Квартира в Лондоне — это нереально. Таких денег у нее нет и вряд ли когда-нибудь будут. Остается городок Мейденхед, либо одна из двух соседних деревень на выбор. Разумнее всего поселиться рядом с Гибсонами, но там опять-таки будет против старый Дэвис… Да и вообще, не лучшее это место для них с Шейном. Многие ей помогали на первых порах, но деревенские предрассудки сильнее, а когда все друг у друга на виду… Да и в школе у Шейна начнутся проблемы. Дети порой бывают очень жестоки.
И куда девать это черное чудовище? В город с ним точно нельзя, а без них он умрет от горя. И они без него — тоже.
Майра нахмурилась, вперив пустой взгляд в шкафчик. Из задумчивости ее вырвал Шейн, задав вполне невинный, но прозвучавший не хуже выстрела вопрос:
— А когда плиедет Джон?
— Что? Ах, Джон… Не знаю, Маленький Брат. Наверное, когда-нибудь?
— Он обещал. Значит, плиедет.
— Да, пожалуй.
— А дождик-то пеестал!
— Ну и что?
— А мы с Джоном договолились! Как дождик пеестанет, идем смотлеть замелзлую лягуху.
— Ну погоди немного, он же только вчера уехал. Приедет, раз обещал.
— Ладно. Я еще хочу омблета.
— Ом-ле-та!
— Я же и говолю: ом-бле-та…
Почему он так говорил, она не знала, хохотала всегда ужасно и злилась иногда, но Шейн при всей своей невозмутимости был упрям, как молодой бычок. Сказано «омблет», значит «омблет»!
Убирая тарелки, она мельком подумала: а не помешали бы ТЕ деньги! Да, те самые, которые она предложила вчера…
Клэр Дэвис назначила встречу своей старинной подруге Элис в крошечном баре «Поцелуй перед сном» на берегу Темзы. Этот район относился к так называемым «рабочим кварталам», и если бы Джон Фарлоу узнал, что его невеста появляется здесь не в первый раз, то, наверное, перестал бы интересоваться, откуда Клэр знает жизнь ковбоев и докеров.
По правде сказать, ковбоев здесь не было, зато докеры водились в избытке. Впрочем, женщины в баре тоже встречались. Крикливо одетые и накрашенные, с помятыми ночными лицами и белыми от кокаина ноздрями. Фавориты и фаворитки луны… так их звали во времена Чосера и Шекспира, такими они остались и в наши дни.
Единственной опасностью, от которой здесь была полностью застрахована Клэр Дэвис, являлась возможность встретить общих с Джоном Фарлоу знакомых. Это было исключено. Сказать по правде, за последние сутки только это Клэр Дэвис и считала настоящей опасностью.
Но даже и забреди сюда случайный знакомый — он вряд ли узнал бы изысканную валькирию с пшеничными косами и невесту преуспевающего молодого финансиста Джона Фарлоу в вульгарного вида девице с ярко накрашенными губами, одетой в кожаную куртку-«косуху», кожаные брюки и сапоги-«казаки». Голова девицы была плотно повязана цветным платком, а на носу красовались темные очки. Ко всему прочему девица курила сигареты без фильтра, а на стойке перед ней стояла кружка с пивом.
Настоящая Клэр Дэвис себе такого, конечно же, не позволила бы.
Пронзительно звякнул колокольчик над дверью — и бармен лениво помахал рукой, ослепительно рыжей красотке на полуметровых каблуках, в колготках в сеточку и юбке, для измерения длины которой хватило бы десятисантиметровой линейки. С запасом.
Рыжая огляделась и приветственно взвизгнула:
— Господи, мочалка, я тебя еле узнала! Ну и буфера ты отрастила, что снизу, что сверху! Приветик, дорогуша.
— Приветик!
Клэр Дэвис и рыжеволосая расцеловались, прихватили пиво и отправились в темный угол зала. Бармен с блаженным вздохом прикрыл глаза и задремал. Тайны двух приблатненных девчонок его не интересовали.
* * *
— Элис, это полный стейц!
— Давай не сразу о деле, дорогуша. Я ведь тебя не видела тыщу лет. С тех самых пор, как ты свинтила лыжи в Штаты. Как там, кстати?
— Все так же клево. Элис, мне не до слюнявых воспоминаний. У меня дымится хвост, да так, что заднице жарко.
— Клэр, ты меня пугаешь. Буквально месяц назад мы с девчонками вспоминали тебя в том смысле, что хоть кому-то подфартило. Буги вычитала про твоего Джона в каком-то американском журнале.
— Скоро мне впору будет просить у нее эту фотку на память.
— Ты же его склеила. Или нет?
— Все было на мази до тех пор, пока он не собрался на родину. Здесь тоже, как говорится, ничто не предвещало беды, но тут этому чистюле зачем-то понадобилось осмотреть родовое гнездо.
— Ну и хрен с ним. Пусть играется в лорда-феодала.
— Ты сбрендила, Элис? Девчонка и щенок там живут!
— Да ты че! Я думала, они уехали.
— Хрена лысого они уехали. Папахен давал ей кучу денег — она не взяла ни пенни, а старый Уоррен — дядька моего Джонни — взял и поселил ее у себя.
— На молоденьких потянуло старикашку?
— Не в этом дело. Он все узнал.
— То есть…
— То есть все. Совсем.
— Клэр, я не догоняю… Он что, мог написать что-то типа прощального письма племяннику и закопать его в фамильном склепе? Или упомянул об этом в своем завещании, которое вот-вот должны огласить? Да и как он мог узнать… Ведь она поклялась!
— Не от нее. Думаю, что от папахена.
— Ну вы, блин, даете! Слушай, а может, мы зря порем горячку? Ведь молчала же она все это время, промолчит и сейчас. Старикан помёр…
— Она живет в двух шагах от дома, где мой Джонни собирается, мать его, жить! И когда мы поженимся, я тоже буду там жить.
— ЕСЛИ вы поженитесь.
— Элис, мне не до шуток. Думаешь, это легко?
— Что я слышу? Чувства взыграли? Или все-таки очко?
— Я не собираюсь жить всю жизнь, видя под носом эту дрянь.
— Так выгони ее — и дело с концом.
— Джонни не позволит. Он виделся и с девчонкой, и с детенышем.
— Сделай так, чтобы она сама свинтила, не сказав, куда. Напугай ее.
— Она сама кого хочешь напугает. Дикая, как кошка, ничего не боится.
— Тогда… Ты ж говорила, она была влюблена в твоего Джонни?
— В детстве — да.
— Вот что… Обидь ее. Унизь. Растопчи. Но — от его имени. Тогда она точно смоется.
— И как я это сделаю?
— Подошли к ней кого-нибудь.
— Отличная мысль, Элис. И знаешь что?
― Что?
— Я подошлю тебя.
Как ни странно, после того, как Джон принял решение насчет Мейденхеда, ему стало легче. Даже банковские дела, находящиеся на самой нудной стадии — последние штрихи ремонта в здании, оформление последних бумаг, бесконечные комиссии — от санитарной до имущественной — теперь не утомляли и не раздражали.
Признаться честно, они, эти дела, вообще неожиданно стали чем-то вроде фона к основным, настоящим заботам. Нет, нельзя сказать, что Джон Фарлоу в одночасье охладел к собственному бизнесу. Просто спала вдруг с его глаз пелена, второстепенное уступило место главному, и Джон немедленно преисполнился энергии и бодрости.
