Отметив про себя, что и сам Калинин выглядит довольно нервозно (если выражаться его словами – как будто ему не помешает что-нибудь покрепче), я одним глотком выпила виски и выпалила:
– Каждый сходит с ума по-своему, да?
– Марк не был сумасшедшим, – тут же отрезал Роман.
– Это не мое дело. Лучше скажи: была ли причина показывать мне комнату ужасов? Или ты всех подряд туда водишь? Надо думать, особо впечатлительные падают в обморок…
– Никакая это не комната ужасов, не драматизируй.
– И все же?
Калинин поморщился и устроился напротив:
– Видишь ли, Алиса… ситуация сложная. Своим появлением ты сбила меня с толку и… сейчас я кое-что расскажу тебе, и ты сама все поймешь. – Он щедро добавил себе виски и одним махом осушил стакан. Его руки дрожали, когда он наливал еще порцию. – Утром, когда ты показала сообщение, я не был до конца честен: возможно, я догадываюсь, что значат те слова. Ну, что ты следующая. Точнее, я догадываюсь, но…
– Давай конкретнее, – поторопила я.
– Я пытаюсь, но думаю, как донести до тебя все правильно. Чтобы ты верно поняла и не надумала лишнего.
– За это не переживай, просто говори.
Роман смерил меня долгим взглядом. Потом выпил еще виски (я забеспокоилась, а не завалится ли он от такого количества алкоголя под стол) и заговорил:
– Ты все хотела, чтобы я показал сообщение Марка полиции, но у меня есть причина этого не делать. И я не хочу, чтобы это делала ты. Потому что… потому что не каждый может правильно понять увиденное – я про комнату Марка, и вообще про него самого, ведь если начать копаться в его жизни… – Калинин шумно выдохнул и устало потер глаза. Отчасти понимая его состояние, я мысленно его подгоняла, хотелось услышать продолжение. – Ааар, как это сложно! – Роман отчаянно запустил руки в волосы, уставился на меня и быстро заговорил: – Впервые полиция обратилась к нам в начале лета. Мы тогда как раз вернулись с фестиваля и дорабатывали новый альбом, примерно в это время пропала молодая девушка. И перед самой пропажей она переписывались с Марком. Якобы с Марком, потому что сам он никому не писал, он вообще таким редко занимался, считал зависание в соцсетях – это не круто, к тому же Марк вечно терял свой телефон и мог неделями без него обходиться, что бесило всех окружающих, иногда найти его было большой проблемой. Но сейчас не об этом. Полиция в итоге проверила все аккаунты Марка, все оказалось чисто и от нас отстали. А потом произошло еще одно убийство, не так давно. История похожая: молодая девушка якобы знала Марка и даже встречалась с ним, хотя сам Марк ее в глаза не видел и никогда с ней не общался. Телефон Марка вновь проверили, и ничего. И, если в первый раз это был… трагичный случай исчезновения, девчонку до сих пор не нашли, хотя надежды уже и не осталось, то второй раз… уже нет. Мы все были на нервах в последнее время.
Я молчала, с тоской осознавая, во что пытается втянуть меня Калинин.
– Марк был сложным человеком, вспыльчивым, непостоянным и порой понять его казалось невозможным, в его голове всегда было много тараканов, но девушек он не трогал. За это я могу поручиться, – глядя мне в глаза, заявил Роман. Он ждал, что я все пойму.
Бред.
– И ты думаешь, в полиции решат иначе, особенно если сунутся к Марку домой и прочитают всю ту дичь, что он строчил на стенах. Они решат, что Марк псих, цеплял доверчивых девчонок, убивал их, а потом на горизонте замаячила полиция, он запаниковал и застрелился сам.
– Будет скандал, такой скандал, а я не могу позволить им облить грязью Марка… после всего. Они и так уже достаточно сделали.
– На это мне плевать, сам понимаешь. Что с девчонкой случилось?
– Что?
– Вторая девушка. Как она умерла? – медленно повторила я, очень боясь услышать худшее.
– А. Она утонула.
Я вздрогнула, но Калинин этого даже не заметил. Он смотрел куда-то в пустоту и явно думал о своем драгоценном Марке. Он не хотел, чтобы пресса подняла скандал после его смерти, его устраивала тишина. И, возможно, даже неведение.
Вопрос: что устраивало меня? Теперь, когда я узнала о Марке Аверине чуть больше?
Калинин закурил и предложил сигарету мне, но я отказалась.
– По-твоему, Марк невиновен, это понятно. А что думают в полиции?
– Он не был задержан.
Отличный ответ, ничего не скажешь. Марк не был задержан, но и до конца его не оправдали, иначе Калинин не беспокоился бы о стенах и возможных последствиях.
– Что с сообщением, которое я получила?
– Да, еще твое сообщение… – Роман затянулся, откинул голову назад и заговорил: – Я уже сказал тебе, Алиса: Марк никому не причинил бы вреда, в душе он был добрым парнем и уж точно не мог написать настолько издевательское сообщение, прежде чем… Не представляю, чтобы он такое написал. – В этом месте я усмехнулась, но Калинин не стал обращать внимания. – Кто-то прикрывался его именем, писал девушкам и встречался с ними, ведь переписка не в духе Марка, я уже говорил, он не фанател от соцсетей. История не нова, такое часто происходит с известными людьми, даже в полиции Марка всерьез не подозревали. И, если кто-то писал девушкам, этот же человек мог написать и тебе.
Ага, вот только девчонок разводили на встречу, если я правильно поняла. Их не ставили в очередь, им не отправляли предсмертных записок. У Калинина в голове все явно перепуталось.
Пока я думала, как бы помягче выразить скептицизм, Роман продолжил рассуждения:
– Марк никак не мог застрелиться, просто не мог. В последнее время он был… я не знаю, жизнерадостным и веселым, открытым к положительным переменам в жизни. Он был готов стать собой настоящим и оставить позади грязь, согласился лечиться… Впрочем, ты его не знала и тебе трудно понять, что я имею ввиду. Но объяснение тут может быть лишь одно: Марка убили. Он жертва.
Проглотив тяжелый ком, скопившийся в горле, я кивнула. Разве тут можно спорить? Рассуждения человека, снедаемого горем: лучше неведомый убийца, чем признание случившегося. Пусть даже это звучит дико и нелогично, пусть одно не стыкуется с другим и само наличие неведомого убийцы напоминает второсортный фильм, это ничего. Все звучит лучше чем правда.
– Если ты считаешь, что Марка убили, в полицию тем более стоит обратиться.
– Я не могу этого сделать. И не позволю тебе, – с неожиданной решимостью заявил Калинин, чем, признаться, напугал. Похоже, на моем лице что-то такое отразилось, отчего Роман замотал головой и поспешил себя исправить: – Эй, эй! Не надо так на меня смотреть! Я имел ввиду, что готов заплатить тебе за молчание. Назови любую сумму, деньги не проблема, Алиса.
– Деньги? Мне не нужны деньги.
– Тогда что?
– Ничего. Мне ничего от тебя не нужно.
– Хорошо, – сказал он, туша сигарету. – Значит, письмо пока останется нашей тайной?
– Допустим. И как долго мне хранить нашу тайну?
– Пока я не разберусь во всем. Не знаю.
Как и в чем именно он собрался разбираться, я спрашивать не стала. Калинин все еще на стадии отрицания, ждать от него разумных действий как минимум странно. Да и пряталось в Романе что-то такое, что останавливало меня. Заставляло хорошенько думать, прежде чем говорить, и уж тем более не задавать лишних вопросов. Мне не хотелось его ранить. Казалось, любое лишнее слово его сломает. Олимпийское спокойствие может дать трещину, да такую, что уже не починить.
И что теперь, придется его спасать?! Люблю же я искать себе проблемы…
– Наверху ты забрал мак Марка, – вспомнила я. – Что надеялся там найти?
– Ох, точно, – спохватился Калинин, потянулся назад и водрузил плоский компьютер на барную стойку. – Я хотел проверить его почту, исходящие сообщения. Полиция ничего такого не проверяла, им хватило и записки… его личный ноутбук они все равно забрали, но у Марка был еще и домашний мак.
Подумав, я пересела на другую сторону барной стойки, рядом с Романом, и тоже уставилась на экран. Рука Калинина зависла над клавиатурой, а сам он застыл, даже дышать перестал. Не все приветствуют вторжение в личное пространство.
