меня. Щеки залило жаром и от понимания, что мы тут с ним несли на публику, и от… от того, что он был так близко.
— Мари, вот это сейчас было прям обидное какое-то сравнение, знаешь, — пробубнил он, глядя на меня хмуро, но все так же неотрывно. Сглотнул гулко, и я даже глаза прикрыла от жестокого импульса облизать его кадык.
— Да, не очень, — зачем-то поддержала я, приказывая себе собраться и прекратить вот это вот все.
— А по-моему самое то, раз вы прекратили ор и готовы общаться адекватно. И отпусти уже наконец девушку, Дизель, синяки будут.
Нет, ну какая фантастическая нахалюга, а?
Сперва так капитально подставила меня с этим гребаным видосом, а теперь утверждает, что не имела к этому никакого отношения? Да еще и пострадала от своей внезапной популярности?
Да тысячи фанаток мечтали бы оказаться на ее месте в этом недопорноролике! А то я не понял по всем этим завываниям в комментариях насчет «убить сучку» и, соответственно, занять свободную вакансию. Черт, бабы становятся такими стервами, когда видят, как нечто, на что они претендовали, уплывает в чужие руки. Собственницы хреновы! Сами, главное, готовы каждую пятницу скакать по постелям всяких мужиков, а мы, значит, ни-ни? Да хера с два тебе, голубоглазка моя ненасытная! Удрала она, понимаешь. Дел у нее полно, понимаешь. Карьера у нее. А я? В смысле, а на мне чем тебе не карьера?
И только я было набрал воздуха в грудь, чтобы забить на указания драконяши «прекратить бедлам» и перейти ко второму раунду, как вперед все же протиснулся наш говорун-задушевник.
— Прелестно и очаровательно, сладкие мои. Мари, карамелька, ты просто супермегаультравкусняшка, навела порядок, как всегда. Ну и пусечки наши горячие тоже пар выпустили слегка, давление в котлах сбросили, авось не рванут в следующие полчасика, — завел свою «уси-пуси» шарманку продюсер.
Я злорадно усмехнулся, глядя на округлившиеся глаза брюнеточки. Что лупаешь, злючка-колючка? Выкуси! Вот такой у нас Ронни. Неподготовленному человеку встреча с ним мозги набекрень враз сворачивает.
— Ну-ка, ну-ка, и кто же это у нас тут такая дикая кошечка? М-м-м? — сверкнул широкой улыбкой наш «заговорю-любого-в-усмерть-если-он-раньше-не-ослепнет» разруливатель всех и вся.
— Я прошу прощения за этот, хм, инцидент. Честно говоря, не думала, что здесь окажется так много посторонних, и полагаю, что дело касается только нас с мистером Салливаном, — выдавила Кэтрин, часто моргая — явно от ослепительного цветосочетания ядовито-фиолетовых волос мистера Лоуренса с красным костюмом, по вороту которого пышно возлегали тончайшие кружева жабо. И весь этот кошмар излечившегося дальтоника прыгал у нее перед глазами, крутясь, приседая и вроде как ощупывая саму Кэтрин, даже не пытавшуюся сопротивляться столь бесцеремонному разглядыванию.
— Тц-тц-тц, кошечка, папочка Ронни никак не может позволить своему безобидному птенчику остаться наедине с такой агрессивной и оттого безумно притягательной тигрицей, как ты, медовая. Папочка Ронни уже отшлепал непослушного цыпленочка и даже лишил его следующих выходных и очередного бонуса, но этот шалун наверняка захочет кое-что шепнуть тебе на ушко. Ой, какое прелестное ушко. Такое розовое, такое ням-ням аппетитное, даже Ронни хочет его облизнуть. Что уж говорить о бедном птенчике, тонкую нервную организацию которого так потрясли грязные сплетни и слухи, что распускают о нем всякие противные змеючки. М-м-м?
— Эм-м-м, — ошалело протянула, словно загипнотизированная, девица, неотрывно наблюдая за прыгающим прямо напротив ее лица жабо.
— Вот и я говорю. Нам надо, обязательно надо сесть и спокойно обсудить сложившуюся некрасивую ситуацию, которую мы в силах развернуть так красиво, чтобы шлю… ой, плохая, очень плохая тетя Анабель подавилась собственной ядовитой слюной прямо в прямом эфире. Да-да-да. Но разговаривать нам придется втроем. А остальные пока займутся делом. Верно, Мари? Ну идемте же, идемте, мои горячие пусечки, папочка Ронни сделает вам атата-по-попе, но это будет очень приятно, поверьте!
— Салливан, кто этот клоун, от которого в глазах рябит и в ушах звенит? — прошипела мне Кэтрин, пока что-то воркующий Ронни мягко подталкивал ее в сторону все той же каморки Мари. — И какого хрена мы должны разговаривать втроем? Он что, твой адвокат? Я бы такого и близко не подпустила к своим делам.
— Хуже, — буркнул я, наклонившись пониже, и сглотнул внезапно ставшим сухим горлом. Сука, какого хера Ронни обратил внимание на ее ушко?
— Мозгоправ? — опешила Кэтрин.
— Скорее, мозголом. По крайней мере наши он ломает профессионально. Сейчас на себе испытаешь, — позлорадствовал я, почему-то представив, что мне придется кое-что объяснить ей дополнительно. Как раз на ушко. Розовое такое. И явно горячее. То ли от злости, которой она, казалось, была напитана вся, то ли от того, что, вваливаясь в дверь, я специально притиснулся к ней зудящим стояком, да еще и умудрился облапать упругую задницу.
Не, ну а чё? Сама же ругаться пришла. Я ж ее не звал?
Ай! Больно же! Зачем так впиваться ногтями?
— Итак, милая Кэтрин, я все же представлюсь, ибо по вашим перешептываниям понял, что наш красавчик не успел рассказать о том, кто такой папочка Ронни. Меня зовут Рональд Лоуренс, и я являюсь продюсером этого во всех смыслах замечательного шоу «Адские механики», которое в очень скором времени станет и для тебя тоже милым-милым домом, — и этот шут раскланялся перед опешившей в очередной раз голубоглазкой.
— Упс. Так это мне с вами надо договариваться о рекламе? — обреченно опустив плечи, уточнила неожиданная гостья. И в ее голосе мне столь отчетливо послышалась тоска, что мое злорадство как-то само собой подсдулось. Ну что мы, блин, в самом деле, звери какие? Пришел же человек договариваться. Значит, надо поговорить, а не пялиться на ее задницу, представляя, как я сдираю с нее эту узкую юб…
— Историю вашей стремительно-внезапной, испепеляющей страсти с первого взгляда я знаю со слов нашего брутального птенчика…
— Р-р-р…
— Ронана, просто Ронана Салливана, самого популярного на вчерашний момент холостяка этого проекта. Не сердись, мой золотой котеночек. Но очень хотелось бы услышать версию этой дикой голубоглазой тигрицы. Твою версию, милая Кэтрин.
— Страсти? Испепеляющей? — недоверчиво покачала головой девушка, с сомнением и легким сочувствием глядя на Ронни.
— Именно страсти и именно испепеляющей. Такой, что с первого пересечения взглядов вопит — это ОН! Мой герой! Мой возлюбленный на веки вечные! Ему я буду отдана и буду век ему верна! Да, да. Именно так и никак иначе. Потому что это как раз тот беспроигрышный вариант, который позволит нам всем с честью выкрутиться из сложившейся щекотливой ситуации, которая, как я понял из вашего, несомненно, конструктивного диалога,
