совсем не заметный рядом с боссом переводчик.
Подчиненный резко вскакивает и, улыбаясь, по-деловому обращается к Олегу Петровичу, извещая, что магнат просит всех освободить кабинет.
– Всего хорошего, Димитрий Иванович, – натянуто и очень подобострастно выговаривает бывший глава завода, а потом вдруг смотрит на меня.
Странный у него взгляд. Словно его что-то сильно шокирует.
Так как Кац ничего конкретного никому не сказал и указаний не последовало, кроме как освободить кабинет, девушки направляются на выход.
Выдохнув с облегчением, я тоже разворачиваюсь, чтобы вместе со всеми наконец-то покинуть это странное собеседование. Не готова я к подобной эмоциональной встряске все же.
Делаю несколько шагов в сторону выхода, как властный голос Димитрия бьет с силой в спину:
– Елецкая, стоять.
У слова “Stop” на английском значений много, но я понимаю это именно как приказ и замираю на месте.
Переводчик закрывает дверь кабинета с тихим стуком, оставляя меня один на один с опасным магнатом.
Поворачиваюсь. Как на замедленной кинопленке, все растянуто и когда опять сталкиваюсь взглядом с Димитрием, мне хочется развернуться и вылететь из этого кабинета пулей вслед за остальными сотрудниками.
Кац смотрит оценивающе как-то. Ничего хорошего человек с подобным взглядом принести в размеренную жизнь маленького городка не может.
– Итак, мисс Елецкая, – обращается ко мне строго, – я так понимаю, вы единственный человек на предприятии, владеющий английским на весьма сносном уровне, – приподнимает бровь, явно недовольный сложившейся ситуацией.
У меня от его выпада и завуалированного упрека чуть челюсть не отвисает. Он нас здесь, видно, всех низшим сортом считает, а меня “выделил”, что ли?
Только благодарности за это не испытываю.
Неужели магнат решил, что я подхожу на должность референта?!
Мне самой очевидно, что нет. Не тот характер, не тот уровень. Не хочу быть его помощницей.
Я не справлюсь. У меня нет ни опыта работы в руководящем звене, а также не думаю, что остальные референты примут меня на ура, учитывая, что я подвинула явных фаворитов.
Взгляд Романовой я еще долго помнить буду, когда она прошла мимо меня. С таким лицом подписывают приказ на казнь.
Мозг выдает здравые мысли, логичные, но на сердце все заворачивается вихрем, особенно сейчас, когда на меня так внимательно смотрит красивый пепельный блондин с более темными бровями и ресницами.
И мне почему-то оторваться от него невозможно, словно кровью прорастаю, моргнуть не могу.
В ушах гул, ноги ватные.
Не успеваю обмозговать ситуацию, как магнат встает и я вижу стремительно приближающегося ко мне биг босса.
Стальной взгляд экранирует.
Что у него на уме?
Мне становится совсем не по себе. Мощный высоченный брутал со славянскими чертами и европейским лоском останавливается в шаге от меня.
Смотрит с высоты своего немалого роста. Я рядом с ним кажусь букашкой, кнопкой, которая на добрую голову меньше этой двухметровой махины.
– Интересно, – бросает вскользь.
Застывает изваянием так близко, что я запрокидываю голову, чтобы не смотреть ему в солнечное сплетение, а иметь возможность встретить холодный взгляд.
Не понимаю происходящего.
Просто не могу понять интереса, который вспышкой проскальзывает в его зрачках, как змея: белоснежная, холодная, с острыми клыками, она приглядывается ко мне из изумрудной бездны, оголив клыки, но не нападает, не жалит, оставаясь безучастной к происходящему…
Он сам кажется этой змеей – холодный, отстраненный, но в нужный момент опасный и беспощадный.
Красавец окидывает меня медленным взглядом, как-то плотоядно, что ли.
Аромат его изысканного парфюма забивается в ноздри и кружит голову, тело реагирует на нереальную близость.
Понимаю, что мужчина придвинулся ко мне вплотную, нарушая все границы личного пространства, но я не могу и шагу в сторону сделать.
– Катрин… – необычное произношение моего имени режет слух. Он словно окончание тянет, пробует и окатывает меня чем-то темным, голодным.
Ловлю себя на том, что прислушиваюсь с жадностью к его тембру голоса, к произношению. И меня цепляет, как неожиданно чувственно звучит мое имя на его губах, не Катерина, не Кэтрин, а именно КатрИн…
Приближает свое лицо ко мне и обдает невообразимым ароматом мужчины, что-то острое с приятной ноткой луговых трав, горькое, как полынь. Так и тянет втянуть сильнее в себя этот крышесносный аромат, но я замираю, задыхаюсь, сделав первый глоток отравленного им воздуха…
– Д-да, – отвечаю, проявив верх красноречия.
Опять ухмыляется и рассматривает меня.
– Ты ведь хорошая девочка, Катрин, правильная и послушная?
Что-то темное, хищное, голодное в этих словах цепляет и прошибает током. Становится до жути непривычно. Хочется проверить, нормально ли на мне сидит платье и не забыла ли я чего поправить…
Хотя мои нервы заставляли меня поправлять одежду чуть ли не каждую секунду, пока я шла сюда. Поэтому сейчас я стискиваю пальцы и поднимаю подбородок.
– Я хорошо учусь, мистер Кац, если вы об этом.
Моя растерянность его веселит, во всяком случае, он усмехается самым краешком губ, едва уловимо и на мгновение становится безумно обаятельным наглым красавцем, прекрасно знающим, как именно действует на женщин.
И что самое ужасное, ему плевать. Явный потребитель.
Смущаюсь от того, что Димитрий слишком близко, давит своей мощью, силой и мужественностью, а я едва дышу.
Короткая пауза и вопрос:
– Если я об этом… а если нет? – приподнимает бровь немного иронично.
– Тогда я вас не понимаю.
Не отвечает, продавливает хищным взглядом, в котором молнии сверкают, заворачиваясь вихрями...
Несмотря на слои одежды, чувствую, что я стою перед ним голая и… уязвимая.
Хочется сложить руки на груди, защититься, но я борюсь с этим бездумным порывом. Меня окутывает ледяным саваном его странного поведения.
Холод Димитрия не ощущается в эту секунду инородным, давящим, он не отталкивает, наоборот, тянет сделать еще полшажочка и утонуть в мощной энергетике мужчины.
Да, холодной, чужой, но в эту секунду совсем не враждебной.
То, что со мной происходит – это крайне ненормально.
И его взгляд… То, как он смотрит. Словно сжирает меня, обгладывает кости. Страшно агрессивный в своей мужской самости.
– К чему такие вопросы?
С трудом сглатываю пересохшим горлом слюну, когда его лицо еще на миллиметры приближается и Кац заглядывает в мои явно шокированные глаза, тянет носом воздух, который судорожно вырывается из моих губ.
– Ты дрожишь…
– Что?
Шелест срывается с губ, а Димитрий смотрит на меня чуть склонив голову к плечу, словно изучая, рассматривая, и чувствую на чисто интуитивном уровне – то, что он видит, вызывает его
