и продукты не разобрали, — поднимаю взгляд на Мишу.
— Я был занят.
— Петр Васильевич, я не люблю признавать свою неправоту, но все же, — пододвигает стул и садится напротив меня. Вид у Медведева крайне серьезный и мне это не нравится. — Я был не прав и не думал, что увлечение женщиной выльется во все это. Вас реально могли грохнуть, хоть и неспециально. Уж лучше вернитесь к проституткам и виски. Эта девушка просто блажь, которая может вас довести до хрен знает чего.
— Это, Миша, не блажь, — кажется, еще никогда я не был так серьезен. — Ты веришь в любовь с первого взгляда?
— Ни со второго, ни с третьего, ни со сто пятьдесят первого. Я вообще в нее не верю, — безэмоционально бросает он. — Взаимовыгодные отношения, симпатия — да. А у вас нос расквашен, какая к черту тут любовь?
— Обыкновенная. Ты чего, никогда не влюблялся?
— На меня стрелки переводить не надо. У вас крыша слегка поехала. Учитывая, что я обязан вас охранять, мне не нравится все, что с вами происходит.
— Я подлатаю свою крышу, не боись. Но от своего не отступлюсь. И вообще, не грузи меня. Все будет путем, у меня линия жизни длинная. Мы же с тобой недавно картинки смотрели, не помнишь?
— Помню. Только у вас была развилка в конце линии жизни. Это, если мне не изменяет память, говорит о том, что либо закончите жизнь в психушке, либо какая-то хворь. Кажется, начало сбываться.
— Я тебя уволю на хрен.
— Не уволите просто так, ибо симпатизируете мне. И я буду этим пользоваться, потому что вы мне, как ни странно, тоже симпатичны.
— Не говори это никому, иначе нас примут за педиков. И вообще, не порть мне настрой, — встаю с кровати и подхожу к двери. — Иди отдыхай, Миш. Без тебя посмотрю, что ты мне привез, — открываю дверь и охреневаю, узрев на сестринском посту Василису. И, как назло, она оборачивается в мою сторону. — Твою мать! — резко закрываю дверь. — Давай живо в туалет и пакеты забери, там Вася пришла.
— Чего еще изволите, Петр Васильевич?
— Сидеть тихо. Я попробую ее быстро отсюда увести.
— Я уже говорил, что у вас поехала крыша?
— Цыц! — закрываю дверь туалета.
Делаю глубокий вдох и замираю, видя, как Василиса открывает дверь.
— Ну и кто из нас очковтиратель, Василиса Петровна? К обеду, значит, приедешь?
— Ой, ко мне внезапно прилетел Алладин на ковре-самолете, аккурат после наших смс. Говорит: лети! А обезьянка Абу нашептала — скорее, скорее, он голодный, грязный, без одежды и туалетной бумаги. Ну а дальше Жасмин дала мне волшебного пенделя, я запрыгнула на ковер и вот я тут. Быстро и без пробок.
— Бельчонок, ты все-таки что-то нюхаешь?
— Чего я только не нанюхалась в автобусе. Итак, как ваше самочувствие, Петр Васильевич?
— При виде тебя определенно стало лучше.
И ведь не соврал. Пришла моя красота, правда без красных туфель и с заклеенными пластырями коленками. Но, как ни странно, в платье и с распущенными волосами. Кто-нибудь, привяжите меня к батарее.
— Кашу, значит, все же не ел, — демонстративно опускает ложку в сопли, гордо именуемые манкой. — Фу, меня сейчас вырвет, — прикладывает ладонь ко рту. — Еще и масло зажали, сволочи.
— Масло я ложкой выловил и съел.
— Ну хоть что-то. Так как голова? — смахивает прядь волос со лба. — Я серьезно. К тебе приходил дежурный врач? — волнуется от того, что реально за меня переживает или за возможные последствия? Как же мне хочется первый вариант.
— Все нормально, не загоняйся.
— Приходил или нет? Ой, ладно, молчи, вижу, что не приходил.
— А как твои коленки?
— Лучше, чем твоя голова. Я поговорю с дежурным, мне все это не нравится.
— Не парься, давай лучше контакт налаживать. У меня лично уже трубы горят. А ты, я уже вижу, тоже давно принца ждешь. Ну вот я, Васенька, и пришел.
— Если у меня нет кольца на пальце, это не значит, что у меня нет мужика, Петр Васильевич.
— А, типа есть? В кафе ты говорила про то, что тебе не нужны отношения, муторно это все и что-то в этом духе.
— И? Причем тут отношения?
— Просто секс?
— Ну не прям-таки просто. Я позволяю себя изредка… потрахивать, а Антон дарит мне положительные эмоции.
— Антон? Василисушка, как низко ты пала. На хрена он тебе вообще нужен?!
— Хороший. Люблю его. А так, пусть потрахивает. Иногда можно потерпеть.
Чувство такое, что мне хорошенько ударили по всем местам сразу. Мягко говоря, неприятно. Но самое противное, что я не чувствую в словах Василисы ложь. Любит?
— Ты сейчас это сказала, чтобы я от тебя отстал, да?
— Нет, — равнодушно пожимает плечами. — Ты вроде бы хотел есть, я принесла тебе еду. Давай так, пока я буду накрывать тебе завтрак, думаю, ты как раз успеешь выполнить гигиенические процедуры. Держи, здесь все, что нужно, — подает мне пакет. — Новая зубная щетка, паста, туалетная бумага, чистое полотенце, трое трусов, пару футболок и домашние штаны. Хотя, сейчас тебе все это не надо, вот держи трусы, полотенце и футболку. Если нужна помощь — позови.
— У твоего Антона реально гандоновский вкус, белочка, — приподнимаю вверх предложенные труселя.
— Это трусы моего умершего дедушки. Антон трусы не носит.
— Он еще и безтрусый. А дедушка давно умер?
— С какой целью интересуешься?
— Интересно, хранят ли до сих пор эти прекрасные трусы его ауру.
— Ауру смыл порошок и вода. Ты не спешишь переодеваться, потому что тебе кто-то уже что-то привез?
— Мне некому ничего возить, бельчонок. Спасибо за вещи, — брезгливо складываю трусы в пакет и, нацепив на лицо улыбку, направляюсь в место назначения.
— Доигрались? — прошептал Миша, как только я вошел в туалет. Включаю на всю мощь кран в раковине и в душе.
— Отвянь, — шепчу в ответ. — А вообще лучше понюхай, — протягиваю Мише предоставленные Васей трусы.
— Сами нюхайте.
— Ладно, я надену на свои. Так хоть не брезгливо будет.
— Нет. Проверит. Уверяю вас.
— Да, она та еще хитрожопая лисичка. Вроде реально пахнут порошком.
— Надевайте, раз хотите и дальше заниматься дурью. Она вас проверяет.
— Не дурью. Я судьбу свою устраиваю, — натягиваю на себя трусы. — Фу, мне не идет.
— Петенька, с тобой там все нормально? — раздается голос Васи из-за двери.
— Да, Васенька. Все путем.
— Ну так выключи воду уже. Что естественно, то небезобразно. Ты ж не девочка, чтобы ручеек другим ручейком прикрывать.
— Вам с ней не справиться. Заканчивайте, Петр Васильевич.
— Видал, сосун? — тычу фигу. — В смысле купи мне видал сосун шампунь проктолог эн чо-то
