годы, после того, как я вернулась в город, я и вовсе отключала внимание, едва услышав твое имя. Уходила. Переводила тему. Все что угодно, лишь бы не видеть и не слышать ничего о тебе.
Внезапно озябнув, Вика обнимает себя за плечи и растирает их.
- Знаешь, только потом постфактум я вспомнила, что кто-то говорил мне об аварии, но я восприняла это все отстраненно. Случилось с кем-то, а с кем – мне неинтересно. Очень жаль, но я ведь ничего не могла изменить. Кто-то из знакомых. Из общей компании. Из земляков – неважно. Твое имя для меня последние годы было белым шумом. Я так себе внушила. И так себя настроила. Поэтому, все, что я узнала сейчас, для меня является настоящим потрясением. И я, если честно, испытываю шок. Прости, что я тебе это говорю, я не вижу смысла рисоваться. Тем более, ты знаешь, я всегда была правдорубкой. Прости, Тим.
На последних фразах я отчетливо услышал в ее голосе слезы и искреннее сожаление.
А к чему, в самом деле, рисоваться? У нас так много времени для этого что ли? Ходить вокруг да около, загадывая друг другу нелепые шарады?
Потеря Ульяны, в-первую очередь, научило меня ценить время.
Каждому свое отмерено.
- А сейчас я не знаю, что мне делать… - продолжает Сова. - Я так обрадовалась, когда ты заговорил об отношениях… со мной. Но быть любовницей… - нервно закусывает губу, глядя в пространство. - А потом я узнала эту шокирующую правду, и я не понимаю, что со мной сейчас происходит.
Раскрытыми ладонями она машет перед собой, словно веером, а в следующее мгновение прикрывает рот пальцами и всхлипывает. Дает себе время, чтобы справиться с нахлынувшими на нее эмоциями и выдыхает:
- Ты бы никогда не изменил своей жене.
Одну ногу опустив вниз, Вика садится боком. Вторую ногу, согнув, ставит на край сиденья дивана и водружает на колено подбородок.
- А я всего лишь попала в ловушку собственных иллюзий, - обнимая согнутую ногу, замечает она. - Я не хочу, Тим, обманывать ни себя, ни тебя. Поэтому вот такая вот правда получается…
Она поворачивает ко мне голову и смотрит, не теряясь.
Разговор выходит тяжелым. Но идти прямо – это самый короткий путь.
- Ты сейчас мне, конечно, прояснила много вопросов, - задумчиво и без особого окраса выдаю я.
Жутко хочется покурить, но посмотрим.
- А убежала почему?
- Потому что я не имею права заходить в комнату твоей дочери, - не выдержав срывается Вика, - это слишком тяжело осознавать, что у ребенка больше нет мамы! Это чисто по-человечески тяжело…
Спустив вторую ногу с дивана, она ставит на колени локти и, уткнувшись лицом в ладони, начинает рыдать.
Пересаживаюсь ближе. Тяну девушку к себе. Положив голову на мое плечо, она продолжает реветь.
- Сова, ты истеричка, - ровно произношу я.
Она позволила себе еще несколько всхлипов и, взяв себя в руки, отстранилась.
- Прости, - сверкая глазами в полумраке, едва слышно произнесла она и, вскочив на ноги, умчалась в ванную комнату.
Ее отсутствие в пару минут, дало мне время выдохнуть самому и дать первичную оценку происходящему.
Да, нужно было делать выбор, и я принял решение дать нашим с Викой отношениям шанс.
Я этого хотел и я чувствовал, что все могло получиться. Не сразу, конечно, но…
Меня влекло к этой самостоятельной, одинокой девушке. Чувствительной, ранимой и в то же время колючей.
Я не мог загадывать что-то наперед, но сейчас, я чувствую, что могу быть с ней.
Услышав ее тихое дыхание, поворачиваю голову.
- Тебе лучше уйти, Тим.
- Ну, здрасте! Куда я пойду? Ты мне тапочки купила, я остаюсь здесь, - растягиваю губы в улыбке.
Вика не торопится отвечать, лишь озадачено хмурится.
Немного подумав, она проходит в комнату и присаживается на диван.
- Тим, ты что совсем ничего не понял? Я люблю тебя, а ты любишь свою жену. «Просто отношения» мне не нужны.
- А ну да, - наигранно соглашаюсь, - ты ж два года с Васей прожила. Можно еще так лет пять-шесть и потом до самой пенсии! Кстати, где кот? Мы столько с тобой разговариваем, а он мне ни разу не попался на глаза.
Ищу взглядом кота.
- Я его в ванной закрыла, чтобы не мешал поговорить, - поправляя полы легкого халата, признается хозяйка.
Осуждающе цокаю и качаю головой.
- Как тебе не стыдно, Вика! – нарочно порицая, парирую я. – Вася выходи, - подавшись вперед и приставив ладонь ко рту, кричу я в коридор. – Будем твою мамку воспитывать.
- Я серьезно, Тим! – одергивает меня хмурая собеседница.
- И я серьезно, - в унисон, но только мягче замечаю я.
Сова настораживается.
- В смысле? – не понимая, моргает она.
- Я оставляю свое предложение в силе. Отношения по вечерам. Часто. Ну, если тебе нужно будет от меня морально отдохнуть, я не приеду.
У нее вырывает смешок.
- Суворов, ты глухой? Отношений для здоровья не будет! Ты уволен!
Казалось, отпустив все и забив на это все, она шагает по комнате, делая полукруг, но замирает, когда я произношу:
- А если я попробую тебя полюбить?
Тимофей
Она удивленно вскидывает брови. Гордо и спокойно.
Вот только уже через мгновение в ее глазах вспыхивает неверие в обозначенные обстоятельства.
Представляя, что сейчас начнется, спешу опередить Сову и предупредить ее сомнения.
- Да, я с тобой согласен, что слишком сильно люблю свою покойную жену, - мой голос звучит твердо и в какой-то степени категорично.
Кто-то мне говорил, что женщинам не стоит лишний раз называть имя соперницы. Это подрывает их веру в себя и вызывает раздражение.
- Но ты же понимаешь, Вик, что я должен жить дальше. И мне есть ради кого это делать.
Мои доводы звучат благородно и убедительно. Девушке напротив явно нечего возразить.
Она задумывается над моими словами.
Подперев одной рукой талию, застывает на точке. Смотрит вокруг, медленно поворачивая шею. Вскидывает короткий взгляд на потолок.
Думает над предложением.
Это хорошо.
Теперь можно продолжить.
Едва делаю вдох глубже, чтобы заговорить, как Вика меня опережает.
- Тим, - деловито скрестив руки, зовет меня она.
- Да?
- А что если не получится? Что если я… - и тут Сова резко замотала головой, встряхивая пышными локонами. –
