― Постой! Да что же ты все время убегаешь?
От его прикосновения все внутри меня перевернулось. Какое из чувств в этот момент было главенствующим, я и сама не смогла бы разобраться. Ненависть, отвращение, злость, страх… или волнение, все то же наваждение, которое не переставало меня преследовать с того момента, как его губы коснулись моей кожи?
Он приподнял мой подбородок, заставив встретиться с ним взглядом. На его щеках появились ямочки, в черных глазах горела насмешка. Я с трудом сдержала желание отпрянуть от его пальцев.
― Не знаю, что ты видела, но ты все не так поняла.
Видела, как он лапал нашу учительницу по обществознанию своими ручищами, целовал и шептал ей что-то на ушко. Не представляю, что тут можно было не так понять!
― У нас с ней ничего серьезного. Она ничего для меня не значит, мы не встречаемся.
― Это не мое дело, что у вас с ней. И я ничего не видела, ― удалось произнести.
― Ну, вид у тебя такой, словно ты нас в постели застала, ― Руслан усмехнулся и провел пальцем по моей щеке. ― Никогда еще не видел, чтобы человек так краснел.
Дернув головой, вырвав у него свою ладонь, я направилась, было, в сторону нашего класса, но тут Орлов снова поймал меня.
― Куда это ты пошла?
Внезапно он прижал меня к стене этого неширокого коридора. В сравнении с этой горой татуированных мышц я почувствовала себя маленьким ребенком. Его черные глаза впивались в мои, дыхание касалось кожи. Мускулистые руки сжимали меня с силой, но нежно, совсем не грубо.
Мне не удалось подавить дрожь, и она прошла по моему телу горячей волной.
― Пожалуйста, отпусти меня, ― прошептала прерывисто.
― Господи, Птичка, да хватит уже вырываться, ― низкий голос сводил с ума.
Эти красиво изогнутые, чувственные губы медленно прошлись по моей щеке и шее… и я поняла, что не могу двинуться с места.
Я снова ощутила его язык на своей коже, его руки неторопливо проникли под мою красную клетчатую юбку, прошлись по бедру, коснулись самого чувствительного места между моих ног. Нежное давление его пальцев вызвало во мне невероятные ощущения ‒ я никогда ничего подобного не испытывала. Совершенно неожиданно для меня самой с губ сорвался негромкий откровенный стон.
Прямо как в том сне. И как в том сне я чувствовала себя абсолютно беззащитной и беспомощной.
Не могу… я его ненавижу! Дима…
Дима боялся, что я не смогу ему сопротивляться. Ему, парню, который назвал меня своей собственностью!
― Не смей меня касаться! ― внезапно выпалила с неожиданной силой.
Перед моим внутренним взором мелькнул образ того мешка с камнями, в который он обещал меня посадить, если я не буду слушаться. Все это время я боялась слово лишнее ему сказать, и все потому, что он мне угрожал, угрожал больше, чем смертью ‒ исполнением худшего кошмара из всех возможных.
Сломил мою волю. Превратил в жалкую тряпку!
Я и сейчас его боюсь. Боюсь, и ничего не могу с этим поделать!
― Не трогай меня, Руслан! ― с огромным трудом заставила себя произнести.
Оторвавшись от моей шеи, он снова встретился со мной взглядом. На его лицо нашла тень, в глазах сверкнули молнии.
― Это все твоя застенчивость скромной бедной девушки? Мне она уже успела поднадоесть! А тебе самой не надоело играть в недотрогу?
― Я… не играю.
― То есть это не ты сейчас стонала, когда я тебя «трогал» и «касался»? Ты думаешь, я не понимаю, что с тобой происходит в моих руках?
― Это была чисто физиологическая реакция. Я просила меня отпустить! И ты больше не сможешь мне угрожать, ― голос предательски дрогнул.
Я вообще не знала, откуда у меня берутся силы на то, чтобы противоречить ему.
― Я знаю, что ты спишь с Мариной Симоновной. Она учительница, это запрещено!
Руслан громко рассмеялся, удивленно и язвительно.
― Да, Птичка! Ты нашла на меня управу ‒ все, я в твоих руках. Да рассказывай, кому хочешь! Думаешь, мне что-то за это будет? Ее выгонят с позором, уволят и нигде больше не примут на работу. Ну, а я лишусь своих маленьких радостей… Серьезно, вперед, расскажи директору ‒ я даже отрицать не буду. Пусть уволят. Я уже и так нашел, кем ее заменить, ― насмешливо улыбнувшись, провел кончиками пальцев по моей щеке. ― Тобой, верно, Ариша?
― Нет, ― прошептала, отвернувшись в сторону.
― «Нет» ‒ это твое последнее слово? ― жестко сжав мой подбородок, Орлов впился в меня взглядом черных глаз, которые всегда пробуждали во мне какой-то дикий, почти суеверный ужас.
Горло сковало спазмом, колени задрожали и подогнулись.
«…сегодня ты отделаешься предупреждением, но если еще когда-нибудь тебе придет в голову проигнорировать мои слова… ты окажешься в этом мешке, а мешок окажется в воде. Сама понимаешь, что это значит. Умеешь плавать или нет ‒ из него ты уже не выберешься», вспомнились его угрозы.
И у меня просто не хватило сил повторить слово «нет».
― Давай так, ― внезапно его тон снова стал мягким, голос — бархатистым, ― сегодня вечером ты придешь ко мне в комнату. Придешь, и я навсегда оставлю тебя в покое. Если же нет, то тогда я сам к тебе приду, Катенька оставит нас наедине… сама понимаешь, что будет дальше. Тогда пощады уже не жди. Решать тебе. Комната 201 мужского общежития. Жду тебя в девять, Ариша.
И отойдя от меня на пару шагов, он улыбнулся и окинул меня хищным взглядом, взглядом уверенного в победе хозяина жизни.
Угрозы и ловушки, подлые бесчестные приемы, запугивание и подкуп ‒ ради достижения цели Руслан Орлов был готов пойти на все.
Сегодня в девять я должна буду прийти в его комнату в мужском общежитии…
Иначе о пощаде можно будет забыть.
Глава 11. Приглашение
Я сидела на кровати, обхватив колени руками. Пыталась заставить себя вернуться к домашней работе и подготовке к экзаменам, но все мои мысли занимала ужасная ситуация, в которой я оказалась.
Это какой-то кошмар!..
Отправлюсь к нему — предам все, во что я верю. Предам Диму, саму себя, все свои принципы, идеалы и убеждения! Стану его игрушкой, послушной марионеткой.
Хуже всего было то, что я понимала, оказавшись с ним наедине, я уже не захочу сопротивляться, не захочу убегать. Эта зависимость, горячий жар, в который меня погружают его прикосновения, станут только сильнее. Станут нестерпимыми.
Возможно, именно на это он и рассчитывает?
Приди ко мне по своей воле, и я навсегда оставлю тебя в покое…
Он знает, что сможет загнать меня в ловушку, из которой я уже не смогу вырваться! Просто потому что не захочу. Всего один раз… который станет для меня падением в бездну.
Если же нет… Руслан четко дал мне понять, что все равно получит свое. Сам заявится ко мне в комнату, как в тот раз, и уже не разожмет своих рук. Не пощадит… Что он со мной в этом случае сделает?
Он способен на все!..
Выйдя в коридор, я прошла в душевую и, набрав ледяной воды в ладони, бросила ее себе в лицо. Посмотрела в глаза своему отражению. Сделала глубокий очищающий вдох.
Так… а теперь пришла пора взять себя в руки и прекратить предаваться панике и слепому отчаянию.
Вот что мне надлежит сделать. Орлов велел мне прийти в его комнату… что ж, я действительно приду, не буду идти на конфликт. Он сказал, что оставит меня в этом случае в покое? Прекрасно.
И если я окажусь достаточно сильной, если мне удастся сказать «нет» собственным желаниям и страхам, то и уйду я из его комнаты той же самой девушкой, сохранившей все свои идеалы, нравственную и физическую чистоту, верность парню и самой себе.
Шантаж и угрозы. Поцелуи и прикосновения…
Боже, дай мне сил!..
* * *
Без десяти девять я сняла макияж с лица, убрала волосы в хвост, надела на себя один из самых бесформенных и страхолюдных своих свитеров и отправилась в мужское общежитие.
На моих бровях и ресницах все еще оставалась профессиональная стойкая хна оттенка «жемчужный блонд» и черная соответственно ‒ к сожалению, они не были белоснежными, как это было задумано коварной природой, наградившей меня этой мутацией. И все же без туши и теней мои и так странноватые бледно-голубые глаза становились значительно менее выразительными, а без блеска губы теряли часть привлекательности.
