Катарина помедлила. Она еще никогда не вела себя столь развязно.
– Тогда скажите мне это сейчас, Милош. Скажите теперь, когда видите меня. У вас появились ко мне чувства?
Мгновение он молчал.
– Но смею ли я? Боюсь показаться вам льстецом.
– Осмельтесь! – попросила Кат почти шепотом. – Осмельтесь и скажите мне все!
– Все… – тихо повторил он, словно внезапно впал в гипнотический транс. Потом встал со стула и, нежно потянув Кат за руку, заставил встать. Затем обнял и привлек к себе. Несколько мгновений его взгляд блуждал по ее лицу, изучая каждую его черточку.
– Вот это и есть – все! – сказал он.
Потом поцеловал ее, и все молчаливые обещания, которые они уже дали друг другу, повторились вновь в этом соприкосновении их губ, в ласках протянутых рук. Поцелуй был долгим, они едва не задохнулись.
Кат глубоко вздохнула.
– Осмелься на большее, дорогой Милош! – попросила она. – Осмелься на все, чего ты хочешь, и это не покажется мне дерзостью. Осмелься на все, все, все… и даже еще на большее…
И пока она бормотала заклинание, он подхватил ее на руки и понес в спальню.
Катарину разбудило сладостное волнение, трепещущее тепло, которое распространялось по всему телу. Его губы покрывали легкими поцелуями ее грудь, живот, бедра. Вздохнув, она запустила пальцы в густые шелковистые волосы Милоша. Сила ее чувств нарастала, и она тихо повторяла его имя, прося овладеть ею.
Она испытала ощущение завершенности, когда он вошел в нее. Они качались на волнах любви и шептали что-то. Потом, утомленные, посмотрели в глаза друг другу и их взгляд был подобен мистическому мосту, по которому свободно перелетали чувства, мысли, обещания и песнь души. Это был мост, воздвигнутый провидением вне времени. Казалось, он существовал между ними задолго до их встречи. Они знали, всегда знали, что их ждет общая судьба. Милош опустил голову, и его губы слились с ее губами. Поцелуй был долгим, и поток чувственного наслаждения переполнил их. Они теснее прильнули друг к другу, сотрясаясь в судорогах восторга, который угасал, подобно грому посреди обширной долины, эхом отдаваясь в душе и постепенно стихая.
Каким бы ограниченным ни был сексуальный опыт Кат, всем своим существом она знала, что ни один мужчина не сможет прикасаться к ней так, как Милош. Они легко могли обходиться без слов, изъясняясь жестами и прикосновениями. Впервые проснувшись рядом с ним в то утро месяц назад, она поразилась неистовству и безумству своей страсти. Чем можно было объяснить такой сумасшедший порыв? Быть может, она что-нибудь выпила? Или это наивное увлечение героическим образом рыцаря?
Нет… Голос сердца позвал ее навстречу судьбе точно так же, как таинственные голоса призывали Жанну Д'Арк спасти Францию.
– Мне следовало бы попросить у тебя прощения, – произнес он в то первое утро, когда открыл глаза.
– За что?
– За то, что я воспользовался случаем. Джентльмену следует дать даме время…
Она приложила палец к его губам.
– У меня было достаточно времени. И я ведь тоже воспользовалась тобой, не правда ли?
Милош засмеялся.
– И в самом деле. Я оказался в твоей власти.
Он привлек Кат к себе и прошептал:
– Колдунья!
– Волшебник!
И они снова предались любви, погружаясь в другое измерение с такой легкостью, как если бы и вправду занимались колдовством.
За недели, прошедшие после того необыкновенного начала, они лучше узнали друг друга, и связывавшие их узы стали только крепче. Однако у каждого продолжалась собственная жизнь, и их интересы не пересекались.
Как раз через три дня после знакомства с Милошем у Кат состоялась встреча с продюсером киностудии из Братиславы, который уговаривал ее сыграть главную роль в уже снимавшемся фильме. Ее предшественница внезапно покинула страну вслед за мужем, евреем, который опасался вторжения нацистов в Чехословакию.
– Разумеется, смешно даже предположить такое, – говорил продюсер. – В Чехословакии старейшая в Европе демократия. Но актеры порой бывают истеричны и глупы – простите меня, госпожа Де Вари, я хочу сказать, что они иногда склонны к излишней драматизации. Однако наша звезда уехала, и нам нужна замена.
За съемки в картине в течение шести недель Кат предложили сумму в три раза большую той, что она зарабатывала в театре за год. Петрак уговаривал ее принять такое выгодное предложение, но с условием, что она по-прежнему будет занята в «Пигмалионе».
– Я не смогу играть с другой партнершей! – заявил он.
Весь месяц Катарина проводила дни перед камерой, а вечера – на сцене. Но каждую свободную минуту посвящала Милошу. По выходным они бродили по городу, а после спектакля ужинали где-нибудь, а потом любили друг друга, пока ночное небо не окрашивалось в розовый цвет.
Милош иногда уезжал на несколько дней. Вдохновленное нацистской пропагандой, просачивающейся через границы, население Судетской области требовало «освобождения». Каждый день раздавались призывы к Гитлеру аннексировать чешскую территорию. Чтобы противостоять этой угрозе, Милош пытался поднять патриотов по всей стране, особенно в Судетской области, находившейся всего лишь в нескольких часах езды к западу от Праги.
– Почему ты должен ехать туда? – спрашивала обеспокоенная Кат. – Ведь теперь это опасно! Сейчас так много людей сочувствуют Гитлеру!
– Если мы не будем сопротивляться, то очень скоро можем потерять все. Для меня многое поставлено на карту. И дом, и дело моей семьи уже в течение многих поколений связаны с Карловыми-Варами.
Карловы-Вары – жемчужина Судетской области, фешенебельный курорт с минеральными водами, который немцы по-прежнему называли Карлсбадом, был любимым местом отдыха европейских монархов еще со времен расцвета Австро-Венгерской империи. Кат знала, что семейство Кирменов занимается производством тканей, а Милош является официальным представителем предприятия в Праге. Продукция фабрики, по-видимому, пользовалась большим спросом, если судить по образу жизни Милоша – по большой квартире, увешанной гобеленами и обставленной антикварной мебелью, по сверкающему желтому «мерседесу» с откидным верхом, по его щедрым подаркам. Он водил Кат в самые лучшие рестораны и покупал для нее изысканные вещи; жемчужным ожерельем Милош отметил их первый юбилей – неделю знакомства. Но Кат не была любопытна и не интересовалась источником такого изобилия. Время, которое она проводила с Милошем, было слишком драгоценно, чтобы тратить его на скучные разговоры о делах.
Не успела она еще закончить съемки, как ее уже пригласили на главную роль в другом фильме. Не желая разлучаться надолго с Милошем, Кат заявила, что откажется от роли, однако уступила уговорам продюсера, когда ей посулили огромный гонорар. На эти деньги можно было изменить не только собственную жизнь, но и жизнь ее семьи – купить трактор для отца, провести в дом водопровод. Теперь она могла оплатить проезд семьи в Прагу, чтобы они увидели ее на сцене.
