ставшими родными мне, людьми. Я долго не мог стать на ноги. Но отец Алии упорно выхаживал меня своими проверенными врачевательными методами. Мужик давно был на пенсии. Не практиковал. Но я для него стал своеобразным вызовом и проверкой на прочность знаний. Он скрыл меня от всего мира, помог выкарабкаться. А я отплатил ему черной неблагодарностью, забрав дочь.
Это вышло неожиданно и непреднамеренно. Отец Алии уехал в город по продукты, я вышел во двор и оступился, она, тонкая, хрупкая, успела подставить мне плечо. Оберегала меня не хуже отца. И в тот день я впервые понял, что мне хорошо рядом с ней. Склонился к лицу и спросил:
- Почему так смотришь заинтересовано, нравлюсь?
А сам прижимаю ее к своему бедру и понимаю, что плавлюсь от близости юного тела.
Тушуется. Пытается увернуться от объятий.
- Ты стоишь сам, мне в дом пора, - бормочет растерянно.
- Алия, я тебе нравлюсь? - настойчиво заставляю ее смотреть в свое лицо.
Смотрит молча, ресничками хлопает, покраснела вся снова.
- Дышать нечем, - ёрзает, хотя находимся на улице.
Прикасаюсь к ее волосам, шелковистые, густые, и пахнут очень приятно, какими-то травами, те, которые она любит собирать. Чувствую, что дрожит, но вырываться не спешит.
- Я тебя поцелую а ты скажешь после него что чувствуешь ко мне ,окей?
Не жду ее ответа, просто нежно прикасаюсь к этим розовым лепестками и срываю вкусный поцелуй с губ.
- Я люблю тебя, - выдыхает у моих губ и совсем пугается.
Вырывается из рук, это не сложно, ведь я ещё слаб. И убегает в сторону леса.
В тот день я уже быт твердо уверен, что как только окрепну, сделаю ее своей. И сделал, когда немного приручил свою кошечку к своим рукам. Медленно, но уверенно. Она любила, когда я целовал ей шею, пальцы, краснел, когда моя рука пробиралась к трусикам, когда пальцы ласкали влажную плоть.
- Будешь моей женой, Алия? - задал вопрос в один из таких горячих дней, когда вжал ее в кровать и заласкал до безумия юное тело.
- Да, - выдыхает, словно не осознаёт до конца, на что соглашается. А потом приподнимает голову и растерянно смотрит на меня. - Подожди, что?
- Ты же на меньшее не согласна, правда, малыш? Я тебя люблю, - целую ее шею.
- Правда. Я считаю, что всё должно быть правильно. И если люди любят друг друга, то они не должны стесняться заявить об этом всему миру, - отвечает моя девочка, прижимаясь ко мне.
Старик долго ворчал, а эта кроха была счастлива. И я до сих пор оберегаю ее чуткое настроение.
- Вкусно пахнет, давай ужинать, мы обязательно съездим к нему на могилку, когда родишь.
- Спасибо, - она подходит, нежно целует меня. - Как прошёл твой день? Как работа?
- Как рыба в воде. Сильно скучала?
Беру ее руку своей и прижимаюсь к моему животу, ниже опускаемся, к моей ширинке, ее тонкие пальчики сводят с ума.
- Да, - успевает ответить прежде, чем смущенно покраснеть. Жена уже, сына вот-вот родит, а её всё так же легко смутить.
В этот момент проснулся и виновник торжества и ощутимо стукнул мамочке под рёбра, так, что я животом его почувствовал.
Обнимаю мою малышку и веду в спальню. Чисто скромно ласкаю ее соски, шею, грудь, она осторожно поглаживает мой член и мне этого достаточно, чтобы кончить. Скучаю без секса с ней, но боюсь сделать больно. Доктор строго запретил брать её. И я не могу ослушаться.
- Настя не присылала новых фото Илюхи? Долго ещё они там на морях плавать будут.
Почти сразу после днюхи сына, Вартан увез семью просто из города. Сам метался между городом и местом отдыха жены, но казалось, что был доволен. Хотя я часто замечал какую то грусть в глазах друга. На разговор о семейной жизни не реагирует. А я и не давил.
- Стася звонила, спрашивала, как дела, сказала, что Илья приболел. Долго не могла разговаривать, только посоветовала хорошего врача, чтобы составить договор на роды и обещала держать в курсе по поводу Илюшеньки.
Вартан
Малой едва уложился спать. Соскучился мелкий проказник и не сползал с рук ни на миг. А я весь в предвкушении, чтобы жену сгрести в охапку и наконец-то воплотить в реальность пошлые фантазии. Две недели ее не видел и как бешеный. Глазами её раздеваю, а мог уже брать мою сладкую кошечку, а член уже не первый час протестует, требует своего. Стася задержалась в ванной, а я изнемогаю. Сам врываюсь к ней и вижу, что неторопливо смазывает руки кремом.
- Стерва, быстро мужа ублажать. Я сейчас твоё тело залью спермой.
Мой боец таранит ее бок, когда я сам пытаюсь сгрести жену в охапку.
- Вартан, - поворачивает голову устало. - Илья болел неделю. Я не спала неделю. У меня оргазм от одной мысли о встрече головы и подушки на всю ночь.
Поворачивается ко мне, взгляд усталый и виноватый.
- Прости, родной.
- Стась, я быстро, ну давай, - не соображаю от слова совсем.
Руки проникают под тонкую ткань ночнушки и гладят нежную плоть.
Не вижу взгляд, который на меня бросила. Хочу ее так, что мозги стелит.
И я действительно не собирался мучить ее долго, жадно припал к телу, целуя всю, брал свое, шептал милые глупости на ушко, пока не понял, что она не отвечает. Совсем.
Поднял взгляд на стерву и едва не взвыл. Уснула. Прямо подо мной.
Я проворочался рядом со спящей женой полночи. Едва не выл от безысходности. Всё поменялось с возвращением Ильи.
И нет, друг глубоко семейный человек, я видел его совершенно другим. Действительно спокойным, уравновешенным. В моей голове это не вязалось. Я знал его другим. Хотя… вру… В работе он не менялся, идеи так и брызгались не только изо рта, но и ушей. Мы миллион дел порешали благодаря его светлому, не засратому за два года уму.
И я горел рядом с ним, все было как в прежние годы, втроём мы сила.
Стася стала отстранённый, и меня это напрягало. И ее походы к психологу почему-то никак не влияют на её самочувствие. Мы все ранены, все получили дозу негатива. Мне порой кажется, что нам нужен глубокий отпуск тет-а-тет. Любочку нужно вернуть. Стася немного очухалась
