— Я… я могу чем-нибудь помочь? — спрашиваю сдавленным голосом.
Слёзы непроизвольно катятся из глаз и остановить саму себя кажется невозможным.
— Ну чем ты поможешь, детка? Багримов обеспеченный человек, поэтому всё пройдет на высшем уровне. Он знаешь сколько профессоров собрал? — она хмыкает и осторожно касается рукой моего плеча. — Я тут подумала, Ян. Могу отпустить тебя домой к вечеру, если будешь хорошо себя чувствовать.
— Домой? Уже?
— Для суррогатных матерей это нормальная практика — тебе любой психолог скажет. Нечего себе душу терзать. Дома дочка, мама, дела, заботы. Отвлечешься и со временем всё пройдет.
— Правда?
— Ну конечно! — усмехается она. — Таких, как ты, у меня много было. Зашуганные, грустные, проблемные, а через годик-другой опять прибегали по второму кругу.
— Нет, я больше не приду, — отрицательно мотаю головой. — Лучше в ипотеку влезу и подработку себе найду.
Семёнова поднимается с моей кровати и направляется на выход.
— Как знаешь, я никого силой не заставляю, — пожимает плечами и касается дверной ручки. — Выписка будет к семи готова. Можешь собирать вещи и звонить своим родственникам, чтобы забирали. А, нет, я сама матери твоей позвоню.
— Не нужно. Спасибо, Варвара Степановна. За всё спасибо.
— Не за что, Яна. Только, пожалуй, перед выпиской психолога к тебе направлю, — щурит свои серые глаза доктор. — Не нравишься ты мне, детка.
К вечеру я почти прихожу в себя. Медленно упаковываю немногочисленные вещи, звоню маме и Лизе и сообщаю о том, что скоро вернусь. Дочка радуется и визжит в телефонную трубку, но о малыше не спрашивает. Не терзает мои незажившие раны. Возможно, мама постаралась и провела беседу с ней, а может быть, Лизка сама уловила мой настрой. В любом случае, разговоры с дочерью придали мне веры и силы в то, что я всё сделала правильно.
Примерно в семь вечера Семёнова приходит в мою палату с выпиской. Она разговаривает со мной торопливо, потому что спешит к очередной роженице. Проводит краткий инструктаж и просит при любых признаках недомогания обращаться к ней.
— Что делать с грудным молоком ты знаешь, Яна?
— Знаю, — киваю в ответ.
— Вот и умница, девочка. Я написала список таблеток, которые можно принимать. Маме привет.
Я осторожно касаюсь её плеча у самого выхода из палаты. Умоляющими глазами смотрю и прошу сказать мне любую информацию о ребёнке Багримова. Самую малость, чтобы утолить мои волнения и страхи. Варвара Степановна сдается и сообщает мне, что с Багримовым-младшим всё хорошо, операция прошла успешно. Это то, что окончательно отпускает меня.
Я опираюсь бедрами о подоконник, достаю телефон и захожу в приложение, чтобы вызвать такси, но телефон оживает раньше, чем я вбиваю конечный адрес. На экране светится номер Димки.
— Слушаю.
— Ты уже готова? — спрашивает сосед. — Я жду тебя у входа.
— Где ждёшь? — удивляюсь я.
— У входа в клинику, Ян, — терпеливо отвечает. — Твоя мать попросила встретить тебя. Так вот, я уже здесь.
Тяжело вздыхаю, отключаю телефон и беру с собой сумку. Спускаюсь на первый этаж, прохожу стойку регистрации и устремляю свой взгляд в белоснежный кафель. Выписка с Лизкой была более радужной. Тогда я знала, что, несмотря на трудности материнства, меня ждёт всепоглощающее счастье, а сейчас я не уверена ни в чем.
Поднимаю глаза и часто моргаю, чтобы предотвратить ни к месту выступившие слёзы. На сегодня достаточно плакать, всё будет хорошо.
Неожиданно внутри меня всё переворачивается, потому что на другом конце длинного коридора я вижу Тимура. Он не один. Стоит в компании нескольких мужчин в белоснежных халатах и о чем-то сосредоточенно с ними разговаривает.
— Я заждался, — произносит Дима, который возник неизвестно откуда.
Я даже не заметила в какой момент он подошёл. Перевожу на него взгляд и смотрю будто мимо.
— Прости, я задержалась немного, — отвечаю рассеяно.
— Ничего страшного. Готова?
Я возвращаю взгляд туда, где только что стоял Тимур. Возможно, мне стоит подойти? Поблагодарить? Спросить о сыне? Багримов находится на том же месте. Он на секунду прерывает разговор с мужчинами, улавливает на себе мой взгляд и бегло смотрит на меня и Димку. Во рту моментально пересыхает, потому что я впервые вижу его таким… дезориентированным?
Багримов слабо кивает мне на прощание, разворачивается на сто восемьдесят градусов и вместе с собеседниками уходит вглубь коридора. К сыну.
— Да, готова, Дим, — громко вздыхаю. — Поехали домой.
— Конечно, поехали.
Глава 16.
* * *
— Значит, на ту сумму, что у меня есть, ты ничего не можешь предложить? — спрашиваю дрогнувшим голосом.
— Я показывала тебе варианты, Ян, — пожимает плечами Динка.
Моя единственная подруга работает в агентстве недвижимости, поэтому я решила обратиться за помощью в поиске квартиры именно к ней. У неё большой опыт, к тому же Динка откровенно вываливает всю подноготную о владельцах и их квартирах, которую знает. Жаль только, что цены на недвижимость за последнее время сильно возросли.
— Да, видела, — вздыхаю. — Эти нам не подходят.
Те варианты, что она предложила, были не самыми лучшими. Либо отдалённые районы города, которые не подходили нам по месторасположению работы и сада. Либо квартиры, которые увешаны долгами. Либо квартиры в непригодном состоянии — с плесенью или после пожара. Их я отметала сразу же. Денежные средства у нас, конечно же, слишком ограничены, но не настолько, чтобы бросаться в первую попавшуюся квартиру, только бы не жить с мамой. Одно радует — я на пути к своей цели. Осталось приложить немного усилий.
— Давай мы договоримся о встрече с хозяевами той милой однушки? — прошу Динку.
Чтобы купить её мне придется влезть в долги, но лучше так, чем никак. Лет пять, и я рассчитаюсь. Был ещё вариант прекрасной двухкомнатной хрущёвки, но на неё придется гораздо дольше пахать.
— Договорюсь, — кивает Динка. — Когда тебе удобно?
— Давай в пятницу.
— Хорошо, Ян. Я наберу тебя, как только они ответят. На двушку в Пушкинском районе никак не накопишь?
Подруга смотрит на меня выжидающе.
— Ох, Дин, ты толкаешь меня в большую денежную яму. Ну, ладно, позвони, узнай про двушку. Возможно, я возьму ещё одну подработку на дом.
Подруга делает пометки у себя в ежедневнике и откладывает его в сторону.
— Ты сильно спешишь? — бросает взгляд на настенные часы. — Можем забежать в кофейню поблизости и немного поболтать. Здесь, сама понимаешь, не получится.
Она коротко кивает в сторону коллег и закатывает глаза. Помимо самой Динки в кабинете сидит ещё человек пять. Каждый занят своей работой, но о личном здесь не поговорить, конечно же.
— У меня есть полчаса, — отвечаю подруге.
Кофейня находится сразу же через дорогу. Маленькая, но уютная и с хорошим выбором десертов к горячим напиткам. Мы делаем заказ, который нам сразу же выдают, и занимаем столик у окна.
— Как ты, Ян?
Ладонь подруги тут же накрывает мою руку. Взгляд Динки становится сочувствующим, а мне так не хочется, чтобы меня жалели. В такие моменты я становлюсь слабой, расклеиваюсь, и меня тянет на слёзы. Две недели назад я родила сына Багримову. Мальчика, которого носила в себе почти девять месяцев и которого видела лишь мимолётом. Но мне почему-то до сих пор мерещатся толчки в животе, и я то и дело просыпаюсь по ночам, потому что слышу его жалобный плач.
— Уже лучше, — отвечаю односложно и убираю от неё свою руку.
Только Лизка помогает мне справиться с грустью. Мы часто играем, много занимаемся подготовкой к школе и подолгу гуляем. С ней не соскучишься, поэтому морально мне действительно стало значительно легче, чем было в роддоме. Я успокаиваю себя тем, что тот ребёнок мне не родной. Он Ленин и Тимура. И, возможно, вскоре они помирятся и будут вместе растить малыша. А я лишь сосуд, который был так необходим им для вынашивания.
