Рассказывая это, он кажется оторванным от реальности, и наверняка так и есть, потому что он онемел после всех ужасов прошлых лет. Не могу не вспомнить застенчивого, сердитого мальчика, который появился с титулом давно потерянного седьмого сына Дорнана, когда мне было тринадцать лет, и который украл мое сердце.
Я всматриваюсь в его лицо, кусая губы, в то время как он смотрит на меня скучающим взглядом.
– Что произошло прошлой ночью? – он повторяет тот же вопрос, что и вчера, когда нашел меня обнаженную и всю в крови.
Задумавшись на мгновение, отвечаю.
– Твой отец сказал, что я была бы отличной матерью для еще одного сына. Или дочери. – Я почти давлюсь словами, они такие горькие. – Я попыталась поспорить, и он разозлился. Плюс, он вдруг осознал, что я напоминаю ему его мертвую девушку.
Джейс бледнеет. Некоторое время ничего не говорит.
– Ты очень на нее похожа, – в итоге говорит он. – Почти пугающе. Глаза другие, но твои волосы, лицо, – его взгляд падает на мою грудь, а потом быстро возвращается к глазам. – Поразительно.
– Что с ней произошло? – мягко спрашиваю я.
Мне известно, что она умерла, и знаю, что Дорнан рассказал о ее обезглавливании, но не знаю, что произошло на самом деле. Почему ей и моему отцу не удалось сбежать с нами.
Почему все пошло так чертовски неправильно.
– Она хотела его бросить, – говорит он. – Думаю, он бы ее отпустил, если бы она просто исчезла, но...
– Но что? – допытываюсь я.
– Но она хотела забрать меня с собой, – в итоге говорит он. – Она умерла по моей вине. Все они мертвы из-за меня, – закончив предложение, он выглядит разрушенным, его глаза уставшие и опущенные, слышен скрежет зубов, когда он сжимает челюсть.
– Я уверена, что это не так, – говорю ему. – Это только так кажется, потому что ты единственный остался, чтобы справиться со всем этим.
Он пожимает плечами.
– Все, кого я люблю, умирают. Поэтому и живу один и стараюсь держаться подальше ото всех.
Это ужасно.
– Так грустно, – мягко говорю я. – А что насчет твоего отца? Твоих братьев? Они ведь твоя семья.
Если бы взглядом можно было убить, от меня остались бы лишь мелкие кусочки, так презренно Джейс смотрит на меня.
– Ты имеешь в виду моего отца, кто проткнул тебя ножом, только потому что ты похожа на женщину, которая умерла? Или мои братья, которые на самом деле животные?
– Прости, – говорю я.
– Ты ничего не знаешь об этой семье, – вспыльчиво говорит он, качая головой. – Ты должна была держаться подальше от всех нас.
– Ну, сейчас уже слишком поздно, – говорю я, пожимая плечами. – Но я могу насладиться этим по полной.
Джейс просто качает головой, явно не впечатленный моей шуткой. Но мне не все равно, я хочу открыться ему, рассказать каждую грязную маленькую тайну, которая удерживает мою душу в ловушке за стеной огненной лжи и обмана.
Но я не могу. Не потому что не доверяю ему, а потому что мне стало ясно, что он заложник своей семьи еще больше, чем я.
Я не могу рассказать ему, потому что не переживу, если он узнает о том, что я сделала. Я не смогу вынести отвращения на его лице, когда он узнает, что девчонка, которая трахается с его отцом и убивает его братьев одного за другим – это та же самая девчонка, которая сейчас сидит перед ним.
Но основная причина, почему я не могу рассказать ему – потому что знаю, что он сделает. Он захочет сбежать. Он любовник, а не боец, и у него не хватит сил убить их всех. Он может ненавидеть их, но он не убийца.
Никогда в жизни не была так уверена.
И, конечно же, существует то крошечное семечко сомнения, которое таится в самом темном уголке моего разума. Вероятность того, что он не поймет.
Вероятность, что, когда он узнает, что я обманывала его и убила его брата, он встанет на сторону Дорнана.
Нет ничего хуже этой мысли.
– Могу я спросить кое о чем? – говорю я, и мое сердце пускается вскачь от мысли.
Джейс пожимает плечами.
– Конечно. Это же не значит, что я отвечу.
Я делаю глубокий вдох, мое сердцебиение отдается в ушах. Я могу трахнуть мозги Дорнана и ничего не почувствовать, но, когда я рядом с Джейсом, это как фейерверк каждый раз.
– Почему ты меня поцеловал? – дерзко спрашиваю я.
Джейс беззаботно улыбается, наклоняя голову набок, обдумывая мой вопрос.
– Почему люди целуют других людей? – спрашивает он.
Я качаю головой, слабая улыбка появляется на моих губах.
– Это нечестно, – говорю я, двигаясь до края кровати, так что теперь смотрю на него под прямым углом, наши ноги почти соприкасаются. – Ты не можешь отвечать вопросом на вопрос.
Он пожимает плечами, веселая улыбка танцует на его роскошных губах. Ничего не могу с собой поделать. Протягиваю руку и касаюсь его подбородка, прижимая большой палец к нижней губе. Он смотрит на меня с неопределимым выражением на лице, и создается такое ощущение, будто мы падаем в пропасть, из которой никто из нас не выберется. Во всяком случае, не невредимыми. Может, у меня и новое лицо, но внутри бьется все то же сердце. Может, однажды он и потерял меня, но я все еще его, а он все еще мой.
Я наклоняюсь ближе, наши носы почти соприкасаются. Он повторяет мои действия, кладя руку на мою щеку.
Он качает головой.
– Что ты со мной делаешь? – выдыхает Джейс, неотрывно глядя мне в глаза.
«Люблю тебя», – думаю я.
Но не могу этого сказать, поэтому просто показываю ему. Я преодолеваю маленькое расстояние между нами, прижимая свои губы к его. Он тихо стонет, своего рода первобытный рык, который зарождается в его горле и заставляет мой язык трепетать, когда наши языки встречаются. Джейс кладет руку на мое бедро, на то место, где находятся шрамы под всеми этими красивыми цветными чернилами, и я невольно вздрагиваю. Он двигает руку к моему лицу, к затылку, притягивая меня ближе, углубляя поцелуй. Я как будто падаю целую вечность, но это хорошее падение. Потрясающее чувство.
Такое ощущение, что я была рождена, чтобы любить этого мужчину.
И сейчас, когда я целую его, когда люблю его, мое сердце падает. Я замираю.
Я не должна была этого делать.
Ради него, я не могу этого сделать. Если позволю ему поцеловать меня так, это разорвет нас обоих на части, а мы уже достаточно разрушены внутри.
Джейс чувствует, как я замираю и отклоняется, слегка сбившись с дыхания, и хмурится.
– Что случилось? – мягко спрашивает он.
Я тяжело сглатываю, злая и опечалена тем, что наш момент упущен.
Что случилось? Битва внутри меня, как горькая война, заставляет мой разум сражаться с возможностями. Я только начала, а уже хочу, чтобы это все было сделано. В моей голове проносится образ Дорнана и его оставшихся сыновей, как они в муках сгорают заживо в огне, и как мы с Джейсом наблюдаем за этим.
Если бы все было так просто.
– Все, – говорю я, разразившись слезами.
Я так сильно устала, мое тело все еще находится в каком-то шоковом состоянии. А еще чтобы сучка почувствовала себя еще хуже, думаю, сейчас почти то самое время месяца. Я – клубок эмоций.
Выражение лица Джейса меняется со сбитого с толку на встревоженное, и он одним быстрым движением пересаживается с кресла ко мне на кровать, не отрывая от меня взгляда.
Он открывает рот, будто хочет что-то сказать, но передумывает. Я так устала лгать, мне так осточертело быть сильной.
Моя решимость ослабевает, когда он придвигает мою голову к своей груди. Я прижимаюсь к нему, цепляюсь за него, потому что, если отпущу, боюсь того, что может случиться дальше.
Мобильный Джейса звонит, нарушая тишину. Он неохотно отстраняется от меня и уходит в другую комнату, чтобы ответить.
Когда он возвращается, он не в настроении.
– Дорнан скоро приедет, чтобы забрать тебя, – говорит он бесстрастным голосом.
