достаточно мужественно. У мужчин вообще возраст регулируется растительностью на лице. Однако, морально между нами почти целое поколение. Пропасть. Двадцать два… Максим — ребенок.
Когда мне было тридцать, он только стал совершеннолетним. Это мысль не дает мне покоя. Я ведь психолог и сразу начинаю анализировать такие события и свои внутренние выборы. Разве это не символично, что разлад в отношениях с Олегом как будто обнуляет последние двенадцать лет жизни, поэтому меня так тянет вновь вернуться в свои двадцать два?
Макс
Ехать в парк-отель, где мы с парнями третий год подряд снимаем один и тот же дом, желания нет. Стоит представить, что меня там ждет, как настроение резко уходит в минус. Я слишком трезв для подобного рода развлечений, а надираться до скотского состояния, чтобы присоединиться к общему веселью в сауне, точно не входит в мои планы. Мы уже это проходили не раз и не два, и мне не то, чтобы наскучило или приелось, просто мысленно я сегодня обитаю совсем в другом месте.
Если все-таки удастся уломать Сашку на утреннее свидание, не хочу напугать ее мятой физиономией и похмельным амбре, а в том, что она заметит, сомневаться не приходится. Моя Снегурка не глупая и очень наблюдательная. Просечет мгновенно и пошлет куда подальше. Поэтому не вижу смысла растрачивать себя на всякую ерунду. Лучше сосредоточусь на той, что мне действительно интересна.
Поколесив какое-то время по заснеженным дорогам, выезжаю на главную улицу, пестрящую новогодней анимацией и веселыми туристами. Заметив знакомую вывеску, недолго думая, паркуюсь на стоянке возле кальянной.
Поднявшись по ступеням, открываю тяжелую дверь и захожу внутрь. Приветливо киваю улыбчивой хостес, приходящейся младшей сестрой хозяину заведения.
— Темыч на месте, Жан?
— Макс, ты приехал! — бросившись мне на шею, девушка оставляет на моей щеке след от помады. — Ребята заходили вчера, сказали, что ты в Москву улетел.
— Вернулся, как видишь, — усмехнувшись, отстраняю ее от себя.
Жанна недовольно морщится, заправляя за ухо выбившуюся темную прядь волос. Голубые глаза смотрят с упреком, неестественно пухлые губки обиженно поджимаются. В прошлом году мы с ней немного замутили, но перед отъездом я ей предельно ясно объяснил, что на этом всё. Жирная точка.
Не поняла…
— Я тебе писала и звонила. Ты меня в блок поставил? — радость от встречи предсказуемо сменяется претензиями.
— Ты писала и звонила сутками, — напоминаю, стараясь не раздражаться, но это чертовски непросто сделать, учитывая, сколько нервов она вымотала мне своим маниакальным прессингом. — Давай оставим прошлые обиды в уходящем году? — миролюбиво предлагаю я, выжимая из себя беспечную улыбку. — Друзья?
— Да пошел ты, — фыркает Жанна, задирая капризный носик. Избаловали ее братья, а надо иногда приземлять, иначе так и будет по заезжим парням таскаться. — Тёма в зале. За пятым столиком, — добавляет злющим тоном.
— Спасибо, Жан, — мягко касаюсь ее плеча. — И с Наступающим.
— Тебя тоже, говнюк, — отвечает, немного оттаяв. — Если передумаешь, номер мой у тебя есть.
Она неисправима.
Неопределенно кинув, я поспешно удаляюсь в указанном направлении.
Заметив меня, Артём машет рукой. Пока я иду, он быстро прощается с компанией китайских пенсионеров, исключительно вежливо спроваживая их за соседний столик.
— Собираешь новую группу? — плюхаюсь на деревянную скамью в славянском стиле с мягкими подушками на сиденьях.
Тёмыч — местный. Братья Красильниковы неплохо зарабатывали еще до Олимпиады в 2014 и сейчас, несмотря на возросшую в разы конкуренцию, умудряются держаться на плаву. Вадик владеет сетью экскурсионных пунктов и центрами проката спортивного обмундирования. Артём — лучший гид на курорте и радушный хозяин двух кальянных. Эта — основная, потому что проходимость здесь в разы выше, чем в другой.
Ну, а младшая сестра Жанна на подхвате и по совместительству главный бухгалтер.
— Приходится крутиться, — разводит руками Тёмыч и пихает в рот сигарету. Что удивительно, для себя кальян он заказывает крайне редко, предпочитая старый добрый Мальборо. — Клиент нынче привередливый пошел. Сам понимаешь. Но наши экскурсионные программы по-прежнему в топе. Благодаря таким неравнодушным клиентам, как ты и твои оболтусы.
— А я думал, мы друзья, — взяв пример с хозяина заведения, тоже прикуриваю. Тёма двигает пепельницу на середину стола и жестом подзывает официантку.
— Будешь че? Чай, кофе, потанцуем? — предлагает щедрый хозяин. Он всегда словно немного под градусом, даже если трезв как стекло. По ходу постоянное проживание на горном воздухе дает о себе знать.
— С тобой, что ли, потанцуем? — смеюсь я, заказывая бокал безалкогольного пива.
— Жанка моя здесь, — Артём кивает на не сводящую с нас зоркого взгляда сестру за главной стойкой. — Она давно к тебе неровно дышит.
— Знаю, — отзываюсь, помрачнев. Выкладываю на стол мобильник, чтобы не пропустить сообщение от Снегурки. Если она, конечно, соизволит ответить. — Без обид, Темыч, сеструха твоя — огонь, но не созрел я еще для серьезных отношений.
— Ты ей об этом сказал перед тем, как в трусы залез? — недобро щурится Красильников.
— Само собой, — кристально честно признаюсь я. Другой бы брат морду набил, но Артем мужик понимающий и сестру свою знает, как облупленную.
— А ты чего один болтаешься? — любопытствует Темыч, быстро свернув неудобную тему. — Обормоты твои вчера тут такой шухер навели. Бар осушили, всех девок перещупали.
— Это они могут! — ухмыляюсь я.
— А сейчас где? Отсыпаются?
— Не, Тём. У них продолжение банкета. В сауне куролесят. Я только с самолёта. Все самое интересное пропустил, а присоединяться на трезвую голову как-то не тянет.
— Вы, как обычно, в парк-отеле у канатной дороги?
— Да, там. Заезжайте, мы вам всегда рады, — приглашаю я, стряхивая пепел и залипая на входящем от Мальцевой:
«Спасибо, что подвез, Максим, но на этом всё. Не надо мне писать и звонить. Надеюсь на понимание с твоей стороны».
«Зря, я настойчивый», — быстро печатаю и отправляю.
В голову внезапно приходит шикарнейшая идея.
— Слушай, Тём, а твоя избушка все еще стоит?
— Какая избушка? — Артём в недоумении чешет затылок.
— Домик недалеко от ущелья. Мы там катались два года назад. Помнишь?
— Ну, ты выдал — избушка, — оскорбленно возмущается Красильников. — Батя эту крепость своими руками строил. На совесть! На века! Не то, что сейчас лепят из говна и палок понаехавшие столичные олигархи.
— Ну так? Стоит ваша крепость? — спрашиваю нетерпеливым тоном.
— А что ей будет? Еще лет сто простоит.
— Ключи дашь? Я за аренду заплачу.
— Обижаешь, Макс. Вы мне клиентскую базу на пять лет вперед обеспечили. Ключи сейчас принесу. В каморке моей. А тебе зачем, если не секрет?
— Секрет, — загадочно улыбаюсь я. — Только никому. Лады?
— Могила, — хмыкает Тёмыч, — Анжела, кстати, на утро
