но лапать меня не обязательно, Роман Сергеевич, — съязвила я и уперлась ладонями в его исполинские плечи.
Нет, ну не мужик, а настоящая глыба!
После моих слов Морозов напрягся и почти сразу отпустил меня, а затем резко поднялся и широким шагом направился к двери.
— Впредь, попрошу, не заходить ко мне в спальню без стука! Иначе мне придется вернуться в общежитие! — крикнула я ему вслед, прижимая ладони к покрасневшим щекам.
Видела бы меня мама Люся! Одна в спальне с человеком, от которого буквально за версту веет тестостероном и сексом! Это даже более интимно и постыдно, чем охмурять наркомана Соболева в випке ночного клуба "Black"!
— Ты кричала и плакала во сне, поэтому я вошел, — ровным тоном ответил он и вышел, оставив меня в темноте.
Как только за высокой фигурой Романа Сергеевича закрылась дверь, я включила ночник и бросилась к замку. Покрутила его так и сяк, и убедившись в исправности, защелкнула. Он, конечно, не внушил мне доверия и вряд ли спасет, если Морозов снова решит ворваться в спальню, но хоть на время задержит вторжение.
На экране телефона тускло высвечивалось 2:30 ночи, но сон как рукой сняло. Воздух в комнате всё еще пах моим поздним посетителем, а от его прикосновений до сих пор шел мороз по коже. Оттянув свою коричневую прядь, я втянула воздух и машинально отметила: волосы тоже пахнут им и его поцелуями.
Может мне просто кажется, что у Морозова не родственный, а мужской интерес? Вдруг я, в силу неопытности, напридумывала себе лишнего?
Я ведь еще ни с кем… Да и целовалась всего с тремя парнями в жизни… С больной тётей на руках все время было не до этого. Только учеба и бесконечная череда серых дней, в которых мы боролись с её болезнью и постоянным безденежьем.
На секунду я задумалась о том, что при его прикосновениях чувствую я сама? Не противно, но и не приятно. В общем никак. Хотя нет… Стыдно и неловко иногда.
Как-то Ульяна говорила о бабочках, возбуждении и прочих признаках влечения. Бабочки у меня были на первом свидании с Азаровым, но потом я узнала, что он целовал другую, а тёте стало хуже. И всё прошло… Ни бабочек ни влечения. Полный ноль.
Уснуть удалось только под утро, но уже в шесть тридцать меня разбудил громкий стук в дверь. Не желая вылезать из теплой постели, я накрыла голову подушкой и зажмурилась. Настойчивый стук повторился.
— Вставай, соня. Я взял у декана твое расписание и знаю, что тебе сегодня к первой паре, — несмотря на вчерашний инцидент, голос Мороза звучал очень бодро.
— Как же ты меня достал, узурпатор, — промычала я и застонала от гнетущего ощущения безысходности.
— Пигалица! Я все слышу! Следи за языком, если не хочешь остаться без наследства и со следами ремня на заднице.
— Вам послышалось, я ничего плохого не сказала, — мои слова буквально сочились сарказмом и это не ускользнуло от Морозовского внимания.
— Вставай, коза! У меня со слухом всё в порядке, — проворчал за дверью тиран, и я уже услышала звук удаляющихся шагов, но не смогла сдержать свой длинный язык, поэтому крикнула вдогонку:
— Ну не знаю, дядюшка. В вашем возрасте уже могут быть проблемы. Может все таки посетите лора? Вдруг вы глохнете?
Удар, был таким оглушительным, что я вжалась в мягкое велюровое изголовье кровати и зажмурилась, не зная куда деться от страха. А когда открыла глаза, то застыла от ужаса. Дверь слетела с одной петли и болталась, опасно свисая прямо над туалетным столиком, а огромная Морозовская фигура заняла собой весь проём и это не сулило мне ничего хорошего. Достаточно было бросить один затравленный взгляд на его перекошенную красивую физиономию, чтобы понять, что Роман Сергеевич в бешенстве.
Казалось, он готов свернуть мою тонкую шею голыми руками или правда отходить ремнем, но мужчина просто стоял и смотрел. И от этого прожигающего взгляда у меня мороз шёл по коже.
— Я перегнула, простите, — собственный шёпот казался чужим от страха и ощущения собственной беспомощности перед этим верзилой.
— Никогда не называй меня дядей! Я всего на двенадцать лет тебя старше, зараза! И почти все бабы, которых я трахаю, твои одногодки, — удивительно, но его голос звучал ровно и отстраненно. Хотя от него все равно исходили такие сильные волны ярости, что хотелось сквозь землю провалиться, только чтобы не чувствовать этой ненависти.
— Я больше так не буду, — просипела я и обхватила себя руками, стараясь побороть сильный озноб.
— Собирайся. Первую пару пропустишь. Раз уж ты вспомнила о враче, то к гинекологу тебя повезу, — одним четким движением он поставил дверь на место и вышел, а я осталась стучать зубами от страха и понимания, в какой капкан угодила.
Глава 12
Всю дорогу в салоне стояла гнетущая тишина. Да и о чём можно говорить с человеком, который на четвертый день знакомства гонит меня проверяться на все венерические заболевания? Чем дальше шумные дороги города уносили меня от дома, тем сильнее были сомнения. Разве главная цель псевдодяди — проверка моего здоровья? Однозначно, нет. А вот унижение и постоянные намеки и сравнения с девушками древней профессии — это уже ближе к истине.
Если сначала я надеялась, что всё это дурацкая шутка в стиле Морозова, то, когда мы подъехали к дорогущему медицинскому центру — все сомнения рассеялись. Не хочет на доверии и по-хорошему, значит всё должнл быть на равных!
— Как и договоривались. Вы сдаете те же анализы, что назначат мне, — громко объявила я, после чего покинула салон внедорожника и громко хлопнула дверью.
— Ты не в том положении, пигалица, чтобы ставить мне условия, — прорычал Морозов мне в спину.
— Или вы сдаете весь комплект со мной, или чёрта с два я туда пойду!
— Послушай, коза! Ты непонятно чем занималась с одним чертилой в випе ночного клуба, а потом с другим во дворе моего покойного брата! Что прикажешь о тебе думать?
— А ты рычал себе под нос, что недотрахался, мудак! Что о тебе прикажешь думать? — заверещала я, совсем перестав сдерживаться.
Видимо, зря, потому что кадык красивой Морозовской шеи заходил ходуном, а янтарные глаза моментально почернели от ярости и обещания чего-то очень нехорошего.
— Я тебе рот с мылом вымою! Совсем берега попутала? Ты с кем разговариваешь, сопля? — заорал он, наклонившись надо мной, как коршун над мышонком, и крепко схватил за локоть.
— А знаете, что? Катитесь к чёртовой матери! У меня от вас и вашего поганого характера
