— С юридической точки зрения это очень интересное дело, — сказал он.
— А с практической точки зрения? — спросил Александр.
— С практической точки зрения это катастрофа, — ответил Престон. — Мексика — католическая страна; здесь не будут питать симпатий к женщине, которая убивает своего мужа после того, как она занималась с ним любовью, женщине, которая изменяла ему со свекром. Кроме того, Джей Джей — опасная свидетельница: она меняет свою точку зрения, говорит одно, а потом другое, ее легко запугать, она путается и пытается понравиться любому, кто ее спрашивает. Может быть, она лжет, может быть, нет, но могу сказать вам одно: судья и присяжные будут думать, что она виновна.
— Более того, — продолжал Престон, — не важно, какой приговор будет вынесен, обстоятельства можно трактовать настолько по-разному, что, очевидно, будут апелляции и, бесспорно, повторные рассмотрения дела в судах более высокой инстанции. Короче, вы имеете сочный скандал с сексом и убийством, и достаточно подробностей, чтобы не дать ему иссякнуть в течение многих лет.
— Что вы в таком случае мне посоветуете? — спросил Александр у Престона. — Что бы вы делали на моем месте?
Престон повернулся к Делии, Рэймонт тоже пристально смотрел на нее.
— На вашем месте? — спросила маленькая темноволосая женщина, осознавая непреодолимую пропасть, разделявшую их, и одобряя невольный юмор его вопроса.
— На моем месте, — твердо повторил Александр.
— Давайте взятки. Лгите. Угрожайте. Добейтесь того, чтобы вся история была похоронена, — сказала Делия. — А затем вывезите Джей Джей к черту из Мексики.
— Вы правы, конечно, — сказал Александр, поблагодарив Каннингхэмов за помощь. Он терпеливо ждал, пока они присутствовали при беседе Джей Джей с инспектором Родригесом. Когда разговор закончился, Александр спросил их, как прошла беседа.
Делия подняла глаза к небу. Престон заговорил:
— У вас есть деньги и власть. Хочу сказать вам, что сейчас понадобится и то, и другое.
Александр проводил Каннингхэмов до двери, где их ждала машина Рэймонтов, чтобы отвезти в аэропорт к самолету. Престон пропустил два урока гольфа и собирался включить их оплату в счет, который он должен был представить Рэймонту. Когда они сели в машину, Делия заговорила:
— Рано говорить об этом, — задумчиво начала она, — но думаю, что интуиция меня не обманывает: Джей Джей Рэймонт беременна.
Престон с удивлением посмотрел на жену, задумался на минуту и добавил: — Тем лучше. Если вызовут в суд, это поможет вызвать к ней симпатию.
— Ты не думаешь, что говоришь, — заметила Делия. — Она спала с ними обоими. Я готова поспорить на обед с омарами, что она не знает, чей это ребенок.
У Престона было обаяние, а у Делии — мозги, и Престон признавал это. Он с изумлением смотрел на жену, понимая, что она, конечно, права.
— Симпатия? Ей повезет, если судья и присяжные не линчуют ее. Правильно ты сказала ему, чтобы он увозил Джей Джей к черту из Мексики.
— Ну, по крайней мере, в одном можно быть уверенным: ребенок будет белым, — рассмеялся Престон.
Делия согласилась с ним. Она давно установила пределы связям Престона. Он мог делать все, что ему хочется, но только с белыми женщинами. Их Делия не опасалась.
Александр был слишком богат, чтобы быть вынужденным подкупать, слишком влиятелен, чтобы быть вынужденным угрожать. Соглашение было достигнуто в ходе длительного совещания с вице-президентом Мексики, министром туризма, инспектором Родригесом, Пеле и Паоло Баррагэнами. Оно основывалось на совпадении интересов: Александр хотел избежать суда и связанного с ним скандала, мексиканское правительство хотело получить отель с тремястами пятьюдесятью номерами, который строил Сергей Рэймонт.
Пепе и Паоло согласились остаться в совете компании и продолжать руководить строительством. Вице-президент и министр туризма ходатайствовали о прекращении любого официального расследования, особенно в связи с тем, что никто из участников драматических событий не являлся гражданином Мексики. Возражал только Гилберто Родригес; он очень заботился о собственной репутации и репутации своего управления. Он был полон решимости самым скрупулезным образом расследовать это… убийство или самоубийство? Наконец, одно воспоминание и один аргумент изменили его позицию.
Он вспомнил Сергея Рэймонта, едущего по Масатлану в красном «мерседесе», который стоил больше, чем отец Гилберто заработал за всю свою жизнь. Машина частенько была припаркована в запрещенных местах, но штраф ни разу не был уплачен. Равнодушие Сергея Рэймонта к власти постоянно раздражало Гилберто Родригеса, и он лично не испытывал никакой симпатии к молодому человеку.
Аргумент же касался рабочих мест, которые создаст отель. Гилберто подумал о Земпоала, о людях, которые голодали, потому что у них не было денег на еду, которые умирали, потому что они не могли позвать врача, купить лекарства. Если Гилберто закроет глаза на смерть одного испорченного молодого человека, он сможет помочь изменить будущее сотням молодых мексиканцев. Гилберто подумал, что одна смерть в обмен на сотни рабочих мест — это не такая уж дорогая цена. Он понял, что на самом деле у него не было выбора, и он на самом деле не хотел выбирать.
Было достигнуто соглашение, что обстоятельства смерти Сергея Рэймонта были в высшей степени неопределенны и что суд обойдется дорого для обеих сторон, приведет к большим потерям времени и, скорее всего, не приведет к убедительному заключению. В обмен на согласие не привлекать Джей Джей к суду, на запечатывание полицейских досье и на официальную квалификацию причины смерти Сергея Рэймонта как несчастного случая Александр Рэймонт согласился предоставить финансовые гарантии, что строительство отеля, начатое его сыном и не законченное еще даже на четверть, будет завершено в ближайшем будущем. Эта гарантия, данная в виде строительных и отделочных обязательств, обошлась Александру Рэймонту в одиннадцать миллионов долларов.
Спустя тридцать шесть часов после смерти тело Сергея Рэймонта было на борту самолета Рэймонтов, который направлялся в Саутгэмптон, штат Нью-Йорк. Во время восьмичасового перелета Александр Рэймонт сидел один в отделенном занавесками отсеке и писал на желтой бумаге. Реакция на самые разные события жизни у Александра Рэймонта была стереотипной: обычно все заканчивалось очередными финансовыми распоряжениями. Точно так же смерть сына повлекла распоряжение цюрихскому банку перевести миллион долларов на счет Данте Масчерони. Затем Александр составил новое завещание, по которому оставлял все свое состояние своей дочери Аликс. Будучи совместо с Аликс душеприказчиком Сергея, Александр отдал распоряжение выплачивать Джей Джей ежегодно сумму в сто тысяч долларов до ее повторного замужества. Оставшаяся часть состояния Сергея, которая составляла сто двадцать миллионов долларов, все активы трех фондов, когда-то созданных Александром, переходили после смерти Сергея к нему, и он распорядился перевести их Аликс в момент окончательной оценки состояния.
