- Боже, Антош, да я хоть на край света! А ты говоришь работа! Ты и сам тут справишься! – восхищенно хлопнув в ладоши, воскликнула женщина, - Другое дело твои детки! Ты даже не представляешь, какое это счастье!
- Скажем, догадываюсь пока лишь…
- Не упрямься! Ты за такое должен на руках Владочку носить! Что она тебя оболтуса не просто терпит и наставляет на путь истинный, но и теперь вот навсегда привязывается к тебе малышами. Для этого нужно человека действительно любить.
- Я знаю. Знаю… мам.
Полтора года спустя
- Антон, ну ты там долго? – отложив в сторону, на столик, журнал, возмущенно прикрикнула Влада.
На самом деле возмущение было скорее наигранным, нежели настоящим. И девушка с каждой минутой все больше умирала от любопытства и нетерпения, с одним лишь желанием узнать, что же этот несносный мужчина, именуемый её мужем, задумал на сей раз.
- Влад, я же сказал, скоро, - уверенно в ответ окликнул Громов.
Да уж, это его «скоро» длится уже почти добрых сорок минут. Что можно там так долго делать? И это вместо того, чтобы после последних нескольких дней, что в связи с крестинами малышей были воистину сумасшедшими, просто провести вечер вдвоем, или отдохнуть. Причем едва ли отправив родителей Влады на поезд, Антон в наглую выставил её из их общей спальни, мотивируя это тем, что он должен подготовить какой-то сюрприз.
Знала она его сюрпризы. Обычно они все заканчивались одним и тем же. Владислава, конечно, не против, но честно говоря, сидеть у окошка в коридоре, пытаясь отвлечь себя чтением, не особо входило в её планы на вечер. Во всяком случае, было это хоть бы в спальне, на мягкой кроватке… А так… вымоталась и устала она за эти дни.
И вроде ничего сверхмасштабного. Стандартный план торжества. Официальная часть в церкви с купелью и крещением, а затем обычные посиделки в кругу семьи. Празднование, шум, гам и веселье. Но, как оказалось, и это порой утомляет. Особенно с непривычки, когда вместо одного Антона и пары мелких сорванцов, с которыми Влада уже приловчилась справляться, дом был полон гостей. И пускай это не были гости в полном смысле того слова, а скорее самые близкие и родные с обеих сторон – родители Влады, мама Антона и теперь уже не просто друзья, а кумовья в виде четы Авдеевых. Все равно в таком количестве, после долгих месяцев семейного уединения, это виделось каким-то безумным хаосом.
Но, тем не менее, Владе грех жаловаться. Она была по-настоящему счастлива. За какие-то полтора года её жизнь кардинально переменилась, подарив ей самое ценное и дорогое, о чем она когда-либо мечтала. Свою настоящую собственную семью, двоих замечательных малышей и действительно любимого и любящего мужчину, который души не чаял ни в ней, ни в детях. Именно малыши стали для него тем смыслом жизни, ради которых он готов был пойти на все. Ради которых он готов был измениться. И Влада это знала наверняка.
За последнее время Антон действительно изменился. Нет, он не стал белым и пушистым романтиком! Все такой же порой колючий и резкий. На работе так вообще его внутренние перемены никак не отразились, и работники и деловые партнеры по-прежнему побаиваются всегда грозного с виду Антона Громова. Хотя нет, теперь не просто побаиваются, но и искренне уважают. А не так, как раньше, попросту боясь пойти против него.
Но все-таки вместе с этим он стал другим. В его глазах отныне постоянно горел тот озорной огонек счастья, и он в любой миг, даже во время самых серьезных переговоров мог сорваться и позвонить Владе, просто чтобы спорость как она, или малыши, себя чувствуют. И дома теперь он был совсем другим. Искренним и настоящим, коим ранее позволял себе быть лишь в моменты самых больших откровений.
Как сегодня ей по секрету сказал Максим Авдеев, Антон наконец стал таким, каким был еще в юности до того, как узнал всю правду о своей семье, и до того, как боль тяжким грузом легла на сердце, закрывая его настоящего для окружающего мира. И в этом, по словам друга, была заслуга именно Влады. А она больше и не отрицала. Она верила, что любовь способна творить чудеса. И наглядные примеры уже спокойно сопели за стенкой.
Предмет любви и гордости для своего отца. Антон даже готов был гулять с ними дни напролет, не боясь, как мог сказать раньше, косых взглядов. Причем, когда они собирались вместе с Авдеевыми, это было нечто. Мужчины, усадив их с Ниной отдыхать и сплетничать, вместе с колясками прохаживались по парку, буквально светясь от радости. И если Максиму требовалось управляться с одной лишь небольшой колясочкой и следить за маленькой Танюшкой, то Антон уверенно маневрировал огромным чудом техники, вмещаемым одновременно и Сонечку и Сашеньку, явно не в состоянии нарадоваться, что здесь-таки переплюнул друга, родив, хоть и на пару месяцев позже, но зато целых двоих. Дружеское соперничество, что после примирения зачастую выливалось именно в такой забавной форме, вплоть до того, у кого первого ребенок агукнул или улыбнулся.
Влада до сих пор с некой ностальгией вспоминала, как сказав Антону о двойне, он нервничал и не находил себе места. Он даже на известие о беременности и то отреагировал более спокойно. А тут к нему доходил смысл сказанного не меньше недели. А уж осознание и попытки привыкнуть растянулись, считай на все девять месяцев беременности. И то, он, пожалуй, окончательно понял, что их теперь четверо, лишь когда медсестра при выписке с больницы, сунула ему одновременно оба свертка. Это нужно было только видеть. Таким растерянным, и восторженным, Антон еще никогда прежде не был. Наверное, именно тогда он понял впервые, каково это быть не просто папой, а можно сказать многодетным папой одновременно. Это сразу после разгульного образа жизни-то!
Нет, Влада не могла сказать, что все время её беременности Антон вел себя плохо или неправильно. Просто скорее не понимал к чему этот странный ажиотаж. Хотя вместе с тем едва ли не пылинки сдувал с неё, выполняя малейшие прихоти. Были и совместные походы на УЗИ, с недоуменным рассматриванием развития малышей на мониторе. И взволнованные попытки прислушаться к первым их шевелениям. И поездки среди ночи за любимыми пирожными на другой конец города. И даже долгожданный визит к родителям Влады.
Девушка, как сейчас помнила то странное выражение лица отца, когда он впервые увидел Громова и узнал, что они тайком поженились. Считай после месяца знакомства. Но самоуверенность Антона тут же пресекла все возможные сомнения в правильности сего решения, и уже сейчас родители не могли нарадоваться такому замечательному зятю. Знали бы они, чего поначалу творил их горячо любимый Тошенька… Да и разве теперь это так важно?
