— Значит, лифт все-таки работает! — восхитился Шаповалов.
— Конечно, — выдохнула ему прямо в ухо Лиля, и ткань ее платья, как ему показалось, сама собой поехала вверх.
Белье на Лиле тоже было необычным. Лера под джинсы и брюки надевала минимализированные трусики со странным названием, которое Андрей никак не мог запомнить. На этой женщине было надето что-то многослойно кружавчатое, в чем он совершенно потерялся, но очень хотел бы разобраться. Разобраться Лиля не дала. В тот самый момент, когда ему казалось, что он уже почти добрался до того, что могло тоже оказаться очень нестандартным, она резко вывернулась из его рук, отскочила на лестницу и четко произнесла:
— Завтра в семь вечера на станции метро «Маяковская». У выхода с эскалатора.
Андрей метнулся из ниши вслед за ней, но Лиля, взлетев по лестнице вверх, сразу попала ключом в скважину замка и скрылась в квартире. Конечно, можно было бы начать трезвонить в ее дверь, чтобы потребовать «продолжения банкета», но Андрей вдруг сообразил, что ничего не знает о женщине. Вроде бы на ее пальцах блестели золотые кольца. Вполне возможно, что среди них имелось и обручальное. У Милорадовых Андрей совершенно не заинтересовался Лилей, о чем сейчас жалел. В очень задумчивом состоянии он вышел из подъезда. К Лере почему-то совершенно не тянуло, но и оставаться одному в таком взвинченном состоянии не хотелось. Однако он все-таки поехал к своей давно знакомой женщине, чтобы вытеснить из собственного сознания необычно смелую незнакомку.
В тот вечер Лера показалась Андрею пресной и безвкусной. Ее губы были неприятно скользки и вялы, объятия — прохладны, а тело — по-мальчишески узким и совершенно не возбуждающим. В тот вечер он настолько бездарно справился со своими обязанностями, что Лера спросила:
— Ты устал, Андрюша? У тебя был тяжелый день?
— Да… нелегкий, — честно ответил он. Нелегко остаться на высоте, сменив в течение часа сладко-страстную женщину на волгло-холодную.
Само собой разумеется, что на следующий день Шаповалов был на станции метро «Маяковская» чуть ли не за полчаса до назначенных семи вечера. Лиля появилась в 19.45, когда он уже совершенно отчаялся ее дождаться. Она уже не показалась ему блеклой. Она просто в отличие от черноволосой и смуглой Леры была очень светлой блондинкой. Надо лбом, под зачесанными назад волосами, у Лили просвечивала нежно-розовая кожа, и уже одно это показалось Андрею очень возбуждающим. Ее умелые губы, едва тронутые розовой помадой, изгибались так призывно, что он готов был наброситься на женщину прямо в метро.
— Ну, здравствуй! — произнесла Лиля, и ее картавость уже показалась ему изящной французской грассировкой.
Андрей так мечтал вновь встретиться с притягательной незнакомкой, что за весь день даже не удосужился задуматься над тем, где они проведут вечер. Не в подъездной же нише… Вместе с Лилей перед ним во весь рост встал и этот насущный вопрос. Чтобы она не посчитала его бестолковым и беспечным, Андрей первым делом предложил ей любой ресторан на выбор. Он посчитал, что во время ужина сообразит, куда отвезти женщину после. Но никакого ресторана не потребовалось. Лиля оказалась куда более предусмотрительной, чем он. Она покрутила перед его носом ключами с брелоком в виде какого-то мягкого пушистого зверька и сказала:
— Вот! Одна знакомая дала. Они сейчас всей семьей в отпуске, а я у них цветы поливаю. Поехали?
Андрей смог только кивнуть.
Они молча ехали в автобусе, потом, так и не сказав друг другу ни единого слова, шли дворами по безликому спальному кварталу к типовой блочной многоэтажке. Андрей силился начать какой-нибудь легкий разговор и не мог, что, в общем-то, было легко объяснимо. Ему не хотелось разговаривать с этой женщиной. Ему хотелось как можно скорее ощутить на своих губах ее мягкие губы в розовой помаде. Он уже почти ощущал ее маслянисто-горьковатый привкус. Его пальцы помнили легкую шершавость кружев Лилиного белья. Андрей мечтал снова дотронуться до него, а потом и до ее обнаженной и наверняка горячей кожи.
Видимо, Лиле хотелось примерно того же, потому что, переступив порог чужой квартиры, где нужно было всего лишь поливать цветы, она тут же обвила своими руками мужскую шею. На ней под плащом по-прежнему было надето что-то сугубо женское. То, что легко позволило Андрею добраться до вожделенных кружев, а потом и до действительно горячей шелковистой кожи. Похоже, Лиле нравилось, что они так и остались в полутемном коридоре, что она не просто полураздета, а по-прежнему еще и в плаще, а он — в куртке. Все происходило между ними стремительно, жарко и надрывно.
Встряхнув головой, как надорвавшийся конь, Андрей отстранился от женщины и тяжело осел на пол. Лиля так же тяжко, как он, дышала рядом, прислонившись спиной к стене. Пытаясь привести в порядок расхристанную одежду, Шаповалов размышлял о том, что же они будут делать дальше. Все самое главное уже случилось, и для этого, как ему теперь казалось, совершенно не обязательно было ехать так далеко. Вполне можно было обойтись и темной нишей имени сексуального маньяка. Но он ошибался. Как же он ошибался…
Отдышавшись, Лиля включила свет в коридоре и сбросила наконец плащ. Для начала поправив под платьем сбившиеся кружева, она затем стащила платье через голову и осталась в чем-то до того обворожительном, чего Андрей никогда не видел на живых женщинах, а только в кино да на картинах кисти старых мастеров. Ее белье представляло собой пену бежевых кружев. Из-под того, что наверняка называлось панталонами, торчали удивительные штучки, к которым пристегивались ажурные чулки. Шаповалов впервые видел на женщине чулки. Он тронул рукой Лилину ногу, потом пробежался пальцами вверх и опять добрался до полоски горячей кожи между кружевами и окончанием чулка, и все началось сначала…
Андрей сбросил свою куртку на пол, взял Лилю на руки и понес в комнату, справедливо полагая, что там непременно должно найтись какое-нибудь ложе. И оно нашлось. Еще раз поцеловав женщину в губы, Шаповалов решил больше никуда не торопиться. Кто знает, встретятся ли они еще раз, а потому есть смысл немедленно же исследовать, где же кончаются ее чулки, а где начинаются кружева белья, и как все это крепится, и, главное, как расстегивается, и как будет выглядеть Лиля, если с нее снять одну часть ее удивительного одеяния, оставив в неприкосновенности другую, а потом взять да и вообще снять все… Эта женщина в пенном кружеве оказалась очень сильной физически и неистощимой на выдумки, а потому им с Шаповаловым было чем заняться часа два. Они по-прежнему почти не разговаривали. Да и к чему было говорить, когда они понимали друг друга без слов. Без четверти одиннадцать Лиля выскользнула из рук Андрея и так же, не тратя понапрасну слов, принялась одеваться.
