Цена покорности - Аля Кьют

Я стоял и смотрел, не сводя глаз, не говоря ни слова. Она коснулась себя и стала сразу играть с клитором. Лицо при этом оставалось каменным. Он мне назло пытается не возбудиться? Вот потеха.

Я ухмыльнулся, продолжая смотреть на Дарину, которая мастурбировала с лицом без эмоции. Посмертная маска Оливера Кромвеля и то живее. Она смотрела на меня с вызовом на этот раз. Кажется, с трудом сдерживала ухмылку.

Зря, детка.

— Оближи пальцы.

Она сунула ла пальцы в рот, вернула на клитор.

— Еще слюны.

Дарина снова повиновалась.

Я сделал шаг вперед и дернул болты на джинсах. Она сглотнула. В тишине этот звук показался мне таким громким. Ей, похоже, тоже, потому что в глазах отразилась растерянность.

Я достал член, стал водить рукой.

Нужно было оттрахать ее рот утром, но нет же. Пожалел. Решил, что вечером поиграем, и нам будет хорошо обоим. Большая ошибка, потому что теперь мне почти больно, как хочется ее. Или хотя бы кончить. Побыстрее. Ей в рот. Проклятье.

Отбившись от этих мыслей, как от стаи диких псов, я снова сосредоточился на ней. За те несколько секунд, что я жалел наше несостоявшееся веселье, Дарину словно подменили. Она облизала губки и едва слышно охнула. Глаза ей было некуда деть, и она смотрела на мой член. Думаю, если бы сейчас велел ей отсосать, то она бы меня не разочаровала. Но мне нужно было нечто иное. Я взглянул вниз. Дарина теперь не бездумно тискала себя, а томно скользила пальчиком вокруг клитора.

Ей нравится мой член? Серьезно? Ох, девочка, нам будет весело. Не сегодня. Но это тоже надо.

Я больше ничего ей не говорил, только продолжала смотреть и двигать рукой. Моя горячая девочка возбуждалась и расцветала на глазах. Ее румянец теперь был совсем не от стыда. Дыхание Дарины сбивалось тихими стонами, которые она не успевала проглотить, кусая губы от досады или опять же от возбуждения. С каждой минутой она стонала все громче, двигала рукой быстрее.

— Не кончай, — прохрипел я, видя и слыша, что она уже близко.

Мой собственный оргазм все время маячил где-то рядом, но знание, что Дарина готова, неожиданно толкнуло к краю тяжеленым тараном. Наверно, я смог бы сдержаться, но… не стал.

Дернув рукой и сжав себя крепче, я кончил. Сперма брызнула Дарине на лицо. Она вздрогнула и зажмурилась.

— Открой глаза, — приказал ей еще неровным после оргазма голосом. — Вылижи.

Я ткнул ей в губы головку, и Дарина послушно высунула язык. Она облизывала меня, постанывая. Вряд ли в такой восторг ее привел вкус спермы. Я опустил глаза. Дарина отчаянно натирала себя. Я выдрал у нее изо рта головку, шлепнул девчонке по рукам.

— О, боже мой, — захныкала она.

Я игнорировал страдания упущенной разрядки, дернул Дарину за запястье, заставляя встать. Заправился и сам сел в кресло.

— Ложись. Лицом вниз.

Я похлопал себя по бедру. Она заморгала, не понимая.

— Перегнись через подлокотник, — пояснил я.

Она неуверенно стала нагибаться. Я помог ей улечься так, что ее голова оказалась в районе моего паха, а задница дерзко торчала аккурат для моей правой руки.

Разогревающая порка завела бы ее еще сильнее, но сейчас у меня не было желания распалять ее страсть. Только преподать урок. Размахнувшись, я звонко шлепнул ее.

— Считай.

Она что-то забормотала, горячо выдыхая мне прямо в ширинку. Я дернул ее за косу, заставляя развернуть голову в другую сторону.

— Считай удары, Дарина. Вслух.

— О-один, — выдавила она.

— Громко.

— Один, — четко, почти без дрожи в голосе.

Я замахнулся снова. Звон ладони о задницу.

— Два.

Еще удар.

— Три, — едва подавляя всхлип.

Я стиснул зубы и ударил опять.

— Четыре, — почти рыдая.

Последний хотелось простить или шлепнуть слабее, потому что она была на грани. Но я знал, что это необходимо, поэтому не сделал поблажки ни ей, ни себе.

— Пять.

Дарина расплакалась, трясясь и корчась.

— Ты должна поблагодарить меня.

— Спасибо, — выкашляла она со слезами, хрипом и, драть меня, сарказмом.

— Иди к себе, умой лицо.

Она неуклюже сползла на пол и едва ли не бегом помчалась через гостиную в комнату.

Не знаю, сколько я просидел в кресле. Пару минут или часов? А может целую вечность. Нужно время, чтобы успокоиться. Мне или ей?

Я не первый раз наказывал покорную. Не в первый понимал, что эта сторона темы мне совсем не нравится. Что же говорить о девчонке, которая впервые сталкивается с подобным. Сейчас она ненавидит меня, конечно. И только я сам могу это исправить, постараться ей объяснить.

Встав с кресла, я пошел к ней в комнату, толкнул дверь. Дарина лежала на кровати, свернувшись калачиком, укрывшись одеялом. Я прилег к ней, обнял, уткнулся носом в ароматную шею. Она все еще чуть всхлипывала от долгих рыданий.

— Поговори со мной, детка.