Я никому не скажу - Дина Дэ

Клим с сожалением выпустил меня из своих рук. Откинув голову, он с затаенным удовольствием рассматривал меня. Ему нравилась моя горячность.

— Ты можешь подарить старику успокоение. Ева хотела бы этого.

Горящие черные глаза впились в мое лицо. Я чувствовала, как голова начинает кружиться.

— Каким образом? — отрывисто спросила я.

Клим на секунду прикрыл глаза, затем открыл их и медленно проговорил:

— Он одинокий старик, который потерял единственную дочь. Просто дай ему возможность выговориться.

Я с силой сжала пальцы в кулаки, чувствуя, как кровь пульсирует в висках. Я не священник, черт возьми, и не психолог! И даже не Ева, как бы они этого не хотели! Зачем меня впутывают во всё это?

— Из-за чего они поссорились? — резко спросила я.

Я знала, как звали погибшую девушку, но не могла заставить себя произнести ее имя. Наши судьбы и так слишком тесно переплелись.

— Отец запрещал Еве встречаться со мной.

Откинув голову, я хрипло рассмеялась. Это действительно было смешно.

Нервный смех сотрясал мое тело.

Я не понимала, чего хочет от меня этот странный парень. Мне казалось, я навсегда застряла в этом доме, и каждый мой божий день будет заканчиваться закатом под старой яблоней и чужими ненавистными руками на теле.

Я не могла успокоиться. Смех уже давно перерос в отчаянные рыдания. Зажав ладонью рот, я выла в голос.

Я всегда боялась показать свои чувства и быть непонятой. Но теперь мне было всё равно.

Я даже хотела, чтобы меня обозвали дешевой актрисой и влепили хлёсткую пощечину. Это отрезвило бы меня. Это вернуло бы прежнюю перепуганную, насмерть зажатую девочку.

Но Клим сделал по-своему. Он обнял меня и погладил по волосам.

До мяса впившись ногтями в собственные ладони, я пыталась воскресить в сердце ненависть и страх, вспомнить о своей несвободе. Я лихорадочно пыталась уцепиться хоть за что-то…

Но горячие ласковые губы и нетерпеливо подрагивающие руки было уже не остановить. Я бы и не смогла. Теперь уже нет.

Я лежала на шерстяном покрывале, беззащитная, обнаженная, дрожащая от рыданий. Клим, склонившись надо мной, лежал рядом на боку. Свою футболку он успел снять и оставался в одних джинсах. В прохладе ночи его кожа казалась обжигающе горячей.

Тяжелой ладонью Клим гладил всё мое тело. Шею, плечи, грудь, живот, бедра, щиколотки. Откинув голову, я смотрела в звездное небо и вздрагивала от каждого прикосновения, не понимая, чего я хочу больше — чтобы это быстрее закончилось или чтобы не заканчивалось никогда.

Темнота обострила мои чувства до предела. Я казалась сама себе сгустком нервных окончаний, тоски, рвущей внутренности, и свирепого дикого желания.

И Клим чувствовал это. Продолжая поглаживать мой живот, он наклонился и поцеловал меня в губы. Чтобы не видеть пылающие черные глаза, я прикрыла веки. Мне нравилась тяжесть навалившегося на меня сильного мужчины. И я презирала себя за это.

Я злилась на свое тело за то, как призывно оно выгнулось, желая подстроиться под Клима и принять его в себе.

Я ненавидела себя за сбившееся дыхание, налившуюся грудь и приоткрытые припухшие губы, неумело отвечающие на поцелуй.

Больно сжав мои запястья над головой, Клим изводил меня долгими тягучими поцелуями. Его язык умело скользил во рту, и мне казалось, что мной уже овладели.

Моя голова кружилась. Жаркие волны разносились по телу. Низ живота сводило от возбуждения.

Я даже не подозревала, что могу кого-то так хотеть. И мне хотелось плакать от бессилия при мысли, что это Клим.

Желая причинить ему хоть какую-то боль, я до крови цапнула парня за нижнюю губу.

Чертыхнувшись, Клим отпрянул от меня. Его грудь тяжело вздымалась, мышцы напряженно прорисовались под кожей. Мне показалось, что сейчас он ударит меня.

Но Клим не двигался. Только его потемневшие глаза сверкали от ярости.

Парень медленно окинул меня взглядом, цепляясь за грудь с вытянутыми от возбуждения сосками. Затем снова уставился мне в глаза.

— Ты хочешь, чтобы я оттрахал тебя по-жёсткому? — процедил он, нависая надо мной.

Я помотала головой, сглатывая слезы.

— Не слышу! — рявкнул Клим.

— Нет, — прошептала я.

Но где-то в глубине души я даже хотела, чтобы Клим был со мной груб. Так было бы проще ненавидеть его.

Клим резко поднялся с покрывала и, не сводя глаз с моего обнаженного тела, снял с себя джинсы вместе с бельем. В темноте его загорелая кожа казалась бронзовой.

Встав передо мной на колени, он медленно стянул с меня трусики. Я попыталась свести ноги, будто в этом последнем куске ткани заключалось мое спасение, но Клим был сильнее. Он с легкостью раздвинул мои ноги и, откинув белье, навалился на меня сверху.

Я судорожно втянула воздух. Он был огромным. Я просто не представляла, как ОН сможет погрузиться в меня. Это казалось противоестественным.

В панике я начала вырываться.

— Не надо, — как заклинание шептала я.

Но я уже понимала, что Клим не остановится. А мое сопротивление только раззадорит его.

Всё мое тело дрожало от напряжения, и я чувствовало, как это заводит мужчину.

— Это всего лишь секс, — приблизившись к моему лицу, прошептал Клим. — Не придавай ему слишком большое значение.

Отвернувшись, я уставилась в чернеющее небо.

Просто секс. Просто два переплетенных молодых тела, жаждущих разрядки. Никаких чувств, никакого сожаления, никакого стыда.

Я продолжала смотреть в небо, когда Клим начал целовать мою шею. Его руки скользнули к моей груди и слегка сжали ее. Я вздрогнула. Мои глаза невольно закрылись от наслаждения. Предательское тело…

Клим обхватил пальцами мой подбородок и повернул голову так, чтобы я смотрела на него.

Черные глаза полыхали от неутоленного голода, губы изгибались в кривой усмешке.

— Кто-то должен научить тебя получать удовольствие от секса, малыш. Я не против показать азы.

Отпустив подбородок, он зарылся пальцами в мои волосы и слегка оттянул назад, любуясь моим смятением. Я уже перестала понимать себя. Кровь кипела от ненависти и бешеного желания. В голове не осталось ни одной мысли, только первобытные инстинкты.

Медленно приблизив ко мне свое лицо, Клим вгляделся в мои глаза и, удовлетворенно хмыкнув, накрыл мои губы жадным поцелуем.

Чтобы не обнять Клима за шею, я вцепилась пальцами в плед. Чтобы не застонать от острого наслаждения, я