и на диету желательно сесть. Каким бы неприятным он не был, жалко человека. Они ведь с Ждановым ровесники, но если полиграфический магнат выглядит как кинозвезда, то наш генеральный хряк… Как хряк и выглядит.
— Сел в машину и скомандовал водителю к вам приехать, — снисходительно произносит Жданов, пожимая протянутую ему руку. — Такими вот судьбами. Сотрудница ваша дюже меня уговаривала краску вашу опробовать. Даже пакет из-под кефира не поленилась на встречу притащить.
Стрельнув в меня ироничным взглядом, он по-хозяйски подтягивает свободное кресло и садится рядом, обдавая меня шлейфом благородного парфюма. Все же исключительный у него вкус: и в одежде, и в деталях.
— Любовь Владимировна один из самых ценных и преданных наших сотрудников. Как эксперт высочайшей компетенции всей душой радеет за общее дело, — елейно произносит Шапошников, глядя на меня с поистине отеческим теплом.
От неожиданности я даже сажусь прямее. Вот так раз. А еще пять минут назад обвинял меня в распутстве и отлынивании от должностных обязанностей.
— Ты смотри как шеф тебя ценит, — хмыкает Жданов, поворачивая ко мне голову. — Прямо нарасхват ты, инженер Люба. Ты, что ли, всех на свои волшебные пироги присадила?
Мне совершенно по-детски хочется пнуть его ногой. Ну вот что за человек? Что хочет, то и ляпает. За пироги мне Шапошников мне отдельную выволочку устроит, обвинив в подрыве имиджа компании с помощью несертифицированных хлебобулочных изделий.
— А о чем идет речь? — непонимающе переспрашивает генеральный, отчего-то выглядя в этот момент растерянным как ребенок.
Мне даже стыдно становится. В офисе я всех пирогами угостила, кроме него.
— Не суть важно, — заключает Жданов, по счастью, решивший не развивать эту тему и дальше. — Но премию Любе Владимировне я бы на вашем месте все же выписал: за нестандартный подход по привлечению клиентов к сотрудничеству.
— Выпишем обязательно, — подобострастно поддакивает Шапошников, втискиваясь обратно в кресло. — Система поощрения у нас прекрасно отлажена.
Врет он, ну да ладно. Сейчас мне его даже поддержать хочется, как родного. Очень уж он сильно нервничает в присутствии Игоря Вячеславовича. Так и хочется ему шепнуть, чтобы поувереннее был. Он ведь как-никак тоже генеральный директор.
— Так, значит, — произносит Жданов уже более деловым тоном. — Перейдем к нашим баранам. В вашей краске, то есть. Три ступени тестирования на производстве она прошла. Молочники вроде тоже не ноют. Остался последний и самый важный вопрос. Цифры. Той бумажкой, которую мне ваш пухлый продажник сунул, могу только подтереться. Нормальные цены дайте. Нормальные — это на десять процентов ниже финской. С включенной логистикой конечно.
Несмотря на специфическую манеру речи, я не могу не испытывать восхищение тем, как четко и по делу он говорит. Без многоступенчатого обсуждения и прочих танцев с бубнами. Напрямик цену вопроса назвал. И ведь сам не поленился приехать для решения важного для него вопроса.
— Мы с отделом продаж это обсудим, — уклончиво отвечает Шапошников. — Цена формируется путем сложного уравнения. Цены на сырье каждый день растут…
— Если бы я своим покупателем ныл, что цены каждый день растут — хрен бы со мной кто работал, — перебивает его Жданов. — За десятилетия в этом бизнесе я одну вещь усвоил. Людям нужна предсказуемость и стабильность как в Макдональдсе. Заплатил сто рублей, сожрал то, к чему привык и ушел, чтобы в следующий раз вернуться.
Побагровев, Шапошников поправляет галстук, словно он вдруг стал слишком ему давить.
— К завтрашнему дню наш менеджер перешлет вам предложение.
— Вот и отлично, — резюмирует Жданов, поднимаясь. — Не буду больше задерживать.
Его цепкий серый взгляд падает на меня.
— А вот с этим вашим ценным специалистом хочу еще парой слов перекинуться. Отпустите?
— Конечно! — радостно и будто с облегчением выдыхает Шапошников. — Общайтесь сколько угодно. В кабинете у Любови Владимировны вам будет максимально удобно. Ольга сделает вам кофе.
Ох и генеральный хряк. Только что распекал меня за недостойное поведение, а сейчас готов самолично под Жданова подложить. Даже неприятно как-то.
— Ну что застыла, инженер Люба? — щурится полиграфический магнат. — С благословения твоего начальника пойдем осматривать твою рабочую обитель. Времени как я понимаю, у нас навалом.
Идти по офисному коридору мне впервые настолько неуютно, и все из-за раздающихся позади шагов. Полиграфический магнат следует за мной, а я, сорокалетняя бывалая женщина не могу не думать о том, что в этот момент он разглядывает мою юбку.
— Должна предупредить, что времени у нас не навалом, как вы выразились, а ограниченное количество, — замечаю я, открывая дверь в кабинет. — Поэтому долго кофе пить с вами не смогу.
— Удивительно, что ты пироги так любишь стряпать, Люба Владимировна, — гаркает Жданов аккурат над моим ухом. — Гостеприимства в тебе ни на грош. Человек к тебе с другого конца Москвы притащился, а ты, не впустив, гонишь. Или прикидывалась радушной хозяйкой?
— Я так полагаю, притащились вы все-таки не ко мне, а в первую очередь обсудить дела с Олегом Евгеньевичем, — бормочу я, начиная краснеть. — И одно с другим совершенно не связано. Пироги я пеку потому, что они у меня хорошо получаются, и к тому же дочка их очень любит.
— Стало быть, если ты пирогов настряпаешь, я к тебе в гости решу заехать, и на порог не пустишь? Так и будете их своим семейным девичником трескать?
Я ровным счетом не знаю, что ответить. Уж очень странные и провокационные вопросы Жданов задает. Ну кто бы мог подумать, что грозный полиграфический самодержец, о котором я столько слышала, то ли в шутку, то ли всерьез будет набиваться ко мне в гости.
— Можете присаживаться, — сухо говорю я, убирая бумажный пакет с образцами с посетительского стула.
— А на кресло для дорогих гостей, смотрю, ваш директор не разорился, — ворчит Жданов. И добавляет уже громче, раздраженнее: — Да где эту дохлую пони с ресепшена носит? Ей русским по белому полчаса назад сказали кофе гостям принести. Моя Света хоть и разжирела как корова, но обязанности свои назубок помнит. Поэтому я всегда говорю: нанимать надо мозги с руками, а не сиськи с жопой.
И пока я пытаюсь оправиться от очередного потока грубой прямолинейности, Жданов подходит к столу и снимает трубку рабочего телефона.
— Как ее набрать? — Стреляет в меня цепким взглядом и, ткнув в кнопку набора, сам же отвечает на поставленный вопрос: — Ноль, наверное. Такой дуре подходит.
— Игорь Вячеславович… — пытаюсь возмутиться я.
— Да, — рявкает он, обращаясь к динамику. — Ресепшен это? Так и думал. Ты ответь мне одну вещь, не помню-как-там-тебя: как докатилась до жизни такой? Чего молчишь? Думать пытаешься?
