Я боюсь что-то еще даже вслух произнести. Как будто мои кошмары могут воплотиться в жизнь.
— Маргарита, — впиваюсь глазами в крупно напечатанное имя на бейдже психолога, — вы ведь читали мою обменную карту, думаю, вам должно быть уже понятно, что меня волнует. Зачем заставлять меня говорить еще это вслух? — Она еще крепче сжимает мою руку, не обращая внимания на мой повышенный голос. — Чего я боюсь? Иногда мне кажется, что все против того, чтобы я родила. Да, я боюсь замершей беременности, какой-нибудь патологии и травмы. Потому что мне все время приходится с кем-то за что-то бороться, а не просто наслаждаться беременностью.
— А теперь откинься на спинку стула и закрой глаза. — Я не понимаю, почему ей доверяю, но я это делаю. — Представь себя через семь месяцев. Ты красивая, здоровая, спокойная, у тебя на руках твой малыш. — И я представляю как у меня на руках мальчик, не знаю почему. Маленькие губки, закрытые глазки и даже ощущаю тихое сопение через крошечный носик. — Ты знаешь, что он здоров, с ним все в порядке. Представь, на кого он похож. Рядом люди, которых ты хочешь видеть в этот момент. А теперь всегда, когда начнут заполнять страхи твое сознание, ты просто представляешь эту картину, поняла? — Я киваю, хотя скептически отношусь к этим аффирмациям, и открываю глаза.
— Думаешь, это сработает?
— Конечно, — она усмехается, как будто это я сейчас играла с фантазией, а не думала о реальности. — Вот смотри, — она берет кончиками пальцев канцелярскую скрепку и показывает мне. — Это ты, а это огромный мир, — она размахивает руками и маленькая скрепочка действительно сейчас выглядит такой хрупкой. Маргарита обхватывает скрепку ладонью и протягивает мне. — Она сейчас там, одна, в темноте. Она маленькая и хрупкая. Ей страшно. С ней могут сделать, что угодно. Но никому это не надо. Стоит мне раскрыть ладонь, показать ее свету и положить на место, как все возвращается, как и было. Тебе не страшно, когда все вокруг понятно и логично. Ты как эта скрепка, с тобой ничего не происходит, просто иногда гаснет свет, а потом появляется. Это твои мысли, они — то мрачные, то светлые, то бодрят, то угнетают. Пока тебе не причинили физический вред, это все вокруг иллюзия. Твоя или чья-то. И ты можешь ею управлять. Я рассказала, как. Ты можешь думать, что все плохо. Оно, может, и на самом деле все плохо, но зачем об этом думать? Думай лучше о том, как будет хорошо, когда ты родишь и у тебя на руках будет здоровый, крепкий малыш. Вот на чем ты должна концентрироваться, а не на мнимых страхах, к которым даже предпосылок нет.
— Как же нет предпосылок, если у меня столько лет стоял диагноз бесплодие?
— Когда у женщины проблемы с бесплодием, то у нее проблемы с гормонами, женскими органами и много чего еще, но ты здорова. Твое бесплодие — оно только в твоей голове. — Она несколько раз стучит указательным пальцем по своей макушке. — Есть такое понятие, как психологическое бесплодие. У тебя был какой-то барьер, ты или кто-то его снял, и я так понимаю, что неосознанно. — Она вдруг замолкает и становится серьезной, как будто что-то поняла про меня, но не хочет говорить и пугать меня.
— Что? Кто это был? — Вероятно кто-то из тех, кто имеет отношение к моей беременности.
— Было какое-то событие, которое заставило тебя свернуть с твоего привычного пути. В том новом месте, где ты оказалась сейчас, все не так, и тебе сложно, но это твой путь. Если вы вернетесь к старому, то оно поглотит все новое. Вот тогда могут начаться проблемы с беременностью. Сложность в том, что ты до конца не осознаешь, что произошло.
В воздухе между нами вакуум из молчания. Где-то в коридоре слышны шаги, грохот, разговор, а я смотрю в ее глаза и мне хочется отсюда уйти. Слишком глубоко она залезла и слишком больно капнула.
Недоговоренность между нами взрывает мелодия моего мобильного телефона. Я резко поднимаюсь и направляюсь к ее столу, чтобы забрать карту.
— Я пойду. — Прощаюсь, не глядя на нее.
— Лера, — окликает уже возле двери, — я написала время своей работы, если нужна будет помощь или поддержка, приходи.
Я закрываю дверь и выдыхаю. Мне надо обо всем этом подумать спокойно и одной.
— Девушка, — слышу едкий голос сбоку и поворачиваю туда голову, — звук телефонов надо отключать в поликлинике, вы тут не одна.
Я закатываю глаза и принимаю вызов, от которого отвлеклась.
— Да, мам, привет.
— Привет, дочь, когда заедешь?
— Заеду? Вы же сами меня выгнали. — Толкаю плечом дверь поликлиники и покидаю наконец этот островок здравоохранения.
— Лерусь, ну кто тебя выгонял? Папа вспылил немного, да и ты. Давай приезжай, поговорим спокойно, решим, что делать будем.
— Мам, он ключи забрал от квартиры и карточки заблокировал. Это нормально?
— Послушай, ну мы же знаем, что это для тебя не проблема вообще. У тебя так много друзей, что пожить пару дней у кого-то и одолжить денег тебе не составит никакого труда.
Так они думали, что я у кого-то живу?! Одолжила денег. У меня вообще все огонь и по их меркам за два дня я должна была одуматься.
Как они далеки от реальности. Я езжу на работу на метро. Беременна. Питаюсь лишь бы как. Считаю рубли, чтобы прожить. Работаю, возможно, на отца своего ребенка. А так да, у меня порядок.
Да, в любой другой момент я бы быстро ее переубедила и поныла, что у меня нет денег, но не сейчас.
— Вот когда папа сам позвонит и скажет, чтобы я вернулась без всяких условий, тогда я вернусь, а пока буду жить у друзей и одалживать деньги у них. Пока, мам.
Сбрасываю вызов.
В принципе логично, что они так думали, это было мое типичное поведение, только теперь все поменялось, а они сами делали все, чтобы никогда и не узнать вообще, что они все-таки станут дедушкой и бабушкой.
Домой я возвращаюсь со смешанным чувством. Ярким пятном в воспоминаниях сейчас эта Маргарита. Мне было жутко интересно, что она могла накопать, но я боялась, что это будет что-то настолько личное, что я не захочу этим делиться. И что было тем переломным моментом, когда психологический барьер забеременеть пал. Моя измена, что ли? Или Миша был такой положительный, что организм решил — можно забеременеть именно от него. А может Ваня что-то сделал, а я не заметила. Она ведь сказала, это было что-то неосознанное.
Я вдыхаю, успокаивая нервную систему, и в голове сама возникает картинка, которую я увидела еще днем. Я, ребенок и все, кто мне дорог. Все будет хорошо.
Ну а мне остается поужинать мороженым, потому что там есть кальций и углеводы, и на последние семьсот рублей привести парочку клиентов, чтобы этот индюк, наконец, дал мне аванс.
Я открываю банку с мороженым и веду ложкой по поверхности, образуя тонкую стружку в форме волны. И отправляю следом в рот. На языке этот сладкий лёд тут же тает и заставляет невольно шумно выдохнуть с наслаждением.
Откладываю ложку и захожу в рекламный кабинет, начиная настраивать рекламу. Затраченные средства я с него, конечно, стрясу потом, но сейчас у меня очень ограничен бюджет. И, пожалуй, может все получиться не так, как я хотела бы. Мое спасение, что я очень хорошо проработала тех, кому могут понадобиться эти услуги и это может сработать.
Я оставляю денег на завтрашний проезд и немного на обед. Все же, питаться одним кофе — не вариант.
Пока мне хочется подумать, что я буду делать, если ничего не получится с этой рекламой. Скорее всего, придется одолжить у Алисы. С другой стороны, как у нее одолжить, если все мои карты заблокированы.
Не хотела я втягивать ее в это и рассказывать всю череду моих неудач. Но другого выхода просто не будет.
Возвращаюсь к настройке рекламы. Так не делается, конечно. Я должна была бы согласовать с руководителем все нюансы, а не самостоятельно генерировать размер скидки и спецпредложение. С обычным заказчиком я бы так и делала, но не с Мишей. Не знаю почему, но мне хотелось его злить и как-то привлекать внимание к себе, но, одновременно, действовать так, чтобы не навредить тому делу, которым он занимается.
