Лицо Хоффмана не поменялось. Он как будто бы ждал этого, но услышать, даже то, чего ожидаешь не всегда просто. Мышцы рук напряглись, немного, но заметно. Внутри он ликовал, так как все шло по плану, однако при этом ему было немного жаль свою соседку:
— Хм, а я мог бы заплатить за твое проживание.
— Ты что, головой ударился? — Хел поперхнулась салатом.
— Нет, ну не просто так конечно, в долг, будешь отдавать мне частями. Отрабатывать, так сказать…
— То есть я буду должна тебе? Да уж. Интересная альтернатива: оказаться на улице или быть должной старому извращенцу.
— Не груби мне. — Райт посерьезнел, но тут же оттаял. У него в голове вертелось: «получишь то, что хотел, покой и одиночество». Но теперь он осознавал. Покой и одиночество не совсем то, что ему нужно в данный момент.
Домой они шли молча. Мужчина знал, что даже если она откажется принимать долг, он все равно заплатит за комнату, и тогда уж ей придется принять его вне зависимости от желания. Хоффман думал. Теперь ему все более или менее стало ясно: она считает, что он хочет избавится от нее. И такой вывод был очевиден. Напрашивался сам собой… Хотел выжить из дома. И чем скорее, тем лучше.
Но это было давно. Пару… недель назад. Уже не сейчас.
Войдя в квартиру, Райт тихо подошел сзади и помог девушке снять странную, темную куртку, после чего осторожно взял ее за плечи и погладил их:
— Все в порядке. Я не питаю к тебе ненависти или чего-то в этом духе, я правда хотел бы помочь. У тебя проблемы, так ведь?
— Блин. Не лезь ко мне в душу, прошу. Мы просто соседи.
— Я знаю. Ну и что? — резким движением он повернул девушку к себе и наклонился. Так, что его лицо было рядом с ее. Во мрачном коридоре ощущалось его короткое, прерывистое дыхание.
Она молчала. Молчала и взволнованно наблюдала за своим соседом. Он же, тяжелой, уверенной рукой гладил ее спину, дышал, стараясь привести себя в чувство, но казалось, кислород опьянял еще больше, или это были испарения влаги с ее тела.
— По-моему ты себя не контролируешь… — взволнованно прошептала Хелен, осторожно стараясь оттолкнуть соседа от себя.
— И что, ты теперь боишься меня? Раньше, вроде бы, не боялась. — его голос звучал так же тихо, но тяжело, и каждое слово заставляло девушку вздрагивать.
— Раньше ты был другим. Хотя и злым, но понятным. Теперь я не знаю, чего от тебя ожидать.
— Разве? Я думаю тут все предельно ясно. — осторожным движением он убрал волосы с ее шеи, и стал медленно, но уверенно ее целовать.
— Я так и знала… — с горечью в голосе прошептала она. — Ты и не винил себя за прошлый раз. Тебе понравилось.
— М, еще как, но я думал тебе тоже…
— Нет. Пожалуйста оставь меня, пожалуйста. — на последнем слове ее голос дрогнул.
— Извини, но эту твою просьбу я выполнить просто не в силах. Так уж вышло. Если будешь сопротивляться будет хуже, я все равно получу свое. Я помогу тебе раздеться, но, если ты не станешь этого делать, я порву все, что на тебе есть.
— Не стоит. Я поняла. Давай без грубой силы. — с отсутствующим лицом сказала девушка, затем сняла свитер, расстегнула штаны.
— Я хочу, чтобы ты была голой. Полностью. — Напрягшимися руками Хоффман снял с нее джинсы, затем с кривой ухмылкой снял бежевые, застиранные, хлопковые трусики, схватил ее за руки обеими руками и повалил на пол, отчего она ударилась головой, но только стиснула зубы, не проронив ни слова. В ушах звенело, голова будто была набита ватой, при чем у них обоих.
Ловким уверенным жестом он запустил ей руку в промежность, начал пальцами ощупывать наружный половой орган и продолжать целовать шею девушки. Кровь пульсировала в висках, чувство, похожее на жажду и страсть в слиянии захлестывали его, волна за волной: «Ты спрашивала, хочу ли? Очень хочу. Так вот, не стоило меня дразнить» — его голос стал похожим на рык, а интонация была незнакомой и пугающей. Райт навис над ее обнаженным телом, рассматривал лицо, потом тело, а после впился в ее губы жадным, болезненным поцелуем. Одной рукой он опирался на пол, другой расстегивал штаны, немного спуская их. Девушка чувствовала, как что-то упругое и горячее уперлось ей во внутреннюю сторону бедра, но уже немного смирилась с неизбежным. Больно ощущалось, с каким резким и сильным толчком он входит, как расширяются при этом его глаза и приоткрывается рот. Он схватил девушку за ягодицы и стал уверенными, резкими толчками насаживать ее влагалище на свой перевозбудившийся член. Каждую минуту он нервно сглатывал и старался отдышаться: заканчивать все быстро и просто ему не хотелось. Однако эта минута, каждая, казалась для нее вечностью. Она старалась сдерживать крики, но получалось это больше плохо, чем хорошо. Через время Хелен почувствовала внутри себя горячую вязкую жидкость, знакомое чувство, но все такое же пугающее.
«Думаешь, одного раза хватит, чтоб успокоится? Тогда ты еще наивнее чем я ожидал» — Хоффман отдышался, сипло посмеялся, взял лежащую девушку за голову и просунул член ей в глотку. Она едва подавляла странные стоны и, оперевшись на пол, пыталась снова не упасть. В горле чувствовалось скольжение органа, который вот-вот был готов ощутить еще один оргазм. Она чувствовала, как льется сперма по ее пищеводу, оседает в горле и проникает в желудок. Как ее много, и как долго он держит ее за волосы…
Немного отстранившись мужчина отдышался. Его лицо приняло более осознанный, осмысленный вид. Он молча поднял девушку с пола и отнес к себе в комнату, где накрыл одеялом, а сам прилег рядом, сверху. Некоторое время он молчал, а затем сухо, и как будто смущенно произнес:
— Скажи, я нравлюсь тебе? — Райт подвинулся ближе и немного приобнял свою соседку.
— Не-а. Не нравишься. А еще тебе нужен психиатр. — Спокойной произнесла Хел.
— Ты лжешь мне.
— С чего бы?
На это Хоффман не нашелся что сказать. И вправду, с чего бы? Он чувствовал, как тело охватывает незнакомая негативная эмоция. В предыдущих отношениях он не испытывал такого. Как будто ревность, к чему-то нематериальному, несуществующему.
Эту ночь он и провели вместе, Райт просто не отпустил ее к себе. Они оба не спали, но делали вид, что спали. Она считала минуты до рассвета, а он пытался понять. Сколько… ей лет? Шестнадцать? Семнадцать? Это только возраст сексуально согласия. Мог бы он в здравом уме и доброй памяти, при свете дня и без участия алкоголя наброситься на нее и так грязно поиметь? Считается ли это насилием? А изнасилованием? Она что, его возбуждает? Мог бы он, доктор Хоффман, быть насильником? И раз его так возбуждает девушка, говорящая и выглядящая, как подросток, мог бы он считать себя педофилом? Или, может, дело совсем не во внешности? На каждый из этих вопросов он с трудом находил ответ, но в одном был уверен точно. В том, что сожаления или раскаяния из-за произошедшего сегодня он не испытывал. Только даже какое-то чувство внутреннего удовлетворения и легкое эротическое возбуждение. Как будто тысяча камней одним махом спали с его сердца и больше не мучали его рассудок. Он помнил все. С первого дня. Как увидел, злился, негодовал. Все это накапливалось и трансформировалось… в некоторую форму сексуального влечения. Он чувствовал, как мстил ей и любил одновременно, и от этого чувства сносило крышу. По его спине вновь прошлась волна приятной дрожи. Ему нравилось вспоминать, вновь и вновь прокручивая у себя в голове самые пошлые и сладкие моменты. Как после этого он сможет ее отпустить? Он не хотел об этом думать, он хотел повторить. И как можно скорее.
День 18
В очередной раз моргнув, Хелен обрадовалась, встретив взглядом рассвет. Наконец-то утро, она сможет встать и уйти. Хоффман тоже его заметил, после чего медленно и осторожно встал, направляясь в сторону кухни:
— Я знаю ты не спишь. Чего тебе приготовить? — говорил он необычно мягко и снисходительно.
— Ничего не хочу.
— Тебе нужно есть, в противном случае можно заработать гастрит, я приготовлю тебе салат с огурцом.
