парню, мне пришлось схватиться за его плечи, чтобы ткань не впилась в горло и не стала меня душить.
— Узнаю, что сказала Дине про меня что-то плохое, пожалеешь, — выдохнул мне в губы и вдруг резко прикусил нижнюю.
— Ай, — вскрикнула, когда он отпустил меня, развернулся и двинулся дальше по лестнице.
Ступни от резкого удара о пол заболели, но я смолчала, проглатывая горечь и ругательства. Во рту остался неприятный железный привкус крови.
Всё, чего мне сейчас хотелось — это плакать. Навзрыд. С соплями и слезами, размазывая их по лицу.
В моих руках осталась его футболка, которую мне хотелось кинуть на заплеванный местными алкашами пол и попрыгать на ней, выплескивая свою ярость. Но позволить себе этого не могла, до сих пор слыша его шаги. Проглотила обиду, мерзким комом охватившую горло, а затем грудь, и медленно поплелась вверх, желая оттянуть приход домой. Стиснула пальцы, сжимая в кулаке ненавистную футболку, которую мне придется отстирывать от краски, и всхлипнула, теряя остатки самообладания.
Впервые испытала страх перед Загорским, впервые он показал мне лицо своего зверя.
Открыла дверь своим ключом как можно тише, но зажмурилась, когда скрипнули петли. В голове возник фантомный голос матери «Когда уже возьмешься за починку, Алексей? Ну да, как обычно, всё сама, всё сама, у тебя же руки не из того места растут».
В коридоре было темно, с зала доносился знакомый храп тети Гали, вызвавшей у меня улыбку. Все спали, так что я, стараясь осторожно и незаметно разуться, затем прошмыгнула сразу в ванную, кидая футболку Дамира в тазик. Опыта в выведении пятен краски у меня не было, а в голове царила паника, поэтому я не придумала ничего лучше, чем налить воды и замочить вещь в белизне. Налила ее щедро, надеясь, что к утру футболка станет чистой, а там я встану пораньше и постираю ее в стиральной машинке вместе со своими вещами, чтобы мама не заметила мужскую вещь.
Оставила тазик под ванной и пошла в зал, где на полу лежали родители, отдав свою спальню гостям. Быстро переоделась, сложила платье в шкаф на самую нижнюю полку и скользнула под одеяло. Приготовленное мамой спальное место согрело мне душу, и всё же она меня любила, пусть и по-своему.
Поставила будильник на шесть утра, но, как назло, разлепила глаза ближе к восьми.
— Опаздываю! — подорвалась, чувствуя поглощающую с головой панику.
— Еще рано, — вошла в зал мама, приятно пахнущая блинчиками и с фартуком на животе. — Отключили мы твой бесовской будильник, зачем так рано поставила?
На полу уже не было постели, они, видимо, встали раньше меня и всё убрали, а судя по голосам из кухни, бодрствовала вся квартира.
— Надо было, значит, — буркнула агрессивно и быстро проскользнула мимо нее в ванную.
А там меня ожидал неприятный сюрприз.
— Нет-нет, — практически заплакала, доставая футболку из тазика. Вся в белых пятнах от белизны, она была испачкана.
Прикусила губу до крови, почувствовала солоноватый привкус во рту, но сдержалась, чтобы не зареветь на полную мощь, помня, что в доме я не одна.
В этот момент от входящего сообщения завибрировал телефон.
«Через двадцать минут буду на твоем этаже. Не вздумай задержаться хоть на секунду».
Перечитала текст три раза, до меня сразу дошло, кто обладатель незнакомого номера. Возникла мысль, откуда у Дамира мой телефон, но проблема у меня была сейчас гораздо серьезнее. Деваться было некуда, так что я быстро умылась, оделась и положила отжатую футболку в пакет.
— Куда? А позавтракать? — заботливый голос мамы.
Заскрежетала зубами, испытывая злость за эту игру перед тетей Галей и ее мужем.
— Спешу! — как можно радостнее отозвалась и быстро юркнула в подъезд, не желая новых вопросов.
— Я ждал тебя целых десять секунд, — холодно поприветствовал меня Дамир, стоявший на середине площадки.
— Слушай, твоя футболка, — затрепетала, пряча глаза. Его агрессия лишь вывела меня из равновесия, так что все заранее заготовленные слова вылетели из головы. — Я не думала, что… У меня же нет опыта…
— Чего там мямлишь? — грубо осадил парень и вырвал пакет у меня из рук. — Почему она мокрая? Руки из задницы растут, что ли? Не понял, это что за пятна?!
Скукожилась, жалея, что не могу отключить звук. Покосилась на дверь, опасаясь, что на его крики могут выйти родственники, и тогда мне знатно попадет от матери.
— Прости, я всё исправлю, честно, — выставила вперед ладони, надеясь его угомонить.
— Ты издеваешься? Хотя бы знаешь, сколько она стоит?! — прорычал мне в лицо Загорский.
— Скажи, где покупал, я тебе новую куплю, — подняла голову, надеясь поскорее избавиться от его общества.
Вскрою заначку и лучше потрачу ее не возмещение ущерба, чем буду выслушивать, какая я бестолковая и безрукая клуша.
— Новую она купит, — хмыкнул Дамир и качнул головой, но сделал шаг назад, увеличивая между нами дистанцию. Даже дышать стало легче. — Футболка стоила десять тысяч, на втором этаже торгового центра всего один мужской бутик, не ошибешься.
— Где я найду такую сумму? — голос дрожал.
— Это уже не мои проблемы, Тина, — жестко пресек готовые сорваться у меня всхлипы. — Чтобы к вечеру решила этот вопрос.
В этот момент подъехал лифт, и он вошел внутрь. А когда за ним закрылись створки, я прислонилась лбом о дверь в свою квартиру и прикрыла глаза. Выдохнула, глубоко вдохнула, пытаясь не расплакаться. С собой у меня всего тысяча, в заначке есть одиннадцать, но это все деньги, которые есть, так что придется подзатянуть пояса.
— Чего такая грустная, Кристинка? — раздался вдруг голос нашей соседки, переехавшей в наш дом и на наш этаж месяца два назад.
Повернулась к ней и подивилась, как в таком возрасте она сумела сохранить доброту и легкость характера. Лет сорока, ухоженная, всегда веселая, черноволосая Алена сразу же была невзлюблена моей матерью. Не знаю, может, сыграла роль их полная противоположность, или взгляд отца, который опрометчиво цокнул ей вслед, когда она поднималась по лестнице с коробкой вещей в первый же день. Лично мне женщина нравилась, от нее исходила энергия движения, никакой загруженности бытом, предрассудками.
— Да не ладится ничего, Ален, — вздохнула, обернулась к ней и подошла ближе, также вставая напротив закрытых створок лифта.
— Опять из-за внешности куксишься, ребенок? — осуждающе покачала головой. — Нет, всё же надо взяться за тебя, совсем мать загнобила.
— Ален, — поджала губы, чувствуя каждый раз вину перед родительницей, когда слышала от других подобное. Не то чтобы людей, считавших виновницей моей самооценки мать, было много,
