по телефону. По-немецки.
— Ого, какой мужик породистый! — восхитилась Маринка вполголоса. — Это откуда такие красивые дяденьки к нам залетели?
В этот момент «красивый дяденька» оторвался от разговора, заметил нашу процессию и кивнул мне:
— Привет, Лана!
Маринка яростно пихнула меня в бок.
С другой стороны меня в бок не менее яростно пихнула Натали.
— Привет, Гер, — кивнула я, натянуто улыбаясь с отбитой печенью и селезенкой.
Мои прекрасные дети, которым я с младенчества вдалбливала, что надо здороваться с теми, с кем здоровается мама, выбрали именно этот момент, чтобы внезапно продемонстрировать результаты дрессировки, и рванули к Герману с воплями:
— Здравствуйте! Здравствуйте! Как поживаете?!
Мне захотелось провалиться под землю.
Воспитание — это самая неблагодарная работа на свете.
Герман повернулся к ним, дергающим его за рукава и полы пиджака и удивленно поднял брови.
— Разбойники! Быстро ко мне! — скомандовала я.
А вот этот фокус сейчас не сработал.
Макар и Никита уже потеряли интерес к Герману, зато заметили на стене очень красивую стеклянную витрину с огнетушителем и топором и начали громко строить планы, как их оттуда добыть.
— Так, дети! — я рванула к ним. Витрина — не сейф, а сейф они однажды уже взламывали. Папин. В четыре года. — Мы сейчас пойдем в очень важное место! Там надо вести себя очень-очень тихо. Сидеть смирно и ничего не трогать. Хотя бы минут десять.
— А десять минут — это много? — Макар попытался сосчитать на пальцах, даже дошел до девятого, но сбился.
— Много! — закричал Никита, мгновенно забывший про «очень тихо».
— Идите пока, я сейчас догоню, — бросила я Маринке с Натали, и они, тайком стреляя взглядами в Германа, скрылись за дверью администрации.
— Мам, а достань топор, — предложил мне Макар. — Мы тогда с ним тихо посидим.
— Чур, он будет у меня! — тут же внес предложение Никита, и сыновья тут же загалдели как чайки, выясняя, кому будет принадлежать топор, который я, без всяких сомнений, немедленно им добуду.
Добыла бы, если бы это помогло. Но боюсь, мои разбойники на собрании, да еще с топором — это не самая лучшая идея.
Как теперь их успокоить-то… Собрание уже началось.
— Давай я за ними присмотрю.
От неожиданно прозвучавшего мужского голоса за спиной я аж вздрогнула. За время возни с сыновьями я успела забыть о присутствии Германа, а он все это время, оказывается, оставался здесь.
— Серьезно? — изумилась я.
Обычно нормальные люди стараются держаться подальше от моих детей — после общения с ними потом три дня в ушах звенит.
— Ну ты же недолго, — пожал он плечами. — Не бойся, не украду.
— Вот уж чего я точно не боюсь! — засмеялась я. — Я боюсь, что не смогу тебе всю жизнь выплачивать компенсацию за разрушенную психику.
— Не может же быть все так плохо, — хмыкнул Герман и полез в карман. — Есть у меня кое-что интересное…
На его ладони лежал… Настоящий компас!
Недоступный топор мгновенно перестал интересовать Макара и Никиту.
— А можно потрогать? — спросили они хором, протягивая лапы.
— Можно, — разрешил Герман. — А знаете, что это?
Я благодарно кивнула ему и поспешила в офис администрации, где подруги уже придержали мне местечко рядом с собой. Не без далеко идущих планов, разумеется.
— Ты его знаешь? — прошипела, склонившись ко мне, Маринка.
Речь шла, конечно, не о пухлом лысом начальнике хозяйственной части, который распинался перед нами о тяжелой жизни уборщиц развлекательного центра.
— Это муж моей подруги, — прошептала я в ответ.
— А чего кольцо не носит! — с такой обидой возмутилась она вслух, что я заржала и не могла перестать хрюкать даже под укоризненным взглядом толстяка.
— Не твоя лига, — посочувствовала ей я.
Но уже поняла, что мне предстоит подробнейший допрос с применением запрещенных средств.
С собрания мы вышли все вместе — Маринка с Натали сказали, что мне опасно ходить одной мимо таких красавчиков.
Я слегка опасалась увидеть разрушенный до основания торговый центр, но, к моему удивлению, Макар с Никитой стояли перед Германом, открыв рты, и внимательно слушали, что он им рассказывает.
— Он похож на Люцифера из сериала, — заметила Маринка. — Досталось кому-то сокровище…
— Чужие мужья только издалека кажутся идеальными, — философски заметила я.
— Ой, кто бы говорил! — возмутилась Натали. — У тебя, может, не такой горячий, но как он на тебя смотрит! А какие цветы покупает!
— О чем я и говорю, — вздохнула я и направилась к Герману, чтобы спасти его от своих детей.
Хотя по мере приближения, я понимала, что он каким-то загадочным образом умудрился их усмирить. Они никогда в жизни так долго не стояли неподвижно. И молча.
— Пираты не могли зайти в ближайший порт, как другие корабли, — услышала я, подходя. — Их бы там сразу повесили. Поэтому они пережидали шторм прямо в открытом море, и у них был специальные штормовые паруса… О, ты уже вернулась!
Герман повернулся ко мне с улыбкой.
В первый раз видела человека, который после общения с моими детьми еще мог улыбаться и даже не одной половиной лица.
— Спасибо большое, что присмотрел, — сказала я. — Все, избавляю тебя от божьего наказания.
— Не-е-е-е-е-ет! — завопили сыновья. — Мам! Мам! Мам! Мы хотим дослушать!
— Мы тогда не успеем за мороженым, — попыталась я спасти положение.
— Ну и фиг с ним! — выразил мнение кивнувшего Макара Никита. — Хотим еще про пиратов!
Я только покачала головой.
Мои дети отказываются от мороженого?
Герман колдун, что ли?
Тогда. У меня кое-что для тебя есть
Герман своими рассказами о пиратах открыл новую эпоху в жизни нашей семьи. Дети потребовали купить каждому по компасу, говорящему попугаю, подзорной трубе и сундуку для сокровищ. Сабли для абордажного боя у них уже были.
От избытка чувств Никита с Макаром нарисовали черные корабли под флагами с перекрещенными костями и черепом и потребовали подарить эти рисунки Герману.
Тащиться в сияющий офис у меня не было никакого желания. Но выбирая между истерикой, которую устроят сыновья, и легким неудобством от попытки прорваться к владельцу банка на личную аудиенцию, я без колебаний предпочла последнее.
К счастью, Герман был в
