного поработать.
Глава 9
Хорошие сны Костю редко посещали. Обычно либо ничего, либо кошмары. Сегодня же, внезапно… Агата. Губы. Скользящая с плеч рубашка. Грудь. Пальцы по животу. Кружевная кромка белья. Стон. Мягкий голос. Те паззлы, из которых она состоит.
Он открыл глаза, выдыхая. Сначала несколько секунд смотрел в белый потолок, чувствуя напряжение в паху, потом повернул голову.
На соседней подушке — девичья голова, его плечо щекочут растрепанные светлые длинные волосы, она спит, забросив поверх них руки.
Голая. Практически не прикрытая тонкой тканью.
Кандидатка из папочки Гаврилы.
Та, что понравилась больше всего. Та, на которой Костя не планировал жениться. Просто снять напряжение.
Она была совсем не против. Возможно, напридумала себе там что-то о перспективах. Но не озвучивала. В целом, ему всё понравилось.
Надо будет сказать Гавриле, чтобы купил что-то и завез на протяжении дня в качестве благодарности. Вдруг когда-то еще возникнет желание. Контакт можно сохранить.
Но утром как-то уже…
После сна хочется, но не с ней.
Костя встал с кровати, вышел в коридор. Направился в душевую. Голый. Не смущаясь. В городской квартире тоже все было четко так, как требовалось хозяину. Эту… Розу, кажется, он привез сюда.
В принципе, чаще всего для этого квартира и использовалась. Тащить посторонних в дом Гордееву не хотелось. А здесь всем удобно. Девкам — шелковые простыни. Ему — своя территория.
Возможность спокойно принять душ, надеть свежий костюм, выпить кофе.
Сегодня он встал рано даже для себя. Не было шести. Но возвращаться в постель не хотелось. То, что интригует и заводит ночью, утром может уже раздражать. Так и у него.
Поэтому, приняв душ и собравшись, Костя устроился в гостиной, достал телефон, сначала написал водителю, что выезжают в семь двадцать, потом открыл переписку с Агатой.
Она написала еще ночью, а он не ответил. Был занят — трахал другую.
ЗСЗ: «Я хочу тебе кое-что рассказать о себе, но боюсь. Что делать?».
Бедная малышка… Написала, волновалась, ждала, а он…
Умей Костя чувствовать раскаянье — наверное испытал бы его вот сейчас. Да только…
VVV: «Страх перед неизвестностью — максимально тупой. Чаще всего не оправдывается. Хочешь бояться — бойся чего-то реального».
Думал, что Агата спит и не ответит. Она же прочла сразу же.
Несколько секунд молчала, потом ему прилетело: «Ты был с кем-то?».
Ночью она явно хотела спросить не это. Но, видимо, интуиция у нее работает. Наверное, все поняла (или почувствовала) и мучилась.
VVV: «Ты готова к честному ответу?».
Костя напечатал, ждал. Агата несколько раз начинала набирать и удаляла. Потом снова…
Ясно, что не готова.
Константин давно понял, что она в целом-то довольно прагматичная девочка. Во всяком случае, сама себя в этом убедила, но малолетняя романтика все равно пробивается. Ей было бы приятно, если он все это время довольствовался ее видяшкой, а не занимался сексом с реальными другими.
ЗСЗ: «Если бы ты узнал, что я параллельно с кем-то еще…».
Агата отправила вот так — с тремя точками. Мол, сам додумайся. Костя осознал, что ему додуматься — нефиг петь.
VVV: «Прекратил бы общение».
Ответил, не сомневаясь в том, что так и было бы. Агата стала для него чем-то большим и элементарно имеющим смысл как раз потому, что он знал точно: он первый, кого она добровольно готова впустить в свой мир. Просто для этого нужно время.
Они напрямую это еще не обсуждали, но Гордеев осознавал — ему строчит слегка перезрелая девственница.
Когда-то Агата со смехом рассказывала, что ни разу не ходила на свидания. Он со смехом же… Вроде как… Подкалывал, что она не так уж и много потеряла. Почему не ходила — даже не докапывался. Просто она странная. И какая из странностей стала причиной — не столь важно. Важен результат, который она спалила, даже не сообразив, кажется.
Костя не собирался заполнять этот пробел. Создавать ей сказку из ничего. Но ему понравилась усугубленная признанием необычность. И теперь, узнай он, что Агата потихоньку блядует… А в его представлении даже переписка с кем-то еще спокойно могла быть возведена в этот статус… Он правда прекратил бы.
Он не собирался устанавливать для себя и окружающих одинаковые требования к поведению. Был убежден: требования должны обуславливаться исходными данными и ответственностью, которую каждый несет. А в случае с Костей — еще и его ожиданиями. Агата была ответственна в первую очередь за их оправдание.
ЗСЗ: «А если я захочу прекратить?».
Костя знал — эти слова дались Агате сложно. Она втюрилась. Но она гордая. Ей хочется чувствовать себя исключительной. И во многом же она действительно такая. Вопрос лишь в том, стоит ли отказа от привычного образа жизни на время их игры.
VVV: «Я могу соврать, а ты же не проверишь никак. И если я не захочу — не узнаешь. Зачем ты усугубляешь, Агата?».
