Чего это Гущин активизировался?
Воровато оглянувшись на преподавателя, я торопливо написала:
«Все такое? У нас с тобой разные представления об этом. Найди компанию по себе».
Ответила максимально вежливо, хотя могла бы гораздо проще. Всего в трех словах. Иди к черту. И никаких вопросов. Но мне с этим человеком еще предстоит учиться, так зачем обострять конфликт? Но что-то не давало мне покоя. Ладно, Скворцов и Гущин поодиночке. Но оба? В один день? Я что, в лужу с феромонами попала? Или как еще объяснить столь странные поползновения в мою сторону? И еще Леськино обиженное лицо.
«Что происходит?» – торопливонаписала я и подсунула подруге записку под нос. Меня одарили таким взглядом, словно я лично продала ее за тридцать сребреников. Я ответила изумленным взглядом. Леська поджала губы и торопливо написала на листочке то, от чего я чуть со стула не свалилась.
«Как ты могла не сказать, что у тебя роман с Ленским?!!!»
Восклицательных знаков было ровно три – не больше и не меньше. Некстати вспомнилась фраза, прочитанная в одной из книг. Много восклицательных знаков – признак истерички. Конечно, грубо звучит по отношению к подруге. Но как она вообще могла поверить в этот бред? И откуда она это взяла? Потому что он вчера отвозил нас домой и в отсутствии прекрасного Елисея ее мозг выдал столь стремную версию? Или… Тут я похолодела. Пазл сложился. Ну конечно. Марго! И почему только я не подумала, что она будет молчать о том, что услышала в квартире Ленского? Но как она узнала, кто я такая, что смогла распустить слухи так быстро? Хотя, что это я? Как можно остановить девушку, которая что-то жаждет узнать? Соцсети творят чудеса, а женское любопытство и, возможно, ярость активирует в каждой девушке частного детектива.
Так что ничего удивительного, что теперь она знает мое имя, группу и прочее. Да и то, что она уже умудрилась распространить слухи, не очень-то удивительно. Удивительно другое – как это Керн еще не позвонил и не наорал на меня?
Так, стоп. Будем решать проблемы по мере их поступления. Я медленно досчитала до десяти, чтобы успокоиться и не беситься от происходящего. В конце концов, никто не виноват. Никто не заставлял меня утверждать перед Марго, что я сплю с Ленским. Вот дамочка и подсуетилась. И заодно принесла мне ту самую славу, которая сопровождала меня сегодня.
Могла ли ошибиться в столь поспешно сделанных выводах? Могла, еще как. Более того, я мечтала это сделать. Мне такая слава и даром не нужна. Но если это действительно так… Это моя глупость, за которую нужно расплачиваться.
«Что ты имеешь в виду под романом с Ленским? Я же не Ольга Ларина»
Мою шутку не оценили. Я получила еще один обиженный взгляд, потом на листочке возникли новые строчки.
«Ты хуже! Ты прекрасно знаешь, что мне нравится Е. Так почему ты мне не помогла, если закрутила с Арсом? И почему ты мне ничего не рассказывала?»
Господи, какой детский сад! Я люблю Леську, она хорошая, адекватная. Если дело не касается королевича, конечно. Тут подруге совершенно сносить башню.
«Может, потому что между нами ничего нет?» – торопливо написала я. На лекцию я уже подзабила, мне совершенно не хотелось ссориться с подругой из-за такой ерунды. Гущин пока молчал, но мне было совершенно плевать, что он там думает. А вот Леська…
«Но он же нас вчера отвозил!»
Потрясающая логика! Просто железобетонная. Интересно, а с Елисом у меня тоже роман? Ведь, чисто технически, отвозил нас именно он, а Арс был скорее бесплатным приложением к Керну. Но это я говорить не стала. Быстро написала всего два слова:
«И что?»
Вопрос, который способен разбить все аргументы. Только не человека, который так свято верит в свою правоту. Не того, кто решил обидеться. И Леська уже торопливо начала мне что-то писать, как в наш тет-а-тет ворвался ледяной голос:
– Озерова! Маркова! Я вам не мешаю?
– Простите, Ярослав Игоревич, – хором воскликнули мы и переглянулись. Кажется, разговор придется отложить как минимум до перемены. И мне теперь придумать бы аргументы, которые смогут убедить подругу. И заодно решить, что делать со всеми остальными, до кого так внезапно дошел слух. Как противостоять столь нежеланной славе?
После пары Ярослав Игоревич удалился, а в аудитории тут же раздалось язвительное:
– Ну ты даешь, Озерова! А прикидывалась недотрогой!
О, это дружок Гущина. Саня Лемешев. Когда-то давно, еще на первом курсе, он ко мне подкатывал и получил не жесткий, но отпор. Понятное дело, после таких слухов он не мог не пройтись по поводу моей репутации. Уязвленное самолюбие не позволит.
Среди однокурсников тут же раздались смешки. И это люди, с которыми я вроде бы в хороших отношениях? Во всяком случае, в нормальных. Я так думала. Вот только их поведение сейчас говорило об обратном. Вдох-выдох. Досчитать до десяти, успокоиться, и только потом произнести:
– Как интересно у нас, однако. Ребята, а вам заняться больше нечем, кроме как обсуждать чужую личную жизнь? Своей нет, что ли?
Доказывать им, что между мной и Ленским ничего нет, бессмысленно. Люди верят в то, во что хотят верить. Сейчас им проще и интереснее считать, что у нас с Арсом какие-то мифические отношения. Да даже моя подруга в это поверила!
– Ну так твоя, оказывается, куда интереснее, – ухмыльнулся Димка. Но тут, к моему удивлению, послышался еще один ехидный голос:
– Завидуешь?
Женя Свиридов, уже больше года безответно сохнущий по Леське, вышел из-за своей парты и словно невзначай заслонил меня. И от этого жеста стало теплее на душе. Не все, значит, с ума сошли с этими слухами. Остались у нас и адекватные люди. И пусть, скорее всего, он вступился за меня исключительно из чувств к Леське, но сам факт. Приятно, черт возьми. И почему только он подруге не нравится? Вполне себе хорош собой. Высокий, русоволосый, сероглазый. И очень хороший, добрый. Учится весьма прилично, увлекается иностранными языками. Вот что ей еще надо-то? Почему вместо этого ее клинит на Елисе? Нет, того, конечно, тоже глупым не назовешь, но он же абсолютно несерьезен. Для него слово «ответственность» чаще всего как знак «стоп». Так, не о том я сейчас думаю.
– Было бы чему, – передернулся Гущин. – Ленский – та еще гнида.
Ой, кто бы говорил, а? Точно завидует. Ему до славы Арса
