Я отправляюсь в спальню и отыскиваю сексуальное белье. Нельзя сказать, что в моих ящиках с бельем завалялись унылые, серые вещицы. Нет, не нужно мне это безобразие, но у меня есть гарнитуры, которые скорее можно назвать женственными, чем сексуальными, а мы миновали то время, когда можно было надеяться, что тонкое женственное белье осуществит свой трюк. Не думаю, что мне уже пора обдумывать одеяние сиделки и трусы с отверстием на месте промежности, но черное кружево и пояс с подвязками — вполне то, что надо. Классика становится таковой вполне обоснованно. Я надеваю сапоги до колен со стальными каблуками и множеством пряжек от Гуччи и подхватываю плащ-тренч от компании «Берберри», он застегивается до самого подбородка и выдержан в стиле милитари, надеюсь, это возбудит Пита. Я нахожу его в кабинете, он дремлет с раскрытой газетой на груди.
— Ку-ку, — мурлыкаю ему в ухо. — Это кошечка в сапогах.
Он вздрагивает и просыпается.
— Я не спал, просто глаза устали.
Говорит словно какой-то дедушка. Отогнав эту мысль, я расставляю ноги и усаживаюсь к нему на колени, нежно трусь задом о его пах в надежде вызвать желаемый отклик.
— Ты куда-то идешь? — спрашивает он, протирая глаза и кивая на мой плащ.
Я наклоняюсь и целую его.
— Только что выходила, малыш. Там холодно. — Я это произношу глупеньким, с придыханием голосом в духе Мерилин Монро.
— Ты купила молока? — спрашивает он.
Я наклоняюсь и целую его снова. Это долгий, медленный поцелуй, и где-то в глубине меня что-то начинает шевелиться. Но это не чувство, вожделение — не чувство.
Питер осторожно отстраняется.
— Я не жалуюсь по поводу Евы, она кажется мне очень хорошей, но у нас осталось мало продуктов на уик-энд.
Я сижу, расставив ноги, у него на коленях, почти в костюме Евы и покусываю его ухо. Его рука падает на мое обнаженное бедро, и он поглаживает его, но у меня такое впечатление, будто он с отсутствующим видом пытается скорее согреть меня, чем приласкать.
— Люси, милая, если ты куда-нибудь пойдешь, купи мне, пожалуйста, шоколад. Хочется чего-нибудь сладкого. — Он откидывается в своем кресле, отстраняясь от меня, и похлопывает себя по животу. — Молоко и шоколад, кажется, нам больше ничего не надо? — Он улыбается мне, вызывая у меня состояние, в котором перемешиваются ярость, разочарование и нежность. Я спускаюсь с его колен и направляюсь к двери. Я, конечно, могла бы сбросить плащ на пол и предстать перед ним во всей своей красоте. Безусловно, такой намек понял бы даже Питер, но что-то останавливает меня.
Я чувствую себя униженной, отвергнутой и, хуже того, ощущаю себя незаметной. Впервые в жизни я чувствую себя неспособной выразить, чего я хочу. Просить, чтобы на тебя обратили внимание, — это уж слишком!
Я выхожу из дому и тороплюсь купить шоколад и молоко, радуясь возможности вырваться из душной атмосферы домашней жизни, превратившей моего мужа в кастрата. И меня совершенно не утешает, что мальчишка-подросток, который меня обслуживает, похоже, почувствовал, что под плащом у меня почти ничего нет. Его взгляд задерживается на моих сапогах, а затем плотоядно скользит вверх и вниз по телу. Он чуть не прищемил пальцы денежным ящиком, а протягивая мне сдачу, уронил ее. Но я нахожу этот эпизод сомнительным и совсем не смешным.
Я спешу домой, одеваюсь и провожу остаток дня за компьютером. Когда в воскресенье вечером я проверяю свой список необходимых дел, почти у всех связанных с работой задач стоят аккуратные галочки.
Понедельник, 11 сентября 2006 года
Первоклассный уик-энд, хотя порой я чувствовал себя Вельзевулом, соблазняющим невинного. Интересно, чем всю свою жизнь занимался Крейг? На прошлой неделе, когда мы пошли выпить и обсудить холостяцкую вечеринку Тома, Крейг признался, что готов посетить ярмарку невест, и стал нести какую-то чепуху по поводу того, что «не прочь встретить какую-нибудь совершенно особенную, абсолютно удивительную» особу. Боже, что он воображает о себе? Даже Джон Леннон не был способен говорить подобную чушь своим приятелям. Я решил интерпретировать слова Крейга в том плане, что он наконец готов кого-нибудь трахнуть. Возможно, подобная интерпретация возникла потому, что Том скоро отправится в свое путешествие, и мне для моих вылазок понадобится новый спутник-простофиля, так что я пообещал Крейгу помощь.
— Правда?
Он выглядел искренне взволнованным, а в глазах за толстыми стеклами очков засветилась надежда.
— Да, можешь поучиться у гроссмейстера. Я поделюсь своим опытом совершенно бесплатно, просто ради удовольствия быть в твоем обществе.
Мои слова не были просто шуткой. Крейг действительно неплохой парень и хороший спутник, немного прямолинейный, но забавный, остроумный, знающий правила всех игр, от шахмат до футбола.
— Можешь начать с того, чтобы выбросить очки, — посоветовал я. — Ну, по крайней мере, сменить оправу, — поощрял его я.
И действительно, Крейг вполне сойдет, если полностью сменит имидж. Своего рода смена бренда, как выразился бы я на работе, если бы он был одним из моих консультативных проектов. Мы должны избавиться от прежнего образа (серьезный старомодный чудак, лишенный чувства стиля, юмора и склонности к приключениям) и представить его вполне выгодной добычей. Женщины, к счастью, не слишком взыскательны. Они посмотрят на него и подумают: похож на плюшевого медвежонка, но у него приличная работа, нет криминального прошлого, никаких бывших жен и детей, и от него не пахнет потом. Большинство женщин это вполне устроит. Но даже если и так, ему необходимо приобрести новую одежду и сделать стрижку.
В субботу Крейг пришел на встречу со мной и моими приятелями в парк, где мы собрались переброситься мячом. Я играю в футбол каждое утро по субботам с тех пор, как научился стоять на ногах.
— Давай, дед, я свободен, передавай на меня!
— Чертовски смешно, — ворчу я, пасуя мяч. Нахальный ублюдок, назвавший меня дедом, — это парень с моей работы.
Меня приятно удивила игра Крейга на подаче. Он сохранил хорошую форму и не опозорил ни себя, ни меня.
Пара приличных передач. Это всего лишь дружеская встреча, и я стараюсь не слишком увлекаться.
— Крейг, дружище, пойдем в паб после игры?
— Конечно, если у нас есть немного времени. — Я прихожу в замешательство, а Крейг пытается объяснить: — Я думал, мы пойдем по магазинам за новой одеждой.
— Дружище, нам действительно необходимо купить тебе кое-что из одежды, но ни один уважающий себя парень не пойдет по магазинам в субботу днем. Магазины переполнены женщинами.
