– Келлер, и ты здесь! – воскликнул Обухов.
– Владимир Сергеевич, рад Вас видеть! Давно Вас не было. Стало быть, у Вас все прекрасно?
– Как видишь, – подмигнув, ответил Обухов.
– Леночка, прекрасно выглядишь.
– Благодарю, – не дав ответить самой Леночке, с гордостью произнес миллионер. Девушка продолжала молчать и стыдливо отводила глаза от своего начальника.
– Спасибо, – наконец прошептала она. А водочный король с нескрываемой похотью осмотрел ее с головы до ног. К женщинам Обухов относился как к товару. Каждая, по его мнению, имела свою цену, и даже тех, которые утверждали, что не продаются, можно было купить. Только приличные женщины, считал он, стоили дороже. За сколько продалась Леночка, Вадиму знать не хотелось. За то время, что Леночка работала у Келлера, он уже успел привыкнуть к ней. К ее беззаботному смеху, безвкусным нарядам и горькому кофе. И, снова обменявшись дежурными и лицемерными любезностями с Обуховым и его новой спутницей, Вадим поспешил к имениннику, чтобы попрощаться и поскорей уйти, так как перед долгожданной встречей с Мартой, которая должна была состояться на следующий день, ему хотелось хорошенько выспаться.
Келлер совсем не удивился, когда Леночка потребовала увольнения по собственному желанию. Он искренне надеялся, что она не станет очередной куклой для Обухова, которую он выбросит сразу же после того, как отыщет новую. Вадим мог обойтись и без помощи секретаря, а Леночку держал исключительно ради эстетического удовольствия, но в глубине души он был зол на нее. За то, что она оказалась такой же, как все ее сверстницы, приехавшие покорять Москву. Больше всего Келлер не любил разочаровываться. Он уже допустил одну роковую ошибку, женившись на кроткой Лере. Тогда он думал, что именно покорная и слабая женщина сделает его счастливым. Много лет он чувствовал разочарование, и это чувство не покидало его ни на секунду. Он был разочарован в своем выборе, в себе и своей жизни. Так случается всегда, когда человек делает неправильный выбор. Но Вадиму не хотелось думать об этом. Он предвкушал встречу с Мартой и хотел как можно скорее ее увидеть. Марта пришла вовремя.
– Расскажите о своей маме, – начал беседу Келлер.
– Она святая… Последнее отдаст человеку. Даже постороннему. Но она меня дико раздражает.
– Почему?
– Она слишком хорошая. Всепрощающая… Она до сих пор оправдывает отца. Плачет по телефону. Мама очень добрая, но в то же время настоящая эгоистка. Она умоляет меня простить отца. Как она может? Ведь она прекрасно понимает, что увидеть его снова – значит сделать сто шагов назад и вновь пережить весь тот ужас, который я пытаюсь забыть все эти годы. Я объясняю ей, что мне тяжело. Что это – травма на всю жизнь, а она снова за свое. «Приезжай» да «приезжай»… Я сильно раздражаюсь, общаясь с ней, и не хочу видеть ни отца, ни ее.
– С отцом понятно, а почему Вы не хотите видеть маму?
– Наверное, потому, что это разбередит мои незажившие раны. Я же их только пластырем заклеила, но не излечила…
С каждым сеансом Марта открывалась все больше. Сама не понимая почему, она доверяла Вадиму. Ей хотелось разобраться в себе и скорее вернуться к работе.
– Я за всю жизнь не встречала более простодушного человека, чем она, – продолжала Марта. – Простодушие и глупость – это одно и то же для меня. Нельзя быть умным и в то же время желать всему миру добра. Нельзя быть успешным, ни разу не обманув.
– Вы часто обманываете ради достижения цели?
– Да. По-другому нельзя. Или ты, или тебя. Моя мама – глупая женщина. Многим легче живется в неведении: нет ответственности и головной боли. Удовлетворяешь свои первичные потребности, и все. Для счастья больше ничего не нужно, – сделав небольшую паузу, Марта продолжила: – В молодости она была очень красивой. Когда я смотрела ее старые фотографии, я не могла отвести глаз. Сейчас она старая и измученная женщина, поседела уже в тридцать. Она постоянно болеет, так как всю жизнь зарабатывала физическим трудом. Мама перенесла много несчастий, постоянно переживала, и от былой красоты не осталось и следа. Она давно поставила на себе крест, а на все мои уговоры уйти от отца отвечает, что он без нее не сможет. Представляете? Она думает о нем! О человеке, который угробил всю ее жизнь. Вот зачем эти жертвы? Вы знаете, раньше я ее жалела. Сейчас я испытываю к ней только презрение и ненависть за то, что, не желая спасти себя, она и меня обрекла на страдания. Она не имела права решать за меня. Если человек хочет, он меняет свою судьбу. Мой опыт – лучшее подтверждение этой истины. Ведь в любой момент можно все изменить. Ничего не меняют только слабые. Миллионы женщин живут с тиранами, а их еще и жалеют. Да за то, что они подвергают своих детей такой опасности, их нужно просто сжигать живьем!
Взгляд ее был жестким и непримиримым. Она особенно жестко и отчетливо произнесла последнюю фразу:
– Они прикрываются любовью, Богом, находят тысячи оправданий жестоким поступкам своих мужей и совсем не думают о детях. Деспотов и их жертв нужно лечить в психбольнице. Ну какая может быть любовь к человеку, который забивает тебя ногами и размахивает ножом возле горла?
«Выходит, Марта злится на отца не только из-за того, что он обрек ее на голодное детство…» – подумал Келлер.
– Итак, мы выяснили, что Вы презираете бедных, домашних тиранов, а также их жертв. Так?
– Я не могу понять, почему Вы делаете из меня какого-то монстра. Разве я не права? Разве такие люди имеют право на жизнь? – разъяренно крикнула Марта, бросив на Вадима злобный, испепеляющий взгляд.
До этого момента она не позволяла себе повышать голос. На прошлом сеансе даже острые замечания в адрес Келлера и обвинения в отношении бедных Марта проговаривала сдержанно и не давала эмоциям выплеснуться наружу. На протяжении многих лет Марта таила в себе злобу и обиду – чувства, разрушающие изнутри. Только после того, как человек выплескивает всю накопившуюся гадость, его сердце освобождается для любви. Этого и добивался психолог.
– А кем себя считаете Вы, Марта? Кто Вы?
– Я личность! Я успешный человек, который способен принимать решения. И если какой-нибудь подлец посмеет хоть пальцем меня тронуть… Я… я этого не допущу! Я не из тех женщин, что жалуются на судьбу, но при этом ничего не делают. Никому и никогда я не позволю себя обидеть! – твердо заявила она.
– Как давно Вы не виделись с родителями?
– Больше пятнадцати лет.
– За пятнадцать лет Вы ни разу не ездили домой?
– У меня нет дома! – раздраженно воскликнула Марта.
– Дом там, где Вас ждут. Я уверен, что Ваша мама мечтает увидеть Вас и очень страдает оттого, что Вы, Марта, этого не хотите, – тихо ответил психолог.
