мою парту и легко подтаскивает ее ближе к себе, пока она не касается его стола. Затем он обнимает меня за плечи.
Я не реагирую. Я все еще слишком ошеломлена. Он только что напугал какого-то беднягу и одной рукой тащил все мои 125 фунтов вместе с этим 50-фунтовым столом. Я знаю, что он мог бы сделать это, даже если бы я весила на 150 фунтов больше. Я в полной заднице.
А это, сидеть рядом с ним и под его рукой, просто смешно. Это лишнее. Я никуда не уйду, независимо от того, обхватит меня его рука или нет. У меня не хватит духу. Мы оба это знаем. Мы также оба знаем, что бежать — нелогичный шаг. Он делает это назло мне, и я знаю, что не буду уделять внимание еще одному уроку.
Не то чтобы это имело значение.
Скорее всего, после этого занятия я все равно буду мертва.
Конечно, я не слушаю всю лекцию, но поражаюсь, когда доктор Лэнс задает вопросы, а Ашер отвечает на все из них. Знает все. Ашер как раз отвечает на очередной вопрос, когда на лице Лэнс появляется редкая улыбка, потому что Ашер не просто отвечает на вопросы.
Он объясняет свои ответы с такой глубиной и тщательностью, которая впечатляет и неповторима. Даже доктор Лэнс, которая уже давно получила статус заслуженного учителя Уилтона, не может объяснить концепции так хорошо, как Ашер. А глупые мальчишки в классе просто объедаются.
Я — единственная девушка в классе, что, в общем-то, не удивительно, потому что в STEM-областях всегда больше мужчин. А если учесть, что биоинформатика и геномика — это такая специализированная область, то я — единственная девушка в Уилтоне на всей специальности.
Это одиноко и отстойно, но что я могу сделать? Ходить по домам и просить девушек перейти в науку в стиле продавцов Библии?
Нет, спасибо.
Через несколько минут мальчики в классе перестают беспокоиться о том, что Ашер устрашающий, как черт, и связан с семьей Романо. Черт, я не удивлюсь, если некоторые из них даже не знают об этом, учитывая то, как сосредоточены эти ребята на учебе. А Ашер — тот, кто может объяснить им запутанные понятия лучше, чем их профессор.
Я вижу поклонение в их глазах.
И это меня бесит.
Когда урок, наконец, заканчивается, парень, которого Ашер напугал, набирается смелости подойти к Ашеру и задать вопрос о фидуциарных выводах. И Ашер действительно отвечает на него. Рональд Фишер, изобретатель фидуциарного вывода, даже не совсем понимал его. Но Ашер понимает. Я остолбенела.
Кто этот парень?
Получив еще несколько вопросов, как чертова знаменитость, Ашер поворачивается ко мне и говорит:
— Ты поговоришь со мной или мы потратим еще час на лекцию, на которую ты не обратишь внимания?
Я вздыхаю, не удивляясь тому, что он раскусил мой план. В любом случае, сегодня у меня нет другого занятия. И тут я снова обрабатываю его слова.
— Поговорим? Ты хочешь поговорить? Я думала, ты здесь, чтобы "позаботиться обо мне". — Мой голос понижается в конце, безуспешно подражая его глубокому тону. Я звучала как недоразвитый отпрыск Куки-монстра и Арнольда Шварценеггера.
Наконец он убирает руку с моих плеч и берет меня за руку. Теперь мы стоим, и мой рюкзак каким-то образом уже лежит на одном из его плеч.
— Я же сказал, что собирался, — говорит он. — Я говорил, что собирался это сделать, — признается он. — Но больше нет.
— Больше нет, — пробормотала я, не веря своим словам. — А почему, черт возьми, нет?
Боже, я глупая. Я не просто так это сказала. Это все равно что посмотреть в лицо дареному коню и плюнуть на него. Топтать ногами и бросать шутки про "йоу-мама".
Почему я не могу быть немой?
— Пойдем в укромное место, — говорит он.
И тут я замечаю, что к нам приковано всеобщее внимание. Даже доктор Лэнс. Они могут не знать или не заботиться о мафиозных связях Ашера, но драма остается драмой, а эти ребята, похоже, подсели на нашу. Я рада, что мы говорили шепотом.
Я киваю ему. Ашер возьмет меня за руку и утащит, если я скажу "нет". Я могу пойти по собственной воле. Мы выходим из Спроула, и Ашер берет меня за руку, увлекая в другое здание и коридор, о существовании которого я даже не подозревала.
Меня ведут в лифт, где внезапно и быстро вспыхивает свет, от которого я пугаюсь. Он поддерживает меня, когда я отпрыгиваю назад, и я позволяю ему это сделать, потому что слишком ошеломлена, чтобы остановить его. Затем мы направляемся вниз. Лифт открывается в подвал здания.
Это должно быть страшно — я в подвале с убийцей, классическая развязка почти всех фильмов ужасов, но я слишком увлечена, чтобы осознать угрозу. Подвал — это огромная секретная лаборатория, которую я не видела ни на одной карте или справочнике Уилтона.
И она совершенна.
Я даже прохожу мимо современной центрифуги, которая лучше тех дорогих, что стоят в здании геномики. Это невероятно. Это лучше, чем порно на Tumblr.
Даже не думай об этом, озабоченная Люси.
Я не могу удержаться и спрашиваю:
— Откуда ты знаешь об этом месте?
— Не понимаю, как это может тебя касаться.
Его резкий тон выводит меня из состояния благоговейной задумчивости. Я резко останавливаюсь, а затем продолжаю осматриваться, используя свое удивление как тактику выжидания. Я ищу выходы, делая вид, что продолжаю визуальное исследование лаборатории.
Проницательные глаза Ашера сужаются при виде моих театральных действий, и я подозреваю, что он знает, что я делаю. Но я все равно притворяюсь, что исследую это место. На удивление, он мне позволяет.
Есть дверь на лестничную клетку, но рядом с ней стоит сканер идентификационных данных. Сомневаюсь, что у меня есть к нему доступ, а мой студенческий билет находится в моем бумажнике, который, во всяком случае, лежит в рюкзаке, который Ашер все еще держит в руках.
Единственный выход — лифт, который уже на третьем этаже.
Если я хочу попасть внутрь, мне придется ждать, пока он спустится обратно в подвал. К тому же, вспышка в лифте раньше была, вероятно, какой-то сумасшедшей мерой безопасности, вроде биометрического сканера или чего-то в этом роде. Я не могу знать наверняка, но рисковать не собираюсь.
А значит, я в ловушке.
Судя по выражению лица Ашера, он это знает. Возможно, именно поэтому он и привел меня сюда в первую очередь. Как он вообще узнал о существовании этого места, я не
