Я сейчас говорить была не в состоянии. Кажется, мой рот еще не отошел от шока – от того, чем он еще недавно занимался. Нет, не зря слово «минет» французского происхождения. Надо же, как корни-то внезапно и в неожиданный момент прорезались.
Я то ли кашлянула, то ли хрюкнула. И замахала рукой.
- Останови там! - вдалеке показался выезд из дачного поселка, а вместе с ним - небольшой магазинчик.
- Зачем? – осторожно спросила Ксюша.
- Выпить хочу!
- А что, текилу вы всю вылакали? – так же осторожно поинтересовалась подруга.
Текила. Текила… Я резким движением раскрыла сумочку, опустила стекло – и бутылка золотой «Саузы» полетала в придорожные кусты – кажется, на этот раз малины. Ксюша проследила эффектный полет бутылки молча. И спустя две минуты зеленая малолитражка притормозила возле магазина. Из машины Ксю вышла все так же молча. Это она молодец, что вышла, значит, сообразила, что меня, в моем нынешнем виде, из автомобиля выпускать ни в коем случае нельзя.
- Держи, - в раскрытое окно мне сунули две банки «Балтики». Я посмотрела на Ксю укоризненно. – Чем богаты! Выбор тут не велик. Можем вернуться и поискать в кустах текилу.
Я не могла объяснить, почему я выкинула бутылку «Саузы». Не могла же я сказать, что этот напиток у меня теперь всегда будет ассоциироваться с тем, как я в первый раз в жизни делаю минет. Любимому мужчине. А он при этом храпит. Нет, такое никому нельзя рассказывать. Даже лучшей и любимой подруге.
- Мало! – вот что я сказала зато.
Ксюшины глаза еще больше округлели. Но она дисциплинированно вернулась в магазин, а спустя еще пару минут вывалила мне все так же через окно четыре… нет, пять ледяных банок. «А если б водку гнать не из опилок, то чтоб нам было с трех… четырех… пяти бутылок?» - некстати вспомнилось мне из репертуара любимого певца моего отца.
Мы снова поехали. Ксюша молчала. Я прикончила вторую банку пива, не чувствуя вкуса, только ледяной холод напитка.
- Одно мне скажи, - первая прервала наше молчание Ксюша. – Не зря?
Я мотнула головой, у меня стали стучать о банку зубы. Я вдруг сообразила, что мое мотание головой может трактоваться не совсем однозначно, и просипела:
- Не зря. Только, - я сделала еще один долгий глоток, чувствуя, как ледяная жидкость стекает вниз. Одно несомненное достоинство у пива, купленного в дачном магазинчике, было – охладили его на совесть. – Только, Ксюш, я не могу тебе подробностей рассказать. И не проси показывать то, что я… - я не смогла договорить и снова приложилась к банке. Такими темпами мне купленного щедрой Ксюшей до города не хватит.
- Боже сохрани, - в отличие от меня Ксю была само спокойствие. – Да будешь пытаться показать – глаза закрою. Некоторые вещи лучше не видеть.
Я промолчала. Докончила банку пива и открыла следующую.
- Ты мне анекдот обещала. Про поручика и малиновые косточки. И еще другой - про однорукого повара.
Мы встали на светофоре. Ксюша повернула голову и просканировала меня взглядом темных глаз.
- Ладно, - вынесла она вердикт после осмотра. – Настало время удивительных историй. Слушай.
Сначала я хохотала как умалишённая. А потом так же рыдала. Все эти мои милые шалости Ксюша снесла молча.
Зато пива мне больше не хотелось.
Глава 4. Когда ваш план дает не тот результат, на который вы рассчитывали – самое правильное делать вид, что вы именно так и планировали.
Решалась я два дня. На то, чтобы только посмотреть.
Как же мне от этого стало дурно. Так дурно, что я тут же все удалила. На кухне обнаружилась початая бутылка коньяка. Я в первый раз в жизни пила коньяк из горла. Я вообще в последнее время многое делала в первый раз в жизни. Ощущение бутылочного горлышка между губ напомнило другие, но в чем-то схожие впечатления.
Я звякнула бутылкой о стол. Одновременно пиликнул телефон. Это пришло сообщение от мамы, с отчетом об урожае и предупреждением, что завтра папа с утра заедет, привезет мне даров природы.
Я села напротив бутылки коньяка – это папин коньяк, между прочим! – и обхватила голову руками.
Дорогие родители, ваш ребенок спивается. Катастрофически быстрыми темпами. Я еще посидела в компании коньяка, потом убрала его на место. Взяла телефон и восстановила удаленное.
Потому что поздно праздновать труса. И поворачивать назад поздно. И глупо.
На то, чтобы отправить эти файлы Валерии, я решалась еще два дня. Основную часть этого времени я тупила на тему того, как сделать это анонимно. Пока в переходе метро меня не осенило. Я купила с рук симку, вставила ее в свой телефон и, не дав себе ни секунды на сомнения или размышления, отправила ролик Валерии. А после прикончила папин коньяк, закусывая его мамиными огурцами – и вырубилась. Коньяк и огурцы – это сочетание на все времена, ибо…
Ибо следующий день у меня задался бодро с самого утра.
* * *
Первой мне позвонила Ольга Аркадьевна. Увидев входящий от матери Данила, я, естественно, подумала, что каким-то образом она знает, что я вчера сделала. Поэтому приветственное «Алло» я прошептала.
- Добро утро. Простите, Лиля, я, кажется, вас разбудила? Я понимаю, что звоню очень рано, но…
- Нет-нет, - я прокашлялась. – Я не сплю уже давно.
И это было, между прочим, чистой правдой. Из дома я еще не вышла, и даже позавтракать не успела – аппетита не было. Я занималась тем, что пыталась к приезду папы привести в порядок квартиру.
- Это отлично. Лиля, мне нужно с вами встретиться.
На меня тут же накатила еще одна волна паники. Она знает. Она знает! Она знает!!!
Я молчала, пребывая в ужасе. Ольга Аркадьевна, не дождавшись моего ответа, задала вдруг неожиданный вопрос.
- Скажите,
