– Я заразная. Не боишься подцепить что-нибудь от меня? – чуть слышно прошептала она Дэниелу, щекоча его ухо. Оторвавшись от неё, Дэниел улыбнулся и, поцеловав её в носик, ответил:
– Нет, не боюсь, потому что это неправда. Дешевая уловка на меня не подействовала.
– Почему ты решил, что я вру? «Чёрт! Как он догадался?»
– Да потому что, когда девушка действительно больна, она не говорит открыто об этом и не твердит каждый раз с такой лёгкостью, как ты. Детка, я уверен – ты чистая, как, впрочем, и я. Ну? Может, попробуем? – не переставая ласкать её, проводя вверх-вниз ладонями по спине, Дэниел снова полез под майку Дженни, еще крепче притянул ее к себе, щедро продолжая осыпать страстными поцелуями.
«Какие мягкие, сладкие поцелуи, в которых просто растворяешься. Какие настойчивые и в тоже время нежные прикосновения, как они возбуждают меня! Я не в силах пошевелиться. Никто ещё так не целовал меня. Между ног так мокро, «малышка» готова. А готова ли я? Смогу ли я насладиться актом любви, как об этом пишут в книгах, показывают в кино, поют в песнях? Не знаю. Как же мне страшно!»
– Дэниел, нет! – с ужасом в глазах Дженни оттолкнула его от себя. Отбежав к стене, она упала на колени и, забившись, как загнанный зверек, в угол, разрыдалась, вспоминая, как Билли тоже иногда бывал с нею нежен, и она каждый раз прощала его, верила его клятвам, что это будет последний раз, и он её отпустит. «Последний раз и я буду свободна! Свобода… Какая же я была наивная дура! Когда я напоминала ему его слова, то получала по рёбрам».
– Дженни, детка, не плачь, – прошептал Дэниел, опускаясь рядом с Дженни. Прислонившись к стене, он притянул ее к себе, крепко обнял за плечи и, ласково погладив по мягким волосам, постарался, насколько это было возможно, успокоить девушку.
– Дэниел, если бы ты знал, как мне страшно. Меня никто и никогда так не целовал. Не знаю, может, не стоит этого рассказывать… но я попробую. Так будет честнее… Я была проституткой. Мадлен подобрала меня на входе в метро, избитую сутенёром, и привезла в центр, в котором я сейчас работаю. Нам не стоит начинать, даже на одну ночь. Правда. Поверь, я не та, кто тебе нужен, – вытирая слёзы, икая, ответила Дженни, желая всей душой убедить Дэниела остановиться.
– Как это случилось? Расскажи мне, как ты оказалась на панели? – тихо попросил Дэниел, прижимая ещё крепче к себе.
– Я приехала из Нампы, когда мне было шестнадцать. Как я оказалась здесь? Всё просто. Сбежала от матери и её дружка, который домогался меня. Когда я все рассказала ей, она и слушать меня не захотела и с такой лёгкостью выгнала из дома, что я была потрясена и растоптана равнодушием и ненавистью ко мне. Я её ненавижу до сих пор.
– Ты могла бы поехать к родственникам?
– Конечно, могла. Но бабушку и дедушку, родителей отца, я никогда не знала – они рано умерли, а другую бабушку я плохо помню – они с матерью перестали общаться, когда мне было пять лет. Где она теперь живет, я не знаю. Когда я была маленькая, я спрашивала у матери: «Поедем ли мы в гости к Ванессе? Почему бабушка не приезжает к нам?» Андреа всегда злилась и делала вид, что не слышит меня. Братьев и сестер у меня нет, тетушек и дядюшек тоже. Поэтому единственным вариантом было уехать подальше, чтобы мать с Айком меня не нашли. И я выбрала первый попавшийся город. Им оказался Нью-Йорк. Очутившись здесь, я не знала, куда мне пойти, что делать. По дороге я мечтала, что на новом месте начну всё сначала, что обязательно буду счастлива, оказавшись на свободе. Но, зайдя не в то время и не в то место, я познакомилась с Билли, который оказался долбаным сутенёром. Я, как последняя дура, поверила ему. Хотя что можно было ожидать от шестнадцатилетнего подростка? О Боже! Как же страшно вспоминать прошлое!
– Дженни, если тебе тяжело, можешь не рассказывать, – стиснув еще крепче её в объятиях, Дэниел смотрел широко открытыми глазами в пустоту, мысленно представляя все страдания и ужас, пережитые Дженнифер.
– Нет-нет, я сейчас, все хорошо… – шмыгая носом, Дженни смахнула ладонью слезы с глаз и, немного помедлив, продолжила:
– Четыре года я работала на Билли и четыре года я сопротивлялась, как могла. Когда я поняла, что бла-бла-бла про колледж, про высшее образование, про достойную работу – это просто приманка для того, чтобы я доверилась ему, отступать уже было поздно. Все мои документы, деньги, пускай и небольшие, были у него. Так я оказалась в лапах этого подонка. Идти было некуда. Однажды я попыталась сбежать, но он быстро вычислил меня и вернул назад. Этот гад неделю морил меня голодом, надеялся, что я сломаюсь. А я молчала и ни о чем не просила. Когда стала терять сознание, Билли, видимо, испугался, что потеряет товар, и начал откармливать. Как я выжила тогда – до сих пор не понимаю, – закрыв лицо руками, Дженни снова разрыдалась, уткнувшись в грудь Дэниелу.
– Дженни, не плачь, детка, умоляю. Я рядом. Я теперь всегда буду рядом, – прошептал Дэниел.
– Не выдержав очередного избиения из-за того, что отказалась обслужить клиента, я каким-то чудом сумела все-таки вырваться из его лап. Но, надо честно признаться, мне помог в этом «Талидомид». Я украла его у одного врача, моего постоянного клиента. Накачав снотворным Билли, я думала, что он сразу откинется, но не тут-то было. Сколько силы в этом чуваке, просто удивительно. Почувствовав неладное, он накинулся и так начистил мне, что я еле-еле унесла ноги. Избитая, в полусознательном состоянии я доползла до метро. Выбившись совсем из сил, я плюнула на себя: будь что будет. Но, как оказалось, мир не без добрых людей. К моему счастью, меня подобрала Мадлен. Я всю жизнь буду благодарна ей за то, что она не прошла мимо, что спасла меня. Первое, что она сделала, – это вызвала службу спасения и сопроводила меня в госпиталь. Через неделю мы приехали в Serma, где Мадлен, собственно, и работала. Она познакомила меня с руководителем этой службы, миссис Джонсон, её сотрудниками и девушками, которые побывали в моей шкуре или подобной ситуации. Мадлен объяснила мне, что я теперь могу оставаться там до тех пор, пока не найду работу и дом. Мне хотелось кричать от счастья и осознания того, что теперь я свободна, что теперь я независима, что меня больше не будут продавать и использовать каждый вечер, как вещь. Что Билли больше не будет меня бить и скальпелем делать метки на моей спине, считая обслуженных клиентов. О Боже, смогу ли я когда-нибудь забыть тот ад, в котором жила? Не знаю…
– Этот подонок скальпелем отмечал на твоей спине клиентов? – в ужасе Дэниел схватил Дженни за плечи, вглядываясь в ее глаза, полные слез. Тяжело вздохнув, он так крепко прижал ее к себе, что у Дженни даже сперло дыхание. Душевная боль и желание отомстить раздирали его одновременно.
