облажался.
— Я знаю. Блять. Я был не в себе.
— Не делай так больше, — предупредил Сайлас Уэса.
— Никогда. Я клянусь. Где моя девушка?
Дверь открылась, и я приподнялась, чтобы посмотреть в извиняющееся лицо Уэса.
— Я злюсь на тебя.
— Мне жаль. Так чертовски жаль.
Искренность, написанная на его лице, ослабила мою решимость не разговаривать с ним в течение недели.
— Ты был так груб со мной.
— Я знаю. Мне действительно чертовски жаль. — Я не протестовала, когда он вытащил меня из грузовика и заключил в свои объятия. Зарывшись лицом в мои волосы, он извинялся снова и снова. — Прощен?
— Прощен. Но больше никаких наркотиков. Никогда, Уэс. Ты обещал.
— Верно. Больше никаких наркотиков, — сказал он, неся меня в дом.
Я посмотрела через его плечо на Сайласа и одними губами произнесла:
— Спасибо.
Он вздернул подбородок, но не сказал ни слова. Его тело было напряжено, и он выглядел разъяренным. Но было и кое-что еще. Может быть, боль? Я не могла сказать точно.
Вместе с этим взглядом в моей голове закружилась смесь новых чувств.
Я была сбита с толку парнем, с которым встречалась, и мужчиной, стоявшим возле дома этого парня.
Слезы наполнили мои глаза, когда я прижала фотографию к груди. Чувство вины было таким сокрушительным и болезненным, что я раскачивалась взад-вперед, чтобы меня не стошнило.
Все обещания, которые Уэс дал мне той ночью, были разбиты вдребезги. Он пристрастился к кайфу и никогда не прекращал употреблять. В течение нескольких месяцев ему удавалось скрывать это от меня и своей семьи, но потом зависимость взяла верх, и он больше не мог держать ее в секрете. К тому времени, когда я той весной окончила среднюю школу, он стал другим человеком.
Наркотическая зависимость Уэса была моей виной. Если бы я не предложила сделать что-то дикое, он никогда бы не начал употреблять. Никогда бы не стал готовить и продавать метамфетамин. Его бы не зарезал конкурирующий наркодилер.
Он бы не умер.
Это был бы его дом. Он бы работал на ферме. К этому времени у Джека и Энни уже были бы внуки, и они путешествовали бы по миру, как всегда мечтали, выйдя на пенсию. Вместо этого их мечты тоже были разбиты вдребезги.
Крик вырвался у меня изо рта, и я прижала руку к губам, чтобы сдержать те, что последовали за ним.
— О, Лисси. — Джек бросился ко мне. Он обнял меня за плечи и притянул к своей груди. — Все в порядке. Выпусти это наружу.
Его утешение только усилило крики. Я не заслуживала его жалости. Он потерял своего сына из-за меня, а я годами была трусом, не признаваясь. Он заслуживал знать, что виновата была я и что он не мог свалить все это на Уэса.
— Мне так жаль, Джек.
— Давай не будем об этом говорить. Не сегодня. Однажды мы сделаем это. Или, может быть, мы этого не сделаем. Сейчас это не имеет значения.
— Но это так. Я…
— А теперь тише. — Я откинулась назад и посмотрела ему в глаза. Они были полны слез. — Я смирился со всем этим, Лисси. Когда-нибудь ты тоже это сделаешь. А пока давай просто вспомним, как сильно мы любили Уэса, а остальное оставим в прошлом. Но ты сохрани эту фотографию, хорошо?
Я кивнула и наклонилась для еще одного объятия, зажав рамку между нами. Джек не был готов услышать о прошлом, и, если быть честной с собой, я не была готова к тому, что правда выплывет наружу. Ещё нет.
Это произойдет, достаточно скоро.
— Он так сильно любил тебя.
Слова Джека только усилили боль в моей груди.
— Я тоже любила его, — прошептала я. Просто недостаточно. Если бы я действительно любила Уэса, я бы никогда не разбила его сердце.
— Последняя коробка распакована! — Я плюхнулась обратно на свою кровать и улыбнулась потолку. — Я живу здесь.
Ощущение того, что все полностью распаковано, не было похоже ни на какое другое. На этой неделе я старательно распаковывала вещи каждый вечер и теперь наслаждалась хорошо выполненной работой. Все, что мне оставалось сделать, это развесить свои фотографии в рамках, но я еще не совсем была готова к этому. Потому что, хотела получить несколько более свежих фотографий моей семьи.
Дом, который я сняла, находился в хорошем, благоустроенном районе, примерно в шести кварталах от Мэйн-стрит. Я выбрала этот дом, потому что он находился в нескольких минутах ходьбы от кафе и центра города. Он был маленький, но все равно был в два раза больше, чем моя квартира в Сиэтле.
На первом этаже была квадратная кухня, небольшой уголок для завтрака и гостиная. Наверху была моя главная спальня плюс гостевая спальня и ванная комната. Маленькая ниша наверху лестницы теперь была моим офисом.
Звонок в дверь заставил меня вскочить с кровати и поспешить вниз по лестнице.
— Привет, — поприветствовала я Джесса и Джиджи. — Что вы, ребята, здесь делаете?
— Привет! — Джиджи наклонилась, чтобы обнять меня. — Мы пришли узнать, не хочешь ли ты выпить с нами сегодня вечером. — Она вошла и начала осматривать мой дом. Джесс наклонился, чтобы поцеловать меня в щеку, и последовал за своей женой внутрь.
— Эм, я не одета для выпивки. — На мне были потрепанные джинсы и простая черная футболка. Мои волосы были собраны в конский хвост, потому что я не мыла их сегодня, а мой макияж давно стерся.
— Ты прекрасно выглядишь для здешних баров, — сказал Джесс.
— Пожалуйста, пойдем с нами, — сказала Джиджи. — У нас редко бывает няня, пройдут месяцы, прежде чем мы все снова сможем тусоваться без детей.
— Как ты говоришь «нет» этому лицу? — спросила я своего брата. Джиджи смотрела на меня грустными глазами и слегка надувала губы.
— Это нелегко. — Он притянул ее к себе для страстного поцелуя.
— Отлично. Я пойду. — Не то чтобы я не могла запоем посмотреть повторы «Сплетницы» завтра. — Дай мне пять минут, чтобы привести себя в порядок. Когда вы двое закончите целоваться, не стесняйтесь отправиться на самостоятельную экскурсию.
Я помчалась наверх и нанесла немного туши, теней для век и красной помады. Затем я застегнула джинсы, надела туфли на шестидюймовых каблуках и черную кожаную мотоциклетную куртку. Это был не мой обычный стильный наряд для похода выпить, но это все что я имею сейчас.
— Готова! — сказала я, завернув за угол лестницы. Улыбка на лице Джиджи исчезла. — Что? — спросила я и посмотрела на
