— Сплетницей самого низкого пошиба.
Ее острые ноготки сверкнули у него перед глазами. Она бросилась на него с такой прытью, что Селеста в изумлении раскрыла рот. Барни едва успел отпрянуть. Блеск серебряного лака ослепил его. Джулия, слишком сильно размахнувшись, невольно развернулась вокруг своей оси, и ладонь Барни отвесила ей звучный шлепок по ягодицам. Издав пронзительный крик возмущения, она, едва удержавшись на высоких каблуках, отлетела к двери. Селеста посторонилась, уступая ей дорогу, и закрыла за ней дверь.
— Какая жалкая особа! — сказала Селеста со смесью раздражения и обиды.
— Вы с ней давние знакомые?
— Я встретила ее на благотворительном обеде в прошлом году. Не успели нас представить друг другу, как она спросила, не продалась ли я шоу-бизнесу.
— Забудь о ней, Селеста. Я прослушал твою пробную запись и готов тебя представлять.
— Хорошая новость. — Она улыбнулась, но, увидев у него на столе записки, сообщающие о ее звонках, смутилась. — До меня дошли слухи, что ты больше не имеешь отношения к Сиам. Это правда?
— Да.
— Мне очень жаль.
Он поднял руку, давая понять, что жалеть не о чем.
— Она знала, что следует сделать, чтобы добиться успеха, и пошла на это.
— Поэтому к тебе и явилась эта женщина?
— Она хотела убедиться, что Сиам уплатила запрошенную цену.
— Ты все ей выложил?
— Нет.
— Тогда откуда у нее такая уверенность?
— Она нашла меня здесь, — с трудом выговорил он.
Она застенчиво взглянула на записки со своим именем.
— Еще я хотела попросить прощения, что сбежала тогда в такси. — Более личный характер реплики ознаменовался румянцем у нее на лице.
Дверь опять распахнулась. В кабинет гордой походкой вернулась Джулия. Она приблизилась к Барни и, не обращая внимания на Селесту, заявила:
— В качестве платы за оскорбление вам придется угостить меня ужином в ресторане «Луков».
— Южный Манхаттан? Это слишком далеко.
Его ответ не обескуражил ее. Она подала ему клочок бумаги.
— Я остановилась в «Сент-Реджис».
Он прочел имя и окликнул ее:
— Эй, а кто такая Ван ден Грутс?
— Я зарегистрировалась под девичьей фамилией. — Она захлопнула за собой дверь.
Эта фамилия была известна даже ему. Она принадлежала старому и широко известному нью-йоркскому семейству, пытавшемуся возродить несколько улиц в громадных бруклинских трущобах. Семейная компания делала это совместно с правительственным и штатным фондами на условиях ограниченной прибыли и правительственного страхования убытков. В устах такой осведомленной особы словечко «пират» звучало как комплимент.
Повторное появление Джулии подействовало Селесте на нервы. Румянец, заливший ей щеки во время беседы с ним, пропал.
— Если между тобой и Сиам все кончено, то я не возражаю, чтобы ты представлял ее и дальше. — Он внимательно слушал Селесту. Она подошла ближе и взяла его за руку. — Но сначала я хочу сама во всем убедиться.
— Ты мне не веришь?
— Верю.
— Что же тогда?
— Моя машина ждет внизу.
— Для чего?
— Давай поедем вместе и послушаем ее выступление.
— Тебе необходимы доказательства?
— А тебе? — лукаво осведомилась Селеста.
Распорядитель подбежал к двери трейлера и забарабанил в нее кулаком.
— Все по местам, пожалуйста.
Ему долго никто не отвечал. Потом раздался голос ассистентки:
— Сейчас!
Твид набрал в объемистые легкие побольше воздуху, чтобы не волноваться. Щелчок пальцами — и распорядитель подлетел к нему.
— Частную карету «скорой помощи» с кислородными подушками к стадиону!
— Да, сэр.
— И как можно быстрее!
— Да, сэр!
Дальше Зигги и Гарланд ждали молча. Зигги, которому было в высшей степени наплевать на свой вид, тем не менее постоянно подтягивал галстук; Гарланд комкал в ладонях носовой платок.
Дверь распахнулась, выпустив сначала маникюршу с инструментами. За ней по одному потянулись остальные: косметолог, мистер Текс, костюмерша, ассистентка. Все они столпились у двери, не произнося ни слова. На их лицах не отражалось никаких чувств.
Появление ассистентки Зигги сопроводил репликой:
— Это последняя.
Когда дверь трейлера медленно приоткрылась, молоденькая ассистентка не сдержала восклицания:
— Боже, она собирается выступать!
Весь закулисный персонал отвлекся от своих занятий, чтобы поглазеть на певицу.
Сиам была обряжена самым выигрышным для нее образом. Она стояла в двери, даже не держась за косяк, в коротком, значительно выше колен, шифоновом платье с открытыми плечами. Она зажимала пальцем одну ноздрю, чтобы не разрыдаться. За кулисы проникали сполохи яркого света, заливающего стадион.
Увидев, как хорошо она держится, Зигги и Гарланд перевели дух. Однако уже на первой ступеньке ей пришлось остановиться, чтобы не потерять равновесия. Ассистентка подала ей руку и помогла спуститься. Дальше она двинулась сама. Все ее усилия были сосредоточены на том, чтобы дойти до ближайшего выхода на сцену. Она смотрела прямо перед собой, словно все неприятности остались позади. Зигги и Гарланд старались не попадаться ей на глаза, чтобы не прогневить, иначе гнев отразится на ее голосе и не позволит петь. У нее уже не осталось времени на ненависть. Зигги очень хотелось напомнить ей об этом для ее же пользы, но он не посмел к ней подступиться.
Походка Сиам делалась тверже с каждым шагом. У самого выхода она остановилась и прижалась головой к стальной стенке трансформаторной будки.
— Скажите ей не прикасаться к силовому шкафу! — взмолился электрик, обращаясь к Зигги.
— Успокойтесь, — сказал ему Зигги, — если она не выйдет, то пусть лучше стадион погрузится в темноту.
Все вокруг ждали, затаив дыхание, что будет дальше.
Музыка стихла. Загремели аплодисменты. Группа юных вокалистов поспешно покинула сцену, пылая от творческого возбуждения. Увидев толпу, наблюдающую за Сиам, вокалисты влились в нее. Их лица приобрели почтительность, словно они стали свидетелями дорожного происшествия.
— Теперь ты, — шепотом сказал Зигги Сиам.
Она содрогнулась от внутреннего конфликта: ненависть к Зигги, подвергшему ее такому бесчеловечному обращению, и желание петь боролись в ней сейчас. Она всхлипнула и едва не ударилась лбом о стену, но вовремя подставила ладонь.
