сюда, – замахала руками губернаторша, уже сидевшая на полу и переливавшаяся, словно новогодняя елка в огне свечей.
Казалось, что именно она является хозяйкой этого дома и отдает распоряжения. О настоящей владелице все позабыли.
Есения наблюдала за происходящим, словно за нелепой трагикомедией. Ей хотелось возмутиться, остановить дурацкую затею, но она не привыкла отдавать приказания и никогда в жизни никому ничего не запрещала. Предчувствие беды навалилось на нее, словно тяжелое одеяло, его хотелось сбросить, но руки сковало, а слова застряли в горле. Она понимала, что должна вмешаться. Приказать всем этим нелепым шутам немедленно прекратить идиотскую затею, убираться и вызывать призраков в каком-нибудь другом месте, она не хочет этого в своем доме. Есения тут же осеклась – это не ее дом, она не имеет на него никакого права. Кто она такая, чтобы кого-то выгонять? Ведь это дом Яна. А ее муж, кажется, не возражает. Развлечение вполне в его духе, потом он напишет произведение на смерть самоубийцы и сорвет овации.
Тем временем гости остановились на двух кандидатурах – Маяковском (по словам губернаторши, он ужасно забавно матерился) и Есенине. Победил Есенин как дань уважения хозяйке дома. Хотя самой Есении это показалось форменным издевательством, но она лишь слабо улыбнулась, когда десяток пар глаз уставился на нее.
Свет почти погас, в огромном зале остались зажженными лишь несколько свечей (губернаторша настаивала, что все должно происходить в полумраке). В сгустившемся сумраке Есения даже не могла рассмотреть углы комнаты. Внезапно ей показалось, что там затаилось зло. Сейчас оно накроет собой все пространство, загасит остатки свечей, и потревоженный дух поэта утащит их всех с собой в преисподнюю.
Тем временем губераторша, ее муж, который, очевидно, в домашней атмосфере не смел перечить супруге, директор театра, главный полицейский, Яночка, еще парочка каких-то деятелей, которых Есения не смогла опознать, а также две женщины неопределенного возраста, судя по их прическам, ответственные работницы, соединили ладони вокруг блюдца.
Верховодила губернаторша, она же и начала ритуал дрожащим голосом:
– Вызываю дух Сергея Есенина. Сергей, вы нас слышите? Явитесь нам, мы хотим поговорить!
Несколько мгновений ничего не происходило. В мертвенной тишине отчетливо послышался бой часов, стоящих в концертном зале. Они отбили восемь. Есения с тоской подумала, что через полчаса начнется кино, а она вынуждена смотреть на нетрезвых малознакомых людей, занимающихся ерундой. А что, если все бросить и убежать? Пока не стало слишком поздно.
Послышался нервный смешок Яночки. Губернаторша кинула на нее уничижительный взгляд.
– Сергей, вы здесь? – снова взвыла она.
Блюдце неожиданно дернулось, и ладони участников, словно приклеенные, начали двигаться за ним.
– Д…А… – медленно прочитала губернаторша, а Яночка снова вскрикнула, но уже от испуга. Губернаторша шикнула на нее, а потом подобралась и загадочно усмехнулась, словно была Айседорой Дункан, а в помещение и в самом деле вошел молодой Сергей Есенин.
Все остальные гости, не участвующие в перформансе, инстинктивно разбились на небольшие группки и жались друг к другу, словно страшась чего-то.
– Мы хотим задать вам несколько вопросов, – уже менее уверенным голосом, добавив в него заискивающие нотки, сообщила губернаторша.
Блюдце снова дернулось и, ведомое ладонями, начало метаться по листу картона:
– Б…Ы…С…Т…Р…О, – прочитала Есения и заметила недоуменный взгляд, который полицейский начальник бросил на губернаторшу.
– Подождите… так, что же спросить… – залепетала губернаторша, собираясь с мыслями.
– Спросите, выйду ли я замуж! – тоненько выкрикнула Яночка, а губернаторша, забыв о собственном реноме и присутствии почившего поэта, процедила сквозь зубы:
– Заткнись, дура… Так, все, я готова. Сергей, что нас ждет в ближайшем будущем? – триумфально вопросила она, а Есении вопрос показался одновременно глупым и страшным. Глупым, потому что всех не может ожидать одинаковое будущее, а страшным, потому что она сама его знать не хотела.
Некоторое время блюдце стояло на месте.
– Он ушел? – снова не выдержала Яночка, а губернаторша уже закатила глаза и собиралась отчитать дуру, как блюдце вдруг неожиданно дернулось.
– С…М…Е…Р…Т…Ь…
Наступила оглушительная тишина, которую, казалось, можно пощупать. А потом все начали говорить одновременно. Яночка зарыдала, полицейский начальник принялся неловко ее утешать. Директор театра смотрел на лист словно завороженный, а Есении захотелось громко завизжать. В этот момент одновременно распахнулись дверь в зал и французское окно. Порыв ветра из сада загасил все свечи. Кто-то заорал от ужаса, а кто-то догадался щелкнуть выключателем. В дверях появилась Светлана, вкатывая в душное пространство огромную сервировочную тележку, на которой кокетливо расположились десерты и кофе. Наваждение рассеялось.
– Ерунда какая-то, в самом деле, – бормотал полицейский, похлопывая Яночку по плечу, словно боевого товарища. Та рыдала навзрыд, щедро орошая слезами светло-серый пиджак своего спутника.
– Ничего другого не могла придумать? – бубнил губернатор губернаторше.
Та в ответ обожгла его уничижительным взглядом и очень хотела что-то сказать, но сдержалась.
– Никогда такого не видел, – бормотал директор театра, который так и остался на полу возле блюдца, стоящего посреди листа.
Лист выглядел нелепо с наспех нацарапанными на нем буквами. Откуда вообще взялся этот картон? Интересно, что об всем этом думает Ян?
Взгляд Есении в панике заметался по залу. Перескакивая с одного малопривлекательного лица на другое в тщетных поисках мужа.
Спокойно, скомандовала себе Есения, дыши. Он мог просто выйти в сад, чтобы с кем-то побеседовать. Возможно, его увлекла за собой какая-нибудь поклонница, считающая, что откровенного декольте и смазливой мордашки достаточно, чтобы привлечь гения. Или же он просто вышел в туалет.
Никем не замеченная, Есения попятилась к выходу из зала. Найти Яна, найти любой ценой! Выйдя за дверь и тихонько прикрыв ее за собой, Есения очутилась в холле, где и столкнулась с мужем. Веселым и оживленным. Глаза блестели, улыбка помимо воли растягивала губы, а энергия плескалась через край.
– Ян, где ты… Ты же обещал…
Есения попятилась назад, в очередной раз проклиная себя и называя дурой. Как она могла ему поверить? Как? Сколько раз были все эти мольбы и обещания, она же знает, чем это все обычно заканчивается, так почему она все еще на это ведется?
– Ясенька… Милая, это невыносимо. Все эти люди настолько скучны и банальны, ты просто не представляешь. Если бы ты разрешала мне пить, то я бы еще смог удержаться. Это в последний раз, клянусь тебе. – Ян протянул руку, но Есения отшатнулась от него, как от гремучей змеи.
– Не прикасайся ко мне! – прошептала она и рванулась к двери, больше не в силах все это выносить. Куда угодно, лишь бы не оставаться здесь.
Ян оказался проворнее. Доза всегда придавала ему силы и энергии. Он опередил Есению и преградил ей путь к выходу, загородив собою дверь.
