– Я хочу познакомить тебя с родителями. – Боря наконец-то добрался до кульминационного момента и выжидательно уставился на Маргошу, думая, что сейчас она восхищенно охнет и повиснет у него на шее или станет более сговорчивой.
Рита опасливо отодвинулась от вальяжно раскинувшего по скамье свои грабли Осинского и осторожно напомнила:
– Я с ними вообще-то знакома. Вы к нам в гости приходили.
Боря покраснел. Каким образом этот немаловажный факт вылетел у него из головы, непонятно, но не сдаваться же из-за подобной ерунды.
– Я не в этом смысле, а в том плане, что ты поближе с ними познакомишься. Придешь, попьешь чайку, поговоришь.
– Зачем?
– Я всегда приглашаю домой дорогих мне людей, а мои друзья – это друзья моих родителей. Разве у вас дома не так?
Рите стало ясно, что отделаться от приглашения не получится, поэтому она вынуждена была согласиться.
– Тогда давай прямо сейчас! – обрадовался Боря, сразу просчитавший, что ни отца, ни матери в этот момент дома нет, что и выяснится по факту прихода в квартиру. А там уже как повезет. Возможно, этой несговорчивой девчонке будет достаточно одного того, что ее причислили к дорогим ему людям и вознамерились ввести в круг особо приближенных. Хотя следов восторга или хотя бы благодарности на ее хорошеньком личике не наблюдалось.
– А что, твои родители не работают? – насмешливо спросила Рита, моментально раскусив коварный план ухажера.
– Риточка, пока доедем, пока воду в чайнике вскипятим, они и вернутся, – не сдался Борис.
Посмотреть, как живут сильные мира сего, очень хотелось, к тому же вряд ли парень рискнет делать детей прямо на дому, непосредственно перед приходом родителей.
Странно, но, к искренней радости Маргоши и к безграничному разочарованию Бориса, отец оказался дома. Леонид Владимирович шуршал в кабинете какими-то бумажками и возмущенно кричал в телефонную трубку, употребляя весьма витиеватые и оригинальные выражения.
– Папахен пашет на благо родины, – расстроенно прокомментировал непечатные тирады Боря.
– Ну что? – мстительно поинтересовалась Маргоша. – Чайник ставить будем?
– А как же. Сейчас все организуем, – не унывал Боря, решивший подкупить гостью великолепием квартиры. – Но для начала я устрою тебе экскурсию по нашим апартаментам.
Если раньше Маргоша наплевательски относилась к материальным благам, то эти десять минут перевернули ее мировоззрение на сто восемьдесят градусов, подвесив вверх ногами и потряхивая податливый мозг, чтобы ежедневно вбиваемые мамой мысли о перспективности жениха плотно улеглись в Маргошиной голове и совпали с траекторией ее извилин. Она попала в сказку, недоступную и неведомую по тем временам абсолютному большинству наивных строителей социализма. Все это можно было презрительно отвергать ровно до тех пор, пока не появлялась возможность потрогать своими руками и увидеть своими глазами. На фоне импортной мебели и сантехники Боря не стал ближе или симпатичнее, но процесс взросления пронесся по Маргошиному организму, словно химическая реакция у двоечника-экспериментатора. Романтический образ Коли слегка померк, затуманенный блеском финских смесителей и чешского хрусталя.
Леонид Владимирович вышел к гостье поздороваться, придирчиво оглядел ее и благосклонно согласился попить с молодыми людьми чаю. Посокрушавшись, что Анна Яковлевна лишена чести пообщаться со столь милым созданием, он даже вышел в коридор, желая проводить раскрасневшуюся от впечатлений Маргошу, и по-родственному чмокнул ее в щечку.
– Ты понравилась отцу, такое редко бывает, – польстил ей Боря, когда они уже подходили к Маргошиному дому. – А мне можно тоже поцеловать тебя? По-дружески?
Рита машинально подставила ему щеку, думая о чем-то своем. Не ожидавший подобной покладистости, Борис обрадованно начал обслюнявливать доступные части тела и даже попытался подключить к процессу руки, когда Рита вдруг очнулась и резко отпрянула от него.
– Ну что опять? – раздосадованно поинтересовался он.
– Не сегодня, – туманно пояснила Маргоша.
– А когда? – не унимался Боря, пытаясь напоследок хотя бы частично продолжить инвентаризацию недоступного имущества.
– Не все сразу, – неуверенно произнесла Рита, не понимая, что именно она имеет в виду. Единственное, чего ей хотелось, это немедленно отделаться от прилипчивого кавалера и додумать свои умные мысли в одиночестве.
– Тогда завтра, – потребовал Боря.
– Завтра, завтра, – торопливо подтвердила она и махнула рукой на прощание, скрываясь за тяжелой дверью подъезда.
Осинский-старший задумчиво курил, расчистив стол и барабаня пальцами по пустой полировке. Едва услышав щелчок замка и голос сына, напевавшего нечто бравурное, Леонид Владимирович позвал отпрыска в кабинет.
– Если я правильно понимаю, эта очаровашка – дочь маминой подруги, этой… как ее… Светланы Федоровны, у которой мы были на дне рождения?
– Да. – Борису не хотелось обсуждать с отцом свои далеко не джентльменские планы в отношении Риты. Он никак не рассчитывал, что очередная его гостья, одна из многих, вдруг станет темой для беседы на воспитательные темы. А судя по выражению лица главы семьи, это была именно воспитательно-профилактическая лекция.
– Что у тебя с ней?
– Ну… – Борис попытался изобразить нечто самодовольно-хвастливое, но под мрачным взглядом отца смешался и честно ответил: – Пока ничего.
– Вот и отлично. Она тебе не пара. Тем более, зная твои донжуанские замашки, хочу предупредить: она дочь маминой подруги, поэтому последствия могут быть самыми непредсказуемыми. Нам не нужны проблемы. Я достаточно доходчиво объясняю?
– Я уже вполне взрослый… – запальчиво произнес Боря, но его патетику немедленно, словно комара струя дихлофоса, сбил вопрос Осинского-старшего:
– Ты, кажется, хотел «Жигули» покупать?
– Да. – У Бори сперло дыхание, и сердце начало биться так медленно и тяжело, что пульс перебрался в уши и принялся оглушительно шлепать по барабанным перепонкам.
– Так вот: брось девчонку и займись автомобилем. А я помогу, если будешь правильно себя вести.
Вопрос к обоюдному удовлетворению сторон уладили раз и навсегда.
Татьяна лежала на блеклом байковом одеяле, подставив солнцу гладкую розовую спину, и слушала плеск воды. Рядом растянулся Николай. Он лениво жевал длинную сочную травинку и сквозь прикрытые ресницы бездумно смотрел на противоположный берег реки. День клонился к вечеру; отпускники, не набравшие денег на поездку на юг, уже потихоньку расходились по домам мазать обожженные части тела сметаной и отдыхать от дневной жары. Пляж медленно пустел, постепенно натягивая на раскаленные камни легкое покрывало вечерней прохлады.
