постучаться лбом о стену. Но правда в том, что меня никто силком не тянул. Я сама искала острых впечатлений. Сама хотела чем-то вышибить из головы тот поцелуй. Так он меня потряс. Трясёт до сих пор.
Ну почему его так долго нет?
Вопрос отпадает сам собой одновременно с братским хриплым рыком.
— Какого хрена, Север?!
Не знаю, что отвечает Дан, потому что на двор сразу же обрушивается мёртвая тишина. Пока бегу к двери, успеваю дважды проститься с жизнью и трижды мысленно навестить сообщника в больнице. Вот он точно целыми костей не унесёт, даже если не выпрыгнет в окно… Особенно если не выпрыгнет в окно.
Дверь заперта. Пнув её что есть дури ногой, я срываюсь в сторону веранды, задираю голову кверху и пытаюсь хоть что-то разобрать в оглушительном грохоте.
— Да успокойся ты! Не кипишуй. Я объясню, — прерывается через слово Дан.
Хоть бы они друг друга не покалечили. Моя совесть такого удара точно не выдержит.
— Вертел я трижды твои объяснения, — вызверяется брат. — Где моя сестра, спрашиваю?
— Стас…
Но закончить Дану, похоже, не судьба.
— Подожди… Это что — её бельё?!
Я невольно хватаюсь за голову. Представляю, как брат истолковал присутствие Севера в моей спальне посреди ночи и отсутствие на мне белья.
Вообще-то, правильно. Но задним, блин, числом!
— Стас, не дури! — кричу, что есть мочи и делаю единственное, что может его отвлечь. — Помоги, — щедро добавляю в тон отчаянье. Благо два мартини от страха так и рвутся назад. — Мне нужна помощь…
В проёме окна появляются сразу две головы.
— Ты с какой панели, Мелкая?.. — только и выдыхает брат. — Что на тебе за тряпка?!
— Я в клуб сбежала. А твой друган меня поймал и притащил домой! — достаточно гневно, как мне кажется, и вероломно тычу пальцем в своего сообщника.
Север убито качает головой.
— Стой на месте, — рявкает Стас.
Да без проблем. Я при всём желании сейчас шагу не ступлю. От ужаса отказывают ноги.
Не проходит двух минут, как из-за угла дома показываются мои красавцы. Оба взъерошенные, а Дан с разбитой губой в придачу.
— Меня тошнит, — иду на опережение, жалобно размазывая неброский марафет по футболке подскочившего брата.
— Сколько выпила? — встревоженно сжимает он моё лицо в ладонях.
— Две…
— Бутылки?!
— Порции мартини, — заканчиваю, стараясь натурально закатить глаза.
— В кого ж ты дура такая, Анька? — вот теперь мне реально становится нехорошо. Кто ж так девушек на плечо закидывает? Как мешок с картошкой. Главное подол пониже одёрнуть не забыл. Ладонью плотно к ягодице прижимает. — Ты думаешь, что творишь?! — свирепеет в нём внутренний воспитатель. — А если бы Дана рядом не оказалось? Да кто угодно мог тебя отжарить прямо у толчка, зачем далеко ходить? И хорошо, если с резинкой. Бля, ноги бы твари оторвал… все три.
Чуть приподнимаю голову, когда он проносит меня мимо Дана.
— Спасибо, — шепчу одними губами.
Он молча затягивается сигаретой, покручивая пальцем у виска. Сочту за комплимент. Не так часто Север меня ими баловал, чтоб нос воротить.
— Ладно, поеду. Устал я что-то. Ночка выдалась насыщенной.
— Останься, — не оборачиваясь, просит Стас.
Какое-то мгновение мне кажется, что Дан согласится, и сердце в волнении подскакивает к горлу. Но он отрицательно качает головой.
— Завтра созвонимся. Всыпь ей потом хорошего ремня и от меня.
Предатель!
Спустя четверть часа я уже сижу на кухне в халате, с мокрой головой и пью крепкий чай, приторную сладость которого не перебить даже двум плавающим в кружке долькам лимона.
— И долго мы будем молчать? — робко спрашиваю Стаса.
— В твоих интересах, чтобы я остыл, — выдыхает он нервно дым в форточку. Поразительная для него сознательность.
— А что, драки на ровном месте оказалось мало? — невинно тяну, отхлёбывая чай. Жаль попросить у него сигаретку будет слишком рисково для одной ночи.
— Север выхватил за дело, — сухо отзывается брат. — Не нужно было покрывать твою дурость.
— Мало кто способен вынести женские слёзы, — пожимаю плечами. — Я была убедительна.
По крайней мере, теперь моя совесть чиста. Я подтёрла везде, где только наследила.
— Рано ты мой отъезд решила отметить, — в одно движение на моих скулах жёстко смыкаются его пальцы. — Так не терпится пуститься во все тяжкие?
— Такого больше не повториться, — кривлюсь тому, как неуверенно это прозвучало. — Стас…
— Не перебивай, — он приближает вплотную взбешённое лицо. — Просто знай, что я хочу видеть тебя счастливой. Я блять всё для этого делаю! Клуб не то место, где можно встретить хорошего парня. Я не говорю, что там их нет, но большинство… вроде меня, поверь. Пока тот один хороший решится, десять нехороших дважды сделают. Я понимаю, что проследить за тобой не смогу, но обещай, если всё-таки пойдёшь куда-либо, то будешь внимательно смотреть, что пьёшь, сколько и с кем. И да, в таком наряде серьёзного отношения не жди. Тебе не нужно раздеваться, чтобы быть самой красивой. Лучшей…Ты меня услышала?
— Угу, — только и получается выдавить.
Брат убирает, наконец, руку, позволяя глубоко вдохнуть и крепко прижимает мою голову к своей груди.
— Запомни, если влипнешь проблемы, обязательно дай знать. Что бы ты ни натворила, — он какое-то время просто громко дышит. Переживает. Я как в детстве обнимаю его руками за худощавый торс. — Нужно будет — примчусь к тебе даже с другого конца света и буду рядом. Я бы Дана приглядеть попросил, но он хронический пионер. В смысле всегда готов, а ты слишком красивая. И у него не было маленьких непоседливых сестричек, чтобы понять… Ладно, в общем, слушайся родителей Анют. Всё, беги спать.
— Я буду скучать по тебе, — шепчу ему в плечо, растроганно сглатывая слёзы.
— Лучше пиши почаще. Год — это быстро на самом деле.
Смерть в полдень
Анна
— Анька, как у тебя здесь круто! — Лана плюхается поперёк кровати и блаженно раскидывает руки в стороны. — Такой домище!
— На самом деле второй этаж почти не жилой. Мы с братом перебрались наверх, когда мне исполнилось восемнадцать, — встаю у окна, улыбаясь воспоминаниям. — Помню, родители нам выдали денег и позволили обставить комнаты на свой вкус. Поэтому в спальне Стаса до сих пор только огромный водяной матрас и голые стены. Ах да, ещё шкаф.
— Скучаешь по нему?
— Он всегда был рядом, — пожимаю плечами. — Иногда его опека душила, но без неё чего-то сильно не хватает.
Прошло около двух недель со дня его отъезда, а я всё никак не привыкну к тишине за стеной.
— Стас, конечно, тот ещё засранец, но тебе с
