и вам будет нелишним поужинать.
Окинув взглядом ее худощавую фигуру, я добавил:
– Если Снежана спит крепко, то давайте приготовим что-нибудь. Я буду помогать. По мере сил, конечно.
Лали посмотрела на меня с сомнением, и когда я уже было решил, что она пошлет меня на хер, кивнула.
– Хорошо. Но я не очень голодна.
– Тогда просто составите мне компанию за ужином. Кстати, кофе я варить умею, так что с меня будет хоть какой-то толк.
Вернувшись на кухню, я начал убирать весь тот срач (а иначе его было не назвать), который развел во время своих кулинарных опытов. Лали присоединилась ко мне позже, принеся с собой и Снежану. Ее она устроила в коляске, и на мой вопросительный взгляд пояснила:
– Ей все равно, где спать. А так будет под присмотром.
Кивнув, я принялся наблюдать за тем, как Лали взялась за готовку. Она действовала быстро, как будто не няней у меня работала, а поваром.
– У тебя отлично получается, – похвалил я, переходя на «ты». – Помощь не нужна?
– Нет. Спасибо, – тихо ответила она, и беседа на этом закончилась.
Я же продолжал смотреть на Лали, пытаясь составить о ней более полное впечатление. Например, о том, как она себя чувствует наедине со мной. И пришел к выводу, что Лали испытывает стеснение. Как будто ей хотелось быть в этот момент где угодно, но только не здесь.
Мои наблюдения прервал плач. Снежана проснулась, и мы с Лали одновременно поспешили к коляске. Только у няни были перепачканы руки, поэтому ребенка немного неуклюже (но уж как умел) взял я.
– Я укачаю ее, – пообещал Лали.
– Только голову держите, она еще не умеет сама.
– Хорошо.
Во взгляде Лали мелькнуло что-то, похожее на затравленность. Я ее пугал? Она чувствовала себя рядом, словно в клетке? Хм, это было довольно странно.
Хотя, точно. У нее же пропал ребенок, и я даже представить не мог, что она ощущала.
– Кстати, брат моей жены работает в полиции, – сказал я, присаживаясь на диван и покачивая Снежану на одной руке. Ребенок был такой крохотный, что вполне на ней умещался. – Он может помочь вам в поисках похищенного младенца.
Я взглянул на Лали, но она вдруг побледнела и снова посмотрела на меня затравленно. Да что вообще происходит, черт бы все подрал?
– Спасибо… но его уже ищут, – выдавила она из себя, и на этом наш разговор опять завершился.
Ужинали мы тоже почти что в молчании. Обменялись лишь парой реплик относительно разбушевавшейся стихии за окном, и на этом все. А когда разошлись по комнатам спать, я набрал номер жены.
– Ты с ней? – было первым, что она спросила, когда взяла трубку.
– Я с Лали и Снежаной. Собирался привезти их домой, но ты сама видишь, что за окном.
Лера промолчала, я слышал только ее дыхание.
– Мы приедем завтра. И будем готовиться к Новому году. Все вместе. Спокойной ночи.
Сам не знаю, почему вдруг мне так захотелось, чтобы этот чертов праздник, который и так наступает ежегодно, прошел именно в этом составе. И почему вообще собирался его отмечать. Но мне этого желалось впервые за много лет.
– Хорошо. Спокойной ночи, – ответила Лера и положила трубку.
Я закинул руки за голову и закрыл глаза. Чувствовал, что все сделал правильно. В следующий раз жена сто раз подумает прежде чем выселять Лали и Снежану, а сейчас… Сейчас я просто хотел спокойствия. И ничего кроме.
– Родионов, вот это новости. Мне Лера позвонила когда, я не сразу вкурил, что вообще творится.
Дима Колесников протянул мне руку, которую я пожал, и кивнул на бар:
– Нальешь выпить?
– Прям с утра? – Я усмехнулся, но все же налил по порции виски себе и Колесникову.
С ним мы дружили лет с пятнадцати. Вместе прошли «войну и немцев», поэтому Дима считал, что может свалиться мне как снег на голову в любой момент.
– Прям с утра. Такие новости, б*я!
Мы с Лали и ребенком встали рано, и как только я откопал машину, отправились обратно домой. Лера встретила нас так, как будто ничего не случилось, и они втроем тут же отправились в комнату, выделенную для няни и ребенка. А мы с Колесниковым устроились в моем кабинете.
– Я сам в шоке, – подернул плечами и опрокинул в себя спиртное. – А ты здесь какими судьбами в такую рань?
– Да я ж говорю. Лера вчера звонила, спрашивала, не у меня ли ты. Потом про мелкую твою рассказала. Ну я не спал, не жрал – сразу к тебе, как рассвело.
– Хм.
Не думал, что у друга появится такой интерес к моей внезапно найденной дочери.
– Ладно, об этом расскажешь потом. А сейчас давай колись, что за крошка за ней присматривает.
Я не сразу понял, о ком речь, а когда до меня дошло, что-то неприятно царапнуло изнутри.
– Обычная няня, – пожал я плечами.
– Да вроде красивая. И худенькая, как я люблю. А буфера какие. – Колесников сделал характерный жест, обрисовав в воздухе эти самые «буфера». Дерьмо! Мне совсем не нравилось то, что он делал и говорил.
– Это няня моего ребенка, Дим, – тихо, но веско сказал я и посмотрел на Колесникова так, чтобы было ясно, куда лезть не следует.
Он взглянул в ответ удивленно, но быстро поднял руки, имитируя жест, которым обычно показывают, что готовы капитулировать, и сказал:
– Ладно, проехали. Расскажи лучше, откуда у тебя дочь вдруг взялась.
И я откинулся на спинку кресла и расслабился.
Все происходящее было… странным.
Я с трудом прежде представляла себе миллиардеров, самолично, своими собственными руками, пытающихся приготовить что-то съестное. Но Родионов делал именно это. Увидев устроенный им на кухне погром, я с трудом сдержала улыбку. И была только рада взяться за то, что по-настоящему любила и умела делать.
Мысли о поведении Ильи не давали
