хорошее и идеальное, что было в ней, и превратил это в оболочку страха и промытой мозгами преданности. Я не хотел, чтобы она была рядом с ним, когда он в нормальном состоянии. И уж точно не хотел видеть ее рядом с ним, когда он был не в себе.
Сэди напрягла позвоночник, переключилась в режим защиты и уставилась на меня так, словно я представлял угрозу.
— С ним не нужно разбираться, Грей. Он только что потерял своего сына. Он горюет. Его нужно утешить.
Я провел кончиками пальцев по ее щеке.
— Моя милая Сэди, что он сделал с тобой? — я здесь не плохой парень. Во всяком случае, не в том, что касается ее.
Она выдержала мой взгляд.
— Он подарил мне королевство и сделал меня королевой.
Ее слова были ударом в самое нутро. Она не могла быть серьезной.
— Он сделал тебя пленницей. Он сделал нас обоих пленниками, — я наклонился, опустившись до уровня ее глаз. — Он чудовище. Скажи мне, что ты это видишь.
— Я вижу многое. Я не та, кто ослеплен жаждой мести.
Жажда мести. Не было бы необходимости в мести, если бы он не украл у меня все.
Моя рука упала.
— Ты думаешь, что я злодей в твоей истории, — это было скорее откровение, чем вопрос. Вот почему она сказала, что уже слишком поздно.
Она считала меня чудовищем, и это только усилило мое желание убить Уинстона. Но если я сделаю это сейчас, это только докажет ее правоту и оттолкнет ее. Я должен был быть осторожным. Расчетливым.
Сэди покачала головой.
— Мне нужно найти Уинстона, — и затем она исчезла в толпе гостей.
Миссис Мактавиш смотрела на меня с большим сочувствием, чем мне было удобно. Она положила свою маленькую руку на мое предплечье в тихой попытке утешить меня.
Я крепко сжал челюсть.
— Пожалуйста, проследите, чтобы никто не следил за нами.
Но это не имело значения. К тому времени, как я добрался до библиотеки, Уинстон собрал толпу. Он стаскивал книги с полок и швырял их на пол. Он разбросал бумаги с моего стола, как конфетти.
— Ищешь что-нибудь? — спросил я, прислонившись к дверному косяку и засунув руки в карманы. Чем больше я смотрел вокруг, тем сильнее разгоралась ярость, а затем взорвалась в моих венах, горячая и яростная. Я сжал кулаки в карманах, чтобы не ударить его в лицо. Какого хрена он имеет право вторгаться в мое пространство и рвать мое дерьмо?
— Я знаю, что ты имеешь к этому отношение. Ты всадил пули ему в грудь, и я собираюсь это доказать, — он говорил невнятно.
Сэди, идеальная королева, положила руку ему на спину. Ее голос был мягким и спокойным, когда она успокаивала его. Это было как осколок стекла в моей груди, разрывающий мое сердце на две части.
— Лиам умер по естественным причинам. Никто не несет за это ответственности, — напомнила она ему.
Это была история, которую мы рассказывали всем, включая ее. У Лиама случился сердечный приступ. Никто за пределами Братства не знал истинной причины его смерти. Наше общество было лоскутным одеялом, сшитым из секретов. Мы жили секретами… и умирали ими. Сейчас Уинстон объявлял об одном из них в комнате, полной людей, кладя свои уязвимые места к моим ногам, чтобы я использовал их по своему усмотрению. И я воспользуюсь ими. Я бы использовал это, чтобы наказать его, и не одним способом. Его слова были правдой, но в нашем мире правдой было то, что мы выбирали, чтобы видели другие. В данный момент правда заставляла его выглядеть сумасшедшим.
Я прошел через библиотеку, пробираясь сквозь небольшую, но наблюдательную толпу, которую он собрал, затем остановилась перед ним. Играя роль любезного хозяина, я мягко положил руку ему на плечо и тепло улыбнулся.
— Ваше замешательство вполне понятно. Потеря принца глубоко затронула всех нас, — я наклонился к его уху и прошептал: — Это твое последнее предупреждение. Еще один подобный трюк, и тебя похоронят рядом с ним, — а потом я смотрел, как Сэди взяла его за руку и вывела из комнаты.
Моя плоть горела. Кровь толстыми струйками стекала по задней поверхности бедер до самых ног — ее было столько, что при каждом шаге оставались кровавые следы. Моя кожа была сырой и обожженной, но удары ресниц не прекращались. Они никогда не прекращались.
— Держись за перекладину, долбаный мудак, — прокричал сзади меня хрипловатый голос. Затем хлыст снова полоснул меня по спине.
Они связали мне рот кожаным ремнем, обвязав его вокруг головы. Сначала я подумал, что это для того, чтобы заткнуть мне рот. Но быстро понял, что это для того, чтобы я мог прикусить его, чтобы терпеть боль.
Мои волосы были мокрыми от пота. Он бисером стекал по лбу и скатывался по лицу. Моя голова была слишком тяжелой, чтобы удержать ее, поэтому я позволил ей упасть между вытянутыми руками. Поток соплей и слез присоединился к реке пота, текущей по моему лицу. Слезы были естественным способом самоуспокоения организма, химическим препятствием для боли. Мне было интересно, когда наступит время, когда у меня закончатся слезы и я оцепенею.
Я закрыл глаза и представил ее лицо, всегда ее лицо. Сэди была единственным, что помогало мне выкарабкаться. Я находил силы в ее улыбке, слышал ее голос, который говорил мне не сдаваться.
Когда я открыл глаза, я был один в своей спальне. Пот капал с моих волос и застилал глаза. Я сел, мое сердце колотилось, когда я задыхался.
Тот же кошмар.
Другая ночь.
Трудно убежать от своих демонов, когда они вырыли яму и похоронили себя внутри. В течение пяти лет этот кошмар был моей реальностью.
Было четыре утра, но я стянул трусы и включил душ на полную мощность. Я нуждался в том, чтобы вода обдавала мою кожу, жаждал этого. С годами я понял, что единственный способ унять сырую боль в шрамах на спине — это причинить новую боль, другую боль. На самом деле шрамы не болели. Это был фантомный ожог, вызванный кошмарами. Но это было так же реально, как все, что я когда-либо знал.
Я намочил мочалку и намылил все тело. Обжигающе горячая вода рекой текла по моей коже, смывая воспоминания, очищая их огнем.
В эти и только в эти мгновения демоны затихали. Внешние шрамы побеждали внутренние. Я стоял там, в обжигающей крещенской воде, пока моя кожа
