все свои дурные мысли о похоронах, заберешься под одеяло и постараешься поспать. А завтра утром примешь душ, выпьешь чашку ароматного капучино, оденешься и, взяв себя в руки, поедешь на работу своей мечты.
Натали очень часто замотала головой.
– Не поеду.
– Поедешь.
– Не поеду! – Безапелляционно заявила она, вскакивая с дивана, как ошпаренная. – Пусть сам Везувий разверзнется, но моя нога больше никогда не переступит порог этой компании! – Переведя дыхание и, сильнее натянув рукава свитера на заледеневшие ладони, она повернулась к подруге, продолжив уже спокойнее. – Как я осмелюсь снова посмотреть этому мужчине в глаза? Как смогу работать с ним, зная, какого он обо мне мнения? Тот поцелуй был ошибкой, чертовой ошибкой, но как я смогу убедить в этом человека, который твердо убежден в том, что я сделала всё это намеренно?
– С чего ты это взяла? – Поднимаясь с дивана, спросила Энди. Не переставая буравить её взглядом, она включила свой «дьявольский сканер». – Есть что-то, о чем ты умолчала? – Внезапно до чертиков сильно захотелось крикнуть: «да!», но, сильнее стиснув зубы, Натали сдержалась. Наверное, подруга заметила это, потому что подошла ближе и изучающе заглянула ей в глаза. – Ты же знаешь, лгать мне бесполезно. Да и выходит это у тебя, скажем так, неважно.
«Думаешь, после того, что между нами произошло, будет благоразумно обращаться друг к другу на «вы»?». Его мягкий с возбуждающими нотками голос, неосознанно всплывший в памяти, заставил всё тело моментально покрыться целым ворохом крошечных мурашек. Натали не хотела думать об этом человеке, но никак не могла выбросить из головы мысль его наполненных азартом и огнем глазах, его сильных и властных руках, его запахе и тех ощущениях, которые пробудил в ней тот случайный, будоражащий кровь поцелуй. Натали хотела бы обо всем забыть, правда, хотела, но не могла. Это было выше её сил. Особенно, учитывая, в каком хмельном состоянии она была.
Понимая, что выговориться ей необходимо намного больше, нежели выспаться, она выдохнула и, собравшись с духом, начала свой рассказ.
***
Голова после вечернего запоя и выпитого целебного настоя от Энди всё ещё гудела и, вылезая из такси, Натали мысленно ругала себя за то, что поддалась пагубной привычке, за которую в её семье, если бы это было возможно, приговаривали бы к расстрелу. Элеонор Хейворт терпеть не могла алкоголь, а особенно, когда им настолько слабовольно злоупотребляли. И, если бы она узнала, чем занималась её единственная дочь, тут же забрала бы её домой, не позволив даже словом возразить в ответ, и посадила бы под домашний арест до конца её жизни, которая в одночасье стала бы мучительно скучной и настолько же никчемной.
Расплатившись с водителем, Натали вошла в здание, прошла по такому уже знакомому ей холлу, а затем остановилась возле лифта и нажала кнопку вызова.
Ночью, после разговора с Энди, она приняла решение. Возможно, неправильное, но однозначно сводящее на нет все её проблемы и избавившее от необходимости заказывать самой себе похоронный марш. Подруга поддержала её, и это стало той самой каплей храбрости, которая была ей так нужна.
Войдя в раскрывшиеся двери лифта, вчера более или менее разобравшись с замысловатым механизмом, Натали отправила его на нужный этаж.
Так и не найдя подходящего объяснения для мамы – а они с Энди за эту весьма долгую ночь перебрали чертову тучу вариантов – подругами было постановлено данную информацию просто-напросто скрыть. «Меньше знаешь, крепче спишь», – гласит одна весьма мудрая поговорка, и Натали решила, что та как нельзя кстати подходит к её ситуации. Если Элеонор Хейворт не будет знать о предложении о стажировке от «Трифолиума», которое поступило её дочери, то и новость о её уходе станет для неё абсолютно бесполезной и совершенно ненужной информацией, а значит, решится и вопрос с похоронами.
Всё ещё пребывая где-то в мире своих отягчающих мыслей, Натали совсем не заметила, как подошла к кабинету. Машинально отжав ручку двери и, толкнув её, она переступила порог.
Томный, едва ли сдержанный, но всё-таки приглушенный стон окутал сознание, вынуждая Натали безотчетно поднять глаза. Блондинка с длинными вьющимися волосами и с не менее длинными – жаль, что не вьющимися – ногами сидела на рабочем столе Брендона Макгила, пока он сам, возвышаясь над ней, зарывался лицом где-то между её силиконовых грудей. Почему силиконовых? Да у таких «вечно ахающих» блондинок они просто не могли быть натуральными. Ей понадобилась всего секунда для того, чтобы уразуметь, что именно происходило на этом самом столе, но мозг, несмотря на свою уникальную понятливость, отреагировал на сие «действо» далеко не сразу. Лишь, когда блондинка в очередной раз застонала и, запрокинув голову, вцепилась своими наманикюренными ногтями мужчине в плечи, она, наконец, пришла в себя.
И Натали была бы не Натали, если бы она смогла выйти из кабинета незамеченной и, не попав, при этом, впросак.
Резко попятившись назад, она зацепилась за непонятно откуда взявшийся провод – снова, что б его! – споткнулась и едва не упала. По инерции схватившись за высокую стойку у двери, на которой лежал какой-то незамысловатый серый шар, Натали случайно уронила его, заставив с тяжелым звуком удариться о пол и покатиться по паркету.
Неосознанно вскинув голову, она увидела две пары впялившихся в её глаз и, поняв, что сдала себя со всеми потрохами, вскрикнула:
– Ох, Боже правый! Простите-простите-простите! – Натали резко отвернулась, чтобы не смущать своего босса и его невесту – а, возможно, в первую очередь и саму себя – а затем скривилась и с силой прикусила нижнюю губу. Дура-дура-дура! И почему же ты такая неуклюжая! – Мне очень и очень жаль! – Повторила она, пытаясь хоть немного себя обелить. – Я… зайду попозже.
Практически вылетев из кабинета Брендона, Натали остановилась у стены и, прижавшись к ней спиной, прикрыла глаза. Сердце колотилось, словно бешеное, а дыхание, отчего-то, стало необъяснимо сбивчивым. Страх. Это был страх. Что же ещё могло вызвать в ней такие ощущения?
– Дура-дура-дура… – тихо, но теперь уже вслух ругала себя Натали, – …мало тебе ночного прецедента в клубе, так ты ещё и босса решила застукать в таком… неудобном положении. Дура!
Приближающийся стук каблучков в кабинете вынудил её выпрямиться и постараться во что бы то ни стало взять себя в руки. Этот звук, словно часы, отсчитывал секунды до её полного и неминуемого краха. Может быть, ещё не поздно убежать? Спрятаться под лестницей или затеряться среди других работников? Взгляд упал на красную кнопку в стене, спрятанную под защитной
