понимаю, что даже если она была сейчас у Филатова, то ничего страшного. Потому что не было ничего. Я знаю, как выглядит женщина, вылезшая из-под него. Она светится от удовольствия и мурлычет, словно кошка. Я видела это в зеркале. А Ирина несчастна. Её в лоскуты рвёт от обиды. И я, кажется, знаю, в чём причина. Филатов умеет заставить почувствовать себя самой красивой и желанной. Но ещё он умеет так унизить, что кажется, будто не отмыться от этой грязи уже никогда.
– Я уже дала ему то, чего он хочет. Потому он и женился на мне, – отвечаю ей, холодно улыбнувшись.
Ирина делает резкий выпад в мою сторону, отчего складывается впечатление, что сейчас нападёт. Но этого, конечно же, не происходит.
– Думаешь, ему глазки твои красивые нужны? Милая улыбочка и невинный взгляд? Чтобы в рот заглядывала и каждое слово ловила? Да, возможно. Но этого на долго не хватит, девочка. Вскоре ему приестся постная еда и захочется остренького. А ты сможешь подарить эти ощущения, мм? Тот кайф, от которого он голову теряет? Сможешь? – и, поймав мой растерянный взгляд, усмехается уголком рта. – Ооо… Ты даже не знаешь, о чём я сейчас говорю, да? Не знаешь. Какая жалость.
– И о чём же вы? – всё ещё держусь, но начинаю чувствовать, что от напряжения вот-вот согнусь пополам.
– О сексе, конечно. О том, КАК ему нравится. Ты же в курсе, что Илюшу не вставляют нежности и ласка? Он трахал тебя так, чтобы сознание теряла? Чтобы два дня ноги свести не могла и по стеночке в туалет ходила? – это удар. Точный, размеренный. Она знала, куда бить. – Что, даже ремня не получала? – ехидная усмешка превращается в ликование. И я понимаю, что проиграла. Я действительно плохо знаю Илью. Он мне не дал времени. Да о чём тут речь вообще? Мы расписались спустя пару месяцев после знакомства!
– Не думаю, что наша интимная жизнь ваша проблема, Ирина. Вас, судя по всему, отправили восвояси. Вот и идите. А я пойду домой. К своему мужу, – контратака удаётся мне на отлично, и пока Яблонская обтекает, я обхожу её и ныряю в подъезд.
– Я же сказал тебе, чтобы на хрен шла! – рявкает Илья, как только я вхожу в квартиру и закрываю за собой дверь.
Следующей в мою сторону летит бутылка. Она разбивается о стену прямо у моего лица, а я испуганно отшатываюсь.
Да, теперь ясно, почему Ирина такая взбешённая вылетела. Что ж, так ей и надо.
– Это я, – произношу негромко, на всякий случай выхожу в поле его зрения. – Или мне тоже уйти?
Филатов мгновенно трезвеет, резко садится на диване. Всматривается в моё лицо так, словно не верит, что я не галлюцинация.
– Малыш? – встаёт, делает нетвёрдый шаг. Нет, с протрезвлением я явно погорячилась. Он пьян в стельку. – Ты пришла или у меня горячка?
Вздыхаю, обводя взглядом некогда шикарную квартиру. Сломанная мебель, пустая тара из-под спиртного, вокруг разбросана одежда, а под ногами валяется полотенце в крови. Смотрю на сбитые костяшки его рук. В прошлый раз они выглядели не так жутко. Тут же замечаю раздолбанную едва ли не в щепки плазму, занимавшую ранее едва ли не всю стену, а теперь искорёженную на полу.
– Я не успел вызвать домработницу, – виновато улыбается.
– Да тут и ремонт не поможет, не то что домработница, – ворчу скидывая с плеча сумку прямо на пол. Большего срача всё равно уже не будет. – И до горячки не далеко, если пить не прекратишь.
– Уже прекратил, – обещает он мне, хватая за руку и рывком к себе. Обнимает сильно, крепко, носом в волосы утыкается и шумно втягивает мой запах. – Ты моя девочка родная. Вернулась. Малыш… Прости меня, маленькая. Я больше не трону тебя. Больше никогда, – я хочу ему верить. Так сильно хочу, что слёзы наворачиваются на глаза и ноет непослушное сердце в груди. Но всё усложняется тем, что мы оба в курсе: он не изменится вдруг за день, два или неделю. На это нужно время и желание. И стимул. Я же, вернувшись сейчас, лишила его этого стимула. Но угрозы Филатова-старшего не могла пропустить мимо ушей, почему-то показалось, что он запросто выполнит своё обещание сжечь квартиру крёстной. С такого станется. Ну и чего уж… Я соскучилась по Филатову. Очень. Мне без него так тошно, что словами не передать.
– Я вернулась, да. Но хочу, чтобы ты запомнил, если ещё раз тронешь меня хоть пальцем, я уйду и больше никогда не вернусь. Ни за что, – глаза на него поднимаю, отмечаю про себя, что Филатов сильно исхудал. Щетина длинная, под глазами круги тёмные. Глупое сердце сжимается, кровью обливается.
– Я сделаю всё для тебя, маленькая. Если понадобится, лягу в дурку опять. Что угодно. Лишь бы ты была счастлива, – поглаживает моё лицо, ушибленную ранее скулу. А я едва киселём ему под ноги не стекаю. Дура. Влюблённая дурища. Летящая на огонь бабочка, вот кто я. Жертва абьюза, неспособная отказаться от своего мучителя.
– Я не верю обещаниям, Илья. Мне нужны результаты, – нахожу силы освободиться от его объятий, убегаю. – А сейчас иди в душ и приводи себя в порядок.
Филатов послушно отправляется на помойку, отпивается зелёным чаем и довольно быстро приходит в чувство. Следы похмелья ещё не покинули его физиономию, но уже похож на человека.
Убираться мне не позволяет, вызывает уборщиц и те на удивление быстро наводят порядок в доме. Затем, наконец, отсыпаемся. Не знаю, сколько не спал Филатов, а вот я за несколько дней всего пару часов отдыхала. И то, отдыхом это назвать можно с натяжкой.
Просыпаюсь у него на груди, поднимаю глаза на лицо. Даже после пьянки красив. Всегда. Во всём. Или это я такая дура влюблённая? Хотя… Нет. Вон ту Ирину взять. Взрослая ведь женщина, а как сохнет по нему. Я это заметила ещё в первую нашу встречу. Есть всё-таки в нём что-то, что сводит с ума женщин, не зависимо от их положения и возраста. Гад притягательный.
– Соскучилась? – тоже открывает глаза, уголок рта дёргается в улыбке.
– Есть немного, – признаюсь честно.
– Вставай, нам нужно кое-куда съездить.
– Куда?
Филатов улыбается, целует меня в лоб.
– Узнаешь.
– Скажи.
– Нет. Это сюрприз.
– Может позавтракаем для начала?
– По пути куда-нибудь заедем. Давай, подъём, – подталкивает меня в спину, поднимается сам. Обычно мы по утрам долго нежимся в постели, если Илье не нужно бежать в офис. В последнее время такие
