ненавижу лаванду».
С тех пор любимое мыло покоилось на дне ящика в ванной, завёрнутое в два полиэтиленовых пакета. Чтобы не фонило.
Майя моргнула, освобождаясь от наваждения. Посмотрела на ароматную ветку в крупной мужской руке: Хью покрутил её, сорвал один, самый маленький, листик, и растёр его между подушечками пальцев. Поднёс к носу и глубоко вдохнул.
– Круто, – проговорил он на выдохе. – Никогда не слышал, как она пахнет, – мощное тело развернулось к дивану, болотисто-зеленые глаза с улыбкой посмотрели на Майю. – Тебе пойдет.
Чёрт… Он прав. Как же он прав…
Майя невыразительно повела плечом.
– Посмотрим. Может, тебя затошнит уже через минуту.
– Не думаю, – хмыкнул мужчина. Снова крутанул ветку в пальцах, с интересом посмотрел, как запестрели фиолетовые цветы. – Мне нравится. Куплю в горшке, поставлю в баре.
– Это куст.
Рассеченная бровь приподнялась.
– Тогда в кадке?
Это замечание не могло не вызвать эмоций. Губs Майи сами растянулись в улыбке.
И вслед за этим полетела очередь щелчков фотоаппарата.
– Садоводы, – почти тут же окликнул Томми. – Давайте работать. Кусты обсудите потом.
Точно. Работа. Это всего лишь работа, только работа. Она закончится уже очень скоро и останется в прошлом. Именно это и нужно повторять себе весь остаток фотосессии. Майя пулей слетела с дивана, встала коленями на ковёр, осмотрелась. Её идеи иссякли.
– Что нам делать? – она обернулась к стоящему над душой Томми.
– Любите друг друга, – величественно махнул рукой он.
– Очень смешно, – мрачно выронил Хью.
Томми стушевался. Вспомнил недавний конфликт, молодец. Память хорошая.
– Ну я не знаю, – промямлил он. – Май, ты ложись. Хьюго пусть нависнет над тобой и… всё такое.
«И всё такое», как расплывчато звучит и как вдруг подогнулись колени. Не глядя на Хью, она вытянулась на ковре, повернулась на бок. Стала ждать. Кожа под ухом еще помнила, как туда ткнулся нос, как по телу прошёл электрический разряд. Нельзя так реагировать на партнёра по съемкам. Нельзя.
От дивана отделилась тяжелая мужская фигура. Поползла по ковру. Несколько «шагов» и Хью рухнул рядом. Тоже на спину. Тоже повернулся на бок. Уперся локтем в пол, подпёр голову ладонью. Вытянул вперед лавандовую ветку и помахал ею перед носом.
– Готова? – прогудел хриплый бас.
Майя неуверенно кивнула.
– Наверное, да.
– Боишься щекотки?
– Только на животе.
– Какая незадача, – Хью обманчиво горестно покачал головой. – Как раз живот открыт больше всего.
И с этими словами он сделал выпад веткой, как рапирой. Майя не успела заслониться руками. Фиолетовые цветы коснулись кожи, Хью мелко затряс ветку и по телу прошла крупная дрожь. Майя упала на спину и пронзительно пискнула.
– Хватит! – выдавила она, выставляя вперед руки. – Это дурацкая идея!
– А мне весело, – Хью заулыбался, от глаз к вискам разбежались морщины. Он снова махнул татуированной рукой, и цветы прошлись от живота к боку и вверх, к шее.
Майя нервно хохотнула.
– Чёрт, ладно, это по крайней мере можно терпеть.
– Подвинься ближе, мне неудобно дотягиваться.
Нахал.
– Сам подвинься! – она приподнялась на локтях и бросила в Хью возмущённый взгляд.
Томми тихо хмыкнул, медленно обходя их по кругу с поднятым вверх фотоаппаратом. Хью пожал могучими плечами, послушно проехал по ковру. Его тело почти прижалось к боку Майи. Но только почти. Остановилось на расстоянии в два дюйма.
Пора бы себя одёрнуть. Вспомнить про профессионализм, закончить фотосессию и холодно попрощаться с барменом из Нью-Кросс. Однако Майя не одёрнула. Она с замершим в горле смехом проследила, как ветка лаванды снова приблизилась к ней, минула живот, топ, и невесомо опустилась на скулу. Неожиданно.
Смеяться расхотелось.
Майя закрыла глаза. Вдохнула запах. Цветы мягко прошли по скуле и обрисовали овал лица. Стрекот фотоаппарата раздавался рядом, но сознание уже перестало подпускать его близко. Если не открывать глаза, можно решить, что в мире остался только ковёр, цветок и жар, волнами идущий от мужского тела рядом.
– Спишь? – проник в сознание низкий полушепот.
Майя распахнула глаза. Хью навис над нею. Его зрачки снова расширились, перекрывая собой зеленую радужку.
Собраться. Нужно собраться. Это только работа.
– Не сплю, – пробормотала она.
– Ма-а-ай, – прозвучало сверху. Плаксиво и протяжно. – Ну правда, давай ты снимешь топ? – Томми отпустил фотоаппарат и сложил руки в молитвенном жесте. – У меня есть силиконовые накладки на грудь, никто ничего не увидит. И на фотографиях Хьюго будет прикрывать тебя своими большими разрисованными плечами. Р-р-р. Зато какой эффект наготы!
Господи, а она надеялась, он забудет. Майя резко села. Свесила голову, запустила пальцы в волосы. В комнате стало тихо.
Что ей делать?
Слушаться фотографа – её работа. Плохую, несговорчивую модель не будут звать работать. Хотя она же и не собиралась больше учувствовать в таких фотосессиях?
– Ма-а-ай, – снова протянул Томми.
Она выпустила пальцы из волос и беспомощно осмотрелась. Взгляд наткнулся на Хью. Он продолжал сидеть близко, но сейчас немного отодвинулся. Подогнул одно колено, обнял, лёг на него подбородком. И внимательно изучал Майю.
Его тонкие губы дрогнули.
– Обещаю смотреть только в глаза.
Да чёрт бы всё побрал…
Она согласилась. Нервно взвилась с ковра, сама нашла в ворохе одежды какую-то невнятную бежевую штуку и скрылась в ванной, хлопнув дверью.
За время её недолгого отсутствия лысый проныра с явным усилием поднял сиденье дивана, вытянул оттуда белое тонкое одеяло, подушку, и захлопнул диван. Помощи не просил. Скорее всего побаивался спугнуть удачу. Он в два броска зашвырнул в Хью вещами, приказал лечь на подушку прямо на ковре и накрыться. И ждать.
Хью подчинился почти безропотно. Устроился на подушке, прикрыл джинсы, забросил руку за голову. Томми попытался намекнуть про ненужность майки, но он одним взглядом отмёл все намёки. И дело не в смущении, которого нет. Хью был в состоянии снять майку и остаться в джинсах, но он заранее представлял, как вытянется лицо Майи, когда она появится здесь полуобнаженная и увидит его в таком же состоянии. Девушка заметно расслабилась после щекотки, но не настолько, чтобы запросто прилипнуть своей голой кожей к голой коже Хью.
А какое ему дело до терзаний малознакомой Майи? Не должно быть никакого. Однако рыцарские качества, которые бабушка Беатрис вбивала во внука рукоятью от швабры, иногда всё-таки давали о себе знать. Если в девушке рядом ощущалась принцесса. Трогательная, красивая принцесса.
И вот. Она вышла.
Второй раз за последний час дверь ванной распахнулась, являя взгляду девушку. Второй раз она напомнила Венеру Ботичелли, выходящую из пены. Майя замерла на пороге, прижимая к телу футболку. Её взгляд метнулся сначала к Томми, но тут же
