Послеобеденное время – пик его мучений. Малыш никогда не бывает в курсе дьявольских придуманных Селией и Фелипе пыток, но знает, что либо у одного, либо у обоих припасено нечто особенное для его "обучения". Поначалу он ошибаясь думал о Селии, как о меньшем из двух зол, но узнал, что они взаимозаменяемы. Мексиканец использует средства устрашения, чтобы склонить Малыша к своей воле; Селия использует умелое соблазнение, чтобы поставить его на колени – им обоим известно, как его сломать. Каждый день парень переступает через свою гордость и покоряется своим телом, чувствуя, как постепенно отдает им что-то гораздо более важное.
Наступление вечера становится для Малыша худшей частью суток из-за настояний Фелипе мыть его, перед тем как отправлять в кровать. В громадном, но интимном пространстве принадлежащей Селии ванной комнаты всегда остаются только они вдвоем вместе с угрюмым сторожевым псом хозяина – Рейнальдо. Фелипе хвалит своего питомца за покорность, демонстрируемую им в течение дня, и мягко осуждает за сомнения. Ритуал их вынужденной близости причиняет Малышу сильные страдания по многим причинам. Он терзается чувством вины за предполагаемые неудачи, что становится еще мучительнее после самозабвенной похвалы Фелипе.
Ему не следует хотеть угождать Хозяину или Селии, если уж на то пошло, и он этого не хочет… просто… не угождать им он ненавидит намного больше. Малыш отворачивает голову, когда мужчина начинает на него дрочить. Его все больше беспокоят те несколько раз, когда собственный пенис оставался небезучастным к происходящему; чаще всего это происходило тогда, когда теплое семя Фелипе брызгало на член Малыша. Он принимает ласкающие пальцы Хозяина, потому как знает, что от него ожидается делать это без малейших возражений. Парню радостно, и вместе с тем тревожно, что с каждым предложением, вкус мексиканца становится менее отвратительным.
Время перед сном – его любимая часть суток, потому что ему можно лежать рядом с Селией, чувствуя себя нормальным. Они называют друг друга по имени. Малыш трахает ее и она позволяет это делать так, как ему того хочется. Он отдает предпочтение миссионерской позе и бесконечным поцелуям. Никакой Госпожи. Никакого раба. Никаких извращений. У парня масса причин сердиться на Селию и держаться от нее подальше, ведь она ничем не отличается от своего Хозяина. Она такая же рехнувшаяся в своих желаниях сучка, которая обожает смотреть, как он рыдает, умоляет и кончает, в то время как Фелипе играет в вуайериста… но Малыш не может заставить себя противостоять ее губительному очарованию. Это все иллюзия безвредности, присущая женственности Селии, из-за которой он ощущает себя под меньшей угрозой риска. Перекатываясь на спину, вспотевший и удовлетворенный парень прикрывает веки, зная, что утром его ждут новые испытания. Он крепко закрывает глаза, чтобы избежать их.
***
Что-то происходит, какой-то заговор или предательство, и поскольку Малыш не тупой, он это понимает. В последнее время у Фелипе много посетителей - противных на вид мужчин, предпочитающих общаться в полтона. Обычно в начале разговора, парня удаляют из комнаты, но пару раз его игнорировали, позволяя остаться, о чем он даже где-то жалеет.
Он не хочет думать о вероятности приближения большей жестокости. Малыш просто начинал верить, что мог являться… ладно, не счастливым, не идеальным или, образно говоря, не накладывать время от времени в штаны… но быть… в порядке. Он никогда в своей жизни не ел досыта. Неделю назад парень пробовал какое-то блюдо под названием "папарделле в сливочном соусе" с беконом и какими-то хрустящими штучками, что оказалось луком-пореем.
Пальчики оближешь.
Селия учит его испанскому. В ответ Малыш учит ее английскому, однако, она не самая прилежная ученица. Причиной тому он считает невозможность шлепать ее по заду каждый раз, когда она неправильно произносит буквы алфавита. Сам Малыш схватывает на удивление быстро, поэтому в последнее время его зад бывает чуть розоватым, а не ярко-красным. Честно говоря, Фелипе с Селией ежедневно изнуряют его и постоянно вынуждают заниматься постыдной ерундой, вроде как одеваться в нелепые костюмы. Две недели назад Селия нарядила его в пони и каталась на нем по особняку, сама одетая как Госпожа. Парень с облегчением узнал, что свидетелями его позора стал немногочисленный персонал и личная охрана Селии, потому как Калеб с Котенком редко покидали пределы зоны размещения для гостей, а Фелипе несколько дней находился в деловой поездке.
Но затем, все еще оставаясь в костюмах, Селия приказала ему объездить ее "как это сделал бы настоящий жеребец" на обеденном - на шестнадцать персон - столе Хозяина, и у него вдруг пропала испытываемая к ушам и хвосту неприязнь. Малыш кончил быстро и сильно. И да, Фелипе по-прежнему совершает свой еженощный ритуал, а его питомец по-прежнему противится его заигрываниям. Правда парень оставил попытки противостоять своей эрекции, когда Фелипе начинает тереться своими брюками о его неприкрытый член и очерчивать его анус с такой нежностью, от которой хочется кричать. Самые ужасные ночи бывают тогда, когда его весь день держат на грани.
Так что, дела не идеальны, но лучше, чем они были в течение многих лет. Малыша беспокоит, что все снова может измениться. Он часто слышит имя Рафика. Что Рафик должен выказывать больше уважения. Что Рафик не способен заниматься отгрузкой. Что если Рафику нужен товар, он должен покупать у них, а не у Цезаря и его брата-идиота. И что с Рафиком нужно что-то делать.
"Ночные Дьяволы" являются - являлись - мелкими наркодилерами, стоявшими на две или три ступени выше обычных уличных наркоторговцев. Фелипе же занимается этим на мировом уровне. Скорее всего, он является поставщиком всей наркоты, которую Малыш когда-либо перевозил в Штаты. В большинстве своем, такие люди, как Хозяин умирают не своей смертью. Если Фелипе в опасности, то и они тоже.
Селия
Ее питомцу не спится. Селия чувствует, как тот ворочается с боку на бок, вдыхает, выдыхает и практически слышит, как он думает.
- Селия, - в конце концов, шепчет он в темноту, - ты спишь?
- Да. Сплю, - бормочет она. - И тебе надо спать.
Она подчеркивает свое пожелание нецеленаправленным ударом, который приходится по голени Малыша. Селия не удосуживается сдержать свое хихиканье, услышав, как он шипит от боли.
- Вот же задница, поверить не могу, что ты меня ударила, - беззлобно ругается блондин.
Селия поворачивается к нему и, встретившись взглядами и подражая возмущенному тону Фелипе, они в унисон произносят, - Не выражайся, парень!
