Они лежали довольно долго в объятиях друг друга. Лежали молча, погруженные в свои мысли, наблюдая, как отблески пламени плясали на стенах и на потолке. В какой-то момент Франческа слегка вздрогнула, и Виктор укрыл их одеялом и прижался еще теснее. Наконец, оправившись от удивления, он произнес:
— Интересно, ты так неожиданно начала называть меня Вик…
— Господи, прости, пожалуйста!
Виктор отметил впервые прозвучавшее в ее устах «ты». Это было так естественно…
Франческа извинилась потому, что вспомнила: Виктору не нравилось сокращение его имени. Она сама слышала, как он несколько раз поправлял Хилли Стида, называвшего его Виком.
— Ты этого терпеть не можешь. Я забыла.
— Так может называть меня Ник. И ты. Я никогда не возражал, когда так называла меня Элли. Но я действительно терпеть не могу, когда так меня называют другие люди, особенно не близкие мне. Это попахивает фамильярностью, которая мне претит. — Он добродушно усмехнулся, вспоминая. — И потом, по этому поводу мне сделала внушение моя мать. Она никому не позволяла сокращать мое имя, когда я был ребенком. Но когда ты называешь меня так, это звучит очень мило. Получается очень ласково и тепло… — Виктор прижал свою голову к голове Франчески и продолжил: — Я слышал, как отец и Ким называют тебя Франки, а Диана называет Ческа. Что тебе нравится больше?
— Наверное, Ческа. Франки звучит как-то по-мальчишески.
— Не думаю, чтобы кто-нибудь, обознавшись, принял тебя за мальчика, бэби. Этот вариант исключается начисто, — засмеялся Виктор.
— Но я не возражаю против «детки» и «бэби», — заверила его Франческа, удобно устраиваясь на его согнутой руке. — Они стали теперь какими-то особенными словами для меня.
— Вот как… — Виктор улыбнулся и на мгновение задумался. Прикоснувшись губами к плечу Франчески, он тихо спросил: — Я был первым, да? Первым мужчиной в твоей жизни?
Этот вопрос не очень смутил Франческу, потому что она предполагала, что он догадался. Но ответила не сразу. Лишь через некоторое время она прошептала:
— Да.
— Почему ты не сказала мне?
— Мне не пришло в голову. Я не думала, что это сколько-нибудь важно. Для меня, по крайней мере. А почему ты спрашиваешь? Это было важно для тебя, Вик?
Он тоже задержался с ответом. Прошло некоторое время, прежде чем Виктор осторожным тоном сказал:
— Да, и со многих точек зрения. Я надеюсь, что не сделал тебе больно. Я старался осторожно…
— Шш-шш-ш… — прошептала она, прижав подушечки пальцев к его губам. — Ты не сделал мне больно. Сделал не очень больно — скажем так.
Она почувствовала, как он улыбается в ее плечо.
— Но я не шокировал тебя, нет? Некоторые вещи, которые я делал…
— Нет. — Франческа почувствовала, как вспыхнули ее щеки при воспоминании об их неистовых ласках. Спрятав поглубже свою внезапную робость, она произнесла: — Мне… мне… понравилось все, что ты делал.
Виктор засмеялся.
— Рад слышать такое признание. — Он встал с постели, прошел к камину, подбросил пару поленьев в огонь, нашел сигареты в одном из карманов брюк и возвратился к их ложу. Поправив подушки за своей спиной, он прилег рядом с Франческой и прикурил. — Кстати, в котором часу ужин?
— В девять, но нам надо спуститься примерно на полчаса раньше, будет аперитив. — Франческа посмотрела на свои маленькие дорожные часы, лежавшие на прикроватном столике. — Боже, уже почти восемь! — удивленно воскликнула она.
— Сейчас докурю, а потом быстренько пойду в свою комнату. Надо успеть принять душ и одеться. Галстук необходим?
— Да, но ты можешь не надевать костюм, если не хочешь. Вполне достаточно будет пиджака.
— Если бы я был посообразительнее, то захватил бы свой халат, прежде чем идти сюда. — Он искоса посмотрел на Франческу и ухмыльнулся. — Но я так спешил попасть к тебе скорее, бэби! Теперь я должен как-то добраться до своего номера. Не могу же я прошествовать по коридору голышом, со спортивным костюмом, небрежно перекинутым через руку!
— Я принесу твой халат. — Она вскочила с постели прежде, чем он смог остановить ее.
— Ну что ты, бэби, в этом нет никакой необходимости, — запротестовал он, но она уже скрылась в ванной. Через секунду Франческа появилась в дверном проеме, облачась в халатик. — Сейчас вернусь, — бросила она и выскочила из комнаты.
Виктор лежал на высоких подушках, курил и, улыбаясь, думал о Франческе. Они прекрасно подходили друг другу. Прошло несколько секунд, и голоса в коридоре прервали ход его мыслей. Он выпрямился, прислушиваясь. Было совершенно очевидно, что Франческа столкнулась в коридоре с кузиной. Виктор услышал легкий смех Дианы, несколько невнятных слов, которыми они перекинулись. Потом Диана сказала что-то более отчетливо по-немецки, которого он не понимал.
Дверь открылась, и Франческа появилась на пороге. Глядя на Виктора, она произнесла:
— Я только что случайно встретилась с Дианой.
— Да, я слышал. Она знает, что… что я здесь… знает о нас?
— Думаю, что да. Ведь не могло же ей прийти в голову, что я одолжила у тебя халат, — засмеялась Франческа. В ее глазах плясали чертики. — Он мне как-то слегка великоват.
— Что она сказала?
— Ничего. — Светлые брови Франчески взлетели вверх. — Вообще-то это не ее дело. Но если тебя интересует ее отношение к нашим отношениям, то думаю, что она их одобряет. Ведь будучи романтичной по натуре, она еще и очень благоволит к тебе.
— Нет, нет, я имел в виду ту фразу, которую она сказала тебе по-немецки.
Франческа села на краешек постели, все еще прижимая к себе белый шелковый халат.
— Она сказала: «Das letzte Hemd hat keine Taschen». Это переводится буквально так: у последней рубашки нет кармана. То есть она пыталась выразить мысль, что ты не можешь взять ее…
— С собой в последний путь, — закончил за нее Виктор. — Я понял суть. Она большая умница, твоя кузина. И она права: жизнь чересчур коротка, чтобы терять ее. — Сейчас любопытство по поводу фон Виттингенов проснулось в Викторе снова. На языке вертелось множество вопросов о родителях Дианы и Кристиана, о том, почему кузен Франчески прикован к инвалидному креслу. Но он мгновенно опомнился. Сейчас неподходящий момент вдаваться в эту дискуссию, поэтому он отложил свои вопросы до лучших времен. Докурив сигарету, Виктор поднялся с постели. Франческа протянула ему халат. Он надел его и туго затянул пояс. Посмотрев на Франческу долгим взглядом, он протянул к ней руки и приподнял из постели. Он нежно поцеловал девушку и пробормотал в ее волосы:
— Моя сладкая, сладкая бэби. — Немного отстранившись, он глянул ей в глаза: — Ты ведь моя, правда?
