Она с трудом приоткрыла тяжелые веки. Голова Гедеона была поднята, но лицо при лунном свете казалось слепым, хотя глаза были открыты. Желание ударило ей в голову, проникая туда из темных глубин тела.
Ни один из них не произнес ни звука. Их обнаженные тела приникли друг к другу, соединяясь в движении. Марина провела рукой по его длинной гладкой спине и ощутила, как напряглись у него мускулы. Тут Гедеон издал хриплый стон, и они растворились друг в друге. Руки их были сплетены, дыхание стало прерывистым от наслаждения.
Ее крутили и швыряли волны страсти. Она слышала, как вскрикивал он, как она сама вскрикивала в ответ, ни о чем больше не спрашивая, ничему не удивляясь и не боясь. Когда наступила кульминация, она почувствовала, что тонет, погружаясь все глубже, выдыхая обессилено. Гедеон лежал на ней, слегка вздрагивая. Казалось, прошло много времени, прежде чем они смогли пошевелиться.
Потом ей почудилось, что она опять поплыла, обхватив его шею руками. Гедеон тихонько поцеловал ее и опустил на постель. Сновидение кончилось, сомкнув лепестки, как цветок.
Проснувшись, она сразу вспомнила свой сон и вздрогнула, как от укола, лицо ее вспыхнуло. Марина в ужасе закрыла лицо руками. Никогда еще она не видела подобных снов. Сквозь пальцы она заметила, что куклы смотрят на нее широко раскрытыми глазами, на их лицах ясно читалось неодобрение.
— Но этого же не было, — сказала Марина сердито. — А разве я могу заставить себя не видеть снов?
Но что такое сон? Может быть, это подсознание, вырвавшееся на волю? Днем сознание крепко держит в узде непослушное тело, но во сне оно теряет свою власть, и подсознательное тонкой струйкой выползает из заветных уголков, как джинн из бутылки.
— Прекратите на меня таращиться! — воскликнула Марина и выскочила из кровати. Кожа ее была прохладной и живой. Она чувствовала, будто сбросила с себя какое-то напряжение. Марина оделась, спустилась вниз и увидела Гедеона, который читал газету за чашкой кофе. Он повернулся, приветливо улыбнувшись, а она опять вспыхнула, но увидела, что лицо его осталось невозмутимым.
«Если бы он только знал!»— подумала она и постаралась придать своему лицу такую же невозмутимость. Она даже попыталась улыбнуться ему в ответ.
— Полчаса назад я услышал, что мистер Грандисон проснулся, и отнес ему чашку кофе. Но вставать он пока не хочет, он немного утомлен.
— Дедушка не заболел? — забеспокоилась она.
Гедеон поднял на нее глаза.
— Дело в том, что ему уже семьдесят. Нельзя требовать от него, чтобы он прыгал как молодой козлик.
— Не смей так говорить! — воскликнула она. Дедушка слишком много значил в ее жизни, чтобы она могла примириться с мыслью, что он уже стар.
Гедеон снова внимательно на нее посмотрел.
— Я думаю, тебе не стоит так волноваться. Он еще вполне здоров для своих лет, если не считать ревматизма. Но он очень устает от постоянных болей, не надо об этом забывать.
— Это я знаю. — Она понурилась. — Ужасно, что я ничем не могу ему помочь.
— Ты очень много для него делаешь уже просто тем, что живешь рядом. Ты теперь его жизнь. Когда ты играешь, он как бы оживает вновь.
Марина и сама прекрасно все знала и очень тревожилась по этому поводу. Гранди возлагал на нее слишком большие надежды. Она постоянно чувствовала на себе этот груз. Цель, которую он ставил перед ней, была невыполнима: только совершенство, и ничего больше. Она все время боялась, что не справится.
Гедеон внимательно наблюдал за ней. Их глаза встретились, и у нее, уже в который раз, появилось ощущение, что он читает ее мысли. Он погладил ей руку.
— Он очень тобой гордится. Ты даешь его жизни новый смысл.
Голос его был полон спокойной уверенности. Он говорил так, как будто хорошо знал не только Гранди, но и вообще разбирался во многих вещах лучше, чем она. Гедеон был для них посторонним человеком, однако вел себя уверенно и авторитетно. Марина нахмурилась.
— Гедеон, скажи мне правду.
Ее голос умолял, но он смотрел на нее без тени волнения.
— Что ты хочешь узнать?
— Скажи мне правду, были вы с Гранди знакомы раньше? Я же не дура, я вижу, что с тех пор, как ты сюда приехал, что-то происходит, — и она всплеснула белыми руками.
Он встал и посмотрел ей прямо в глаза:
— Марина, ты мне веришь?
Расширенными глазами глядела она в его смуглое лицо. После минутного молчания она ответила со вздохом:
— Да!
Она действительно доверяла ему. Эти холодные, спокойные глаза, этот твердый рот завораживали ее. Инстинкт подсказывал ей, что на него можно положиться.
Он улыбнулся, и в его улыбке было столько тепла и нежности, что они тронули ее сердце.
— Верь тому, что я сейчас тебе скажу. Я никогда не причиню вреда ни тебе, ни Гранди. — И, отвернувшись, он продолжил: — Я все время ждал, когда ты спустишься, и теперь умираю с голоду. Что у нас на завтрак?
На завтрак у них был апельсиновый сок и яичница. Гедеон жарил яичницу, а она готовила тосты. Они вместе возились на кухне, улыбаясь друг другу время от времени. У нее опять появилось ощущение, что он был частью ее жизни уже много лет.
После завтрака Марина подвязала волосы лентой и занялась уборкой дома. Она переоделась в рубашку и джинсы, и Руффи все время крутился под ногами и хватал зубами отвороты брюк.
— Гулять хочет, — сказала она.
Тогда Гедеон подошел и развязал ленту, распустив ее волосы по плечам:
— Ну так пойдем погуляем.
Руффи понесся вперед по тропинке между скал, отчаянно лая и виляя хвостом. Над его головой вились чайки, а внизу лежало спокойное матовое море, и солнечные зайчики прыгали на волнах.
Дойдя до мыса Испанская Голова, они попали в рощу, густо и неприятно пахнущую диким чесноком. Вокруг них причудливо изгибались стволы старых грабов.
— Раньше их использовали колесники, — сказал Гедеон, постукивая длинным пальцем по изогнутой ветке. — Им очень подходила такая форма. Может быть, поэтому такие деревья теперь исчезают, они теперь никому не нужны.
Марина передернула плечами:
— Как грустно. Бедные деревья!
Он посмотрел на нее и криво улыбнулся:
— Мы все хотим, чтобы в нас нуждались.
Ее как обожгло, и она отвернулась, вспомнив, как во сне Гедеон хрипло прошептал ей: «Я не могу без тебя».
Бросив на него взгляд сквозь ресницы, она заметила, как блеснули его глаза. Он не может знать, что я думаю, мелькнула у нее мысль, и она покраснела еще больше.
Она пошла быстрее, стараясь убежать от воспоминаний, и тут ее волосы зацепились за скрюченный сучок, живо напомнивший ей изуродованные пальцы Гранди. Она вскрикнула и протянула руку, пытаясь отцепить запутавшуюся прядь.
