сквозь поток нецензурной брани я различаю детский плач.
Это Лиса плачет, я узнаю ее плач из миллиона других. Столько раз слышала его, пока пыталась одна после роддома в двадцать один год понять, что делаю не так.
Прохожу мимо кухни, где двое так увлечены руганью, что не замечают меня. Я бегу прямиком в дальнюю комнату, где оставляла Лису. Сердце рвет каждый шаг, приближающий к ней.
— Малыш, ты где? — зову в панике, оглядывая кровать, пол и все углы. Потому что не вижу ее, потому что она притихает, как только слышит мой голос. — Лисенок?
Несколько секунд тишины я просто умираю медленной смертью. А когда тоненькая ручка показывается из-под кровати, я мигом кидаюсь на пол и сгребаю заплаканную малышку в объятия. Отпускает лишь на короткий миг, уже скоро сердце колотится в ребра еще яростнее и злее.
— Все, малыш, все! Мама рядом. Я здесь.
Сейчас, когда держу в руках Лису, уже знаю, что больше не доверю ее Асе, а она была моим единственным спасением. Ну и плевать! Прорвусь!
Поднимаю контуженного крокодила с одной лапой, заворачиваю Лису в плед и, поцеловав ее в крохотный носик, выхожу в коридор, чтобы встретиться лицом к лицу с сестрой. Уверена, на моем все написано крупным шрифтом.
— Юн, — тихо бормочет.
— Даже не начинай, просто уйди.
Обхожу ее, но Ася цепляется за мое плечо.
— Юн, я не хотела, у меня не с ним было свидание. Честно, клянусь! Он пришел и все испортил, он…
Кажется, Ася совсем не видит своей вины. Ни в чем. Дернувшись, стряхиваю руку, но не помогает.
— Юна, это он начал!
— Так не надо было его впускать!
Сестра отшатывается, как от удара. Наверное, потому что я никогда не повышала на нее голос. Но он у меня есть и прорезается, когда дело касается Лисы. Только ради нее я могу быть такой.
Хлопок входной двери, и три этажа остаются позади в несколько прыжков. Блок на мысли и чувства, блок на мольбы Аси простить, что так вышло. Прочь из подъезда, глоток свежего воздуха, и только теперь приходит осознание, что я насквозь промокшая с раздетым ребенком на руках. Еще и телефон сел. Ну хотя бы дождь закончился, правда, слабое утешение.
Кутаю малышку сильнее в одеяло и иду в сторону дороги в надежде поймать попутку. Лишь бы наличные в кармане промокшей ветровки не пострадали. Выхожу к супермаркету, ярко освещенному неоновой вывеской, но выдохнуть мне не удается. Здесь толпа у машины, они звенят бутылками и громко хохочут. Я поворачиваю резко в противоположную сторону и больше всего на свете надеюсь, что меня не успели заметить. Иду так быстро, как только могу, не переходя на бег. И все равно примерно через сотню шагов слышу шорох колес.
Ужас подкатывает к горлу, когда рядом тормозит автомобиль. Я делаю вид, что слепая и в упор ничего не вижу. Иду быстрее и еще быстрее. Тогда раздается пронзительный гудок, от которого я подскакиваю, но настырно продолжаю идти, будто самая глухая на всем белом свете.
А дальше происходит страшное: машина обгоняет, подрезает и останавливается, перегородив мне путь. Сердце пропускает удар, когда опускается окно.
— Садись, — звучит точно, коротко, и я с трудом верю ушам и глазам.
— Дядя посалник, — сонно бормочет Лиса, перед тем как зевнуть и обратно зарыться носом в мою шею.
Просить дважды не приходится, особенно когда вдалеке снова бьются бутылки. Я ныряю в теплый салон, где сидела не так давно. Смотрю на приборную панель, потому что боюсь посмотреть на мужчину рядом. От былой легкости не осталось и следа. Дым крепко сжимает руль, возвращая автомобиль на дорогу. У меня ладошки потеют, но я все же пытаюсь заговорить.
— Как ты здесь оказался? — очень тихо произношу я.
— Банкомат нужен был. Зашел в магазин.
Он не лезет с вопросами, что случилось. Спрашивает только адрес, и меня посещает дежавю.
— Отвези на Седова, пожалуйста. Я обязательно сброшу тебе денег, когда телефон включится. По номеру можно? — Я ведь сохранила его номер.
Выражение лица Дыма меняется, он кажется рассерженным.
— Ты собираешься там ночевать?
Что? Где?
— Ты про квартиру? Да, собираюсь.
— Там нельзя находиться с ребенком.
Я так устала сегодня, что не хочу спорить и выслушивать нравоучения.
— Просто отвези меня туда или высади где-нибудь в освещенном месте ближе к центру. Доберусь.
Машина со свистом тормозит так резко, что я, непристегнутая, чуть не улетаю с Лисой вперед. Испугавшись, оглядываюсь по сторонам, но там ни перекрестков, ни светофоров. Прямо тут высадит? Ну и ладно! Достало все! Тянусь к ручке под его твердое «стоять».
— Сажа, которая остается после пожара, оседает в легких и оттуда не выводится. Так можно заработать много болячек вплоть до астмы. Ты не останешься там с ней, — указывает на Лису, которую невольно прижимаю к себе.
— Но…
— Завтра ты сделаешь, как считаешь нужным, а сегодня, как я сказал. Вы останетесь у меня, это не обсуждается.
Дым не ждет моего согласия, я его, собственно, и не даю. Стискиваю зубы, чтобы ничего не сказать — слишком много в голове гадостей. Стискиваю сильнее, потому что кажется — распадусь на части.
Даже представить не могу, что нас ожидает, но машина уже движется вперед, разрезая фарами ночь.
Юна
Bebe Rexha — Sabotage
— Храбрый принц-пожарный не отступил перед лицом опасности, — поглаживая по голове, рассказываю Лисе полюбившуюся сказку. — Он должен был спасти принцессу из лап огнедышащего дракона, поэтому потушил драконье пламя из волшебного шланга. Пожарный взобрался на башню, вызволил принцессу из плена, и жили они долго и счастливо!
Глаза у малышки слипаются, а она просит еще и еще. Готова слушать про принца-пожарного бесконечно.
Когда Лиса наконец засыпает в обнимку с любимым крокодилом, я прикрываю глаза от усталости и чуть было не отключаюсь рядом. Очнувшись, резко сажусь на кровати. В первые пару секунд даже не понимаю, где нахожусь: серые стены, пустая напольная вешалка в углу, шторы, которые не пропускают свет, и диодная лента под потолком. Я хотела такую, когда делала ремонт, но ценник, который озвучил прораб, оказался заоблачным для моей скромной обители. Зато сейчас я могу любоваться мягкой полосой рассеянного света над головой. Правда, недолго.
Проверяю Лису рядом, та причмокивает во сне. Заставляю себя встать: как минимум мне нужно умыться, как максимум — спуститься и поблагодарить Дыма. Отчего-то знаю, что он ждет. Я ведь когда уносила Лису, он так и сказал: «Жду тебя
