я одобряю, но что будет потом?»
При мысли, что наша связь выльется в новую эмоциональную зависимость, по спине бежит холодок. Потому что, черт возьми, мне нравятся сила и уверенность Григория, его запах и все, что он со мной делает. Понятное дело, у Шахова за плечами большой опыт, куча любовниц – он знает, на какие точки нажать, чтобы доставить женщине удовольствие. Вот только я боюсь подсесть на эту иглу особенного кайфа. Учитывая мое расшатанное состояние, слезать с нее будет крайне тяжело.
Прикрываю глаза, чтобы не смотреть на Григория. Хватит. Его и так становится слишком много в моей монотонной жизни, которую, впрочем, нельзя больше охарактеризовать подобным определением.
– Что-то не так? – спрашивает он. – Хочешь уйти?
От его чувственного голоса по телу бегут мурашки. Я вся в них, с ног до головы. Григорий тоже это замечает и, кажется, кайфует от такой реакции на его ласку и тон.
Отрицательно качаю головой и почти сразу же пальцы Шахова касаются моего лица. Он очерчивает контур скул, трогает уголки губ. По венам растекается мощное, будоражащее мысли и кровь предвкушение. Словно между нами запускается химическая реакция. А потом Шахов вкладывает большой палец мне в рот и ждет. Давая выбор.
Я смотрю на Григория, мои щеки горят. Вся кожа горит, словно меня поставили под кипяток. Делаю скользящее движение языком по фаланге, прекрасно осознавая, что за этим последует. Момент более чем интимный, Гриша выпил, я возбуждена. Мое желание – огромное безрассудство. Правда, не безрассуднее того, что я допустила на балконе, едва не получив инфаркт.
Единственное, что стопорит… в «искусстве» минета я не особо сильна. С Мишей у нас редко случался оральный секс: муж не всегда мог кончить таким образом. То ли это было его особенностью, то ли я справлялась недостаточно хорошо, не знаю. Но сейчас хочу попробовать с Григорием. Даже любопытно становится, получится ли сделать ему приятное.
Эта мысль глушит так сильно, что я теряюсь. Смотрю в глаза Шахова, ощущая, как мокро внизу, а потом прекращаю посасывать палец и выпускаю его изо рта.
– Смелее, если решилась, – правильно истолковав мое намерение, говорит Григорий.
На секунду становится страшно, но в следующий миг, отбросив все сомнения, я сползаю с колен Шахова и оказываюсь на полу. Тяну резинку его штанов вниз. Григорий, приподнявшись, помогает, и взору предстает большой и ровный член с крупными синими венами.
В уши врезается тяжелое дыхание, когда я обхватываю член рукой и провожу по нему. Заглядываю в карие глаза, словно ища поддержки или одобрения, но по лицу Шахова непонятно, нравятся ему мои действия или нет.
Я заменяю руки ртом. Облизываю кончиком языка горячую розовую головку с солоноватым, терпким вкусом, совсем не чувствуя при этом отвращения. Повторяю это движение и скольжу губами по впечатляющей длине Шахова.
Кладу ладонь на его упругий и твердый живот, который подрагивает от возбуждения, и пытаюсь вобрать член глубже, отчего в уголках глаз тут же собираются слезы. Приходится помогать себе рукой. Отдавшись процессу, я теряю счет времени. И в какой-то мере даже кайфую, особенно когда Шахов смотрит на меня, словно хищник, который следит за своей добычей, готовый напасть в любой момент.
Закрыв глаза, наращиваю темп, думая о том, что будь на мне сейчас косметика, она бы поплыла.
Слегка вздрагиваю, ощутив хват ладони на своем затылке. Шахов начинает двигать бедрами, трахая мой рот быстро и глубоко. Темп безумный! Но мне нравится. Я нахожу это чертовски возбуждающим и сама чуть ли не взрываюсь фейерверками, когда Григорий с приглушенным, сдавленным стоном кончает мне в рот.
Долго и шумно дышит, вглядываясь в мое лицо. А потом поднимается на ноги и тянет меня за плечи, заставляя встать. Резко поворачивает и толкает в кресло. Прижимается сзади, упираясь в ягодицы эрегированным членом. Водит им по промежности, распределяя смазку по половым губам, а затем врывается грубым толчком.
Я вцепляюсь ногтями в кожаную обивку и вскрикиваю от удовольствия. Приятно. Очень. До звезд перед глазами. И не хочется, чтобы это прекращалось.
* * *
Наутро просыпаюсь разбитая, с тянущей болью между ног. Оказывается, заниматься сексом, не испытывая при этом ничего похожего на любовь, настолько хорошо и приятно, что я готова не выходить из стен этого номера все оставшиеся дни.
Лениво потягиваюсь и долго лежу. Не помню, когда позволяла себе подобную роскошь. Нет, не валяться в кровати, а предаваться волнующим воспоминаниям, которые к тому же связаны не с Мишей, а с другим мужчиной. Кажется чем-то фантастическим, нереальным!
В дверях появляется источник моих мыслей.
– Агния, ты проснулась?
Я киваю, разглядывая Григория, который застегивает белую сорочку.
– У нас сегодня ужин в ресторане. Перед этим нужно заехать в офис к партнерам. Отправишься со мной, – отдает он распоряжение.
– Все-таки между нами будет не только секс? – уточняю с иронией.
– Считай, что у тебя система «Все включено».
После вчерашнего Шахов выглядит бодрым и полным сил. Чего не могу сказать о себе. Даже завидно становится. Григорий мог бы оставить меня в номере восстанавливаться, а не тащить за собой невесть куда. Особенно если в планах повторение программы.
Неохотно поднимаюсь с кровати и плетусь в ванную. Душ помогает прийти в чувство.
Я быстро привожу себя в порядок и облачаюсь в любимый наряд. Когда появляюсь в гостиной и сталкиваюсь с оценивающим взглядом Григория, начинаю немного паниковать. Не могу определить, нравится Шахову мой вид или нет.
– Я взяла то, что обычно надеваю, когда выхожу в свет…
– Всё в порядке, Агния, – обрывает он. – Ты очень красивая. – Григорий указывает подбородком в сторону двери, давая понять, что нам пора.
Вроде ничего такого не сказал, а под кожей разливается тепло. Как он смотрел на меня… И это его: «Ты очень красивая»… В сознании тут же возникает воспоминание о ночи. При первой встрече я даже подумать не могла, что в этом внешне сдержанном и молчаливом мужчине столько скрытой чувственности и нежности.
В лифте Шахов кладет ладонь мне на талию и привлекает к себе. Я чувствую его губы на шее и легкий поцелуй.
– На ужине будет много людей. Если вдруг заскучаешь или кто-нибудь начнет приставать, сразу скажи мне. Когда я погружаюсь в рабочий процесс, то теряю счет времени и могу забыть, что пришел на вечер со спутницей.
А вот это почему-то было обидно. Как будто меня на место поставили.
Приподнимаю уголки губ и киваю, не показывая, как на самом деле задета его словами, что про меня забудут сразу же, едва переступив порог ресторана.
Переговоры длятся почти три часа. Вопреки ожиданию, что буду скучать, вовлекаюсь и делаю пометки в голове, прекрасно понимая, о чем ведется речь. Еще бы все участники говорили на русском языке, а не на английском, и я бы усвоила в два раза больше информации.
– Ну как? Не заснула от скуки? – интересуется Григорий, когда мы спускаемся на парковку, чтобы отправиться в ресторан, где продолжится общение с его будущими партнерами.
– Нет, было очень интересно. Только смущает, что все эти мужчины были без своих спутниц, я среди вас единственная женщина, не считая переводчицы в бордовом костюме, которая не сводила с тебя взгляда. Кстати, вы с ней знакомы?
– Впервые вижу, – пожимает плечом Григорий и углубляется в свой телефон.
Разговор между нами не клеится. Вернулся трудоголик Шахов, и завладеть его вниманием – почти невыполнимая задача. Я достаю из сумочки сотовый и тоже погружаюсь в него. Спрашиваю у Нины в сообщении, как там бабуля. Артёмова заверяет, что у них все хорошо.
Собираюсь уточнить у Григория, на сколько дней мы в Арабских Эмиратах, но не успеваю. Шахову звонят. Он просит водителя заехать в отель и почти час проводит за закрытой дверью, обсуждая с кем-то на повышенных тонах пожар на одной из своих строительных площадок.
– К сожалению, отдых придется отменить, – говорит Григорий, появляясь в гостиной. – Завтра утром у нас самолет. Мне нужно вернуться в Москву.
Вот и ответ на мой вопрос. Собираюсь спросить о подробностях случившегося, но Шахов не дает мне и звука произнести:
– Если ты готова, поехали.
Всем своим видом Григорий дает понять, что разговаривать на эту тему мы не будем.
В ресторан едем в тишине. Шахов всю дорогу сидит с закрытыми глазами и напряженно дышит. Я же думаю о том, что после возвращения и меня ждут проблемы с Монастырским, который захочет как-нибудь образом помешать моим будущим сделкам. А что, если пожар на стройке у Шахова – его рук дело?
– Я задам всего один вопрос. Можно?
Григорий открывает глаза и поворачивается.
– Твои проблемы ведь не из-за
