– Не открывай!
– Отец, если ты не откроешь, я выломаю дверь, – пригрозил Гильермо.
– Открой ему, Роса, – неохотно согласился Фернандо.
Гильермо ужаснулся, увидев, в какого жалкого старика с трясущимися руками и слезящимися глазами превратился его отец буквально за несколько дней.
– Мне больно тебя видеть таким, – сказал Гильермо. – Но то, что с тобой сейчас происходит, – закономерный исход твоих преступлений.
– Ты опять пришел агитировать меня, чтобы я сдался полицейским ищейкам? – с вызовом произнес Фернандо.
– Нет, отец, – возразил Гильермо. – Теперь мне уже все равно, посадят тебя или убьют… Да, именно это я и пришел тебе сказать.
– Как ты смеешь так разговаривать с отцом! – Фернандо рванулся к сыну, замахнувшись на него кулаком, но Роса встала у него на пути:
– Не надо, Фернандо, не надо…
– Ты не только сам погряз в преступлениях, но и загубил Рейнальдо. Он стал таким же убийцей, как и ты. Можешь гордиться своей достойной сменой: твой сын бродит сейчас по окрестностям, как затравленный хищник. Он не может выйти к людям, потому что его руки в крови!.. Ты всем нам искалечил жизнь! Ты втоптал нас в грязь…
– Замолчи! — прервал его Фернандо. – Ты научился говорить красивые слова о морали, добре и зле, потому что я в свое время отдал тебя в университет. Конечно, я — монстр! Я дал тебе жизнь, а затем и университетское образование. Скажи, смог бы ты стать юристом, если б твой отец был, допустим, рыбаком?
– Я предпочел бы чистить ботинки на улице, но не втягивать голову в плечи и не прятать глаза от стыда. Посмотри, вот он, мой диплом адвоката, который ты мечтал вставить в золотую рамку. Мне пришлось получить его просто в деканате, потому что я не посмел пойти на торжественную церемонию вручения дипломов. Я не мог смотреть в глаза моим сокурсникам и преподавателям. Это ведь звучит как насмешка: Мальдонадо – защитник законности! Я, сын преступника, не имею права быть юристом. – Гильермо стал рвать диплом на мелкие клочки, а затем бросил их к ногам Фернандо. – Возьми! Вставь это в золотую рамку!
– Сынок, что ты наделал! – зарыдал Фернандо. – Сынок!..
– Ты несправедлив к отцу, – сказала Роса.
– Я несправедлив?! – возмутился Гильермо. – Это он несправедлив к своим сыновьям. Он уничтожил всех нас. По его вине Алехандро не может быть вместе с женщиной, которую любит. Рейнальдо прячется от людей, словно прокаженный, а я должен распрощаться с мечтой об адвокатской карьере и стыдиться своей фамилии. Но справедливость восторжествует! Нет, я не выдам тебя, отец. Я просто уйду, и ты меня больше никогда не увидишь. Для меня ты умер!..
Гильермо ушел, а Фернандо, ползая на коленях, стал собирать обрывки диплома и складывать из них целое.
– Ничего, – приговаривал он, – я соберу это и склею. А потом вставлю в такую красивую рамку и повешу у себя в кабинете. Да, ничего страшного… Роса, поднимись ко мне в кабинет, принеси оттуда клей.
– В какой кабинет, Фернандо? – попыталась вразумить его Роса.
– Ну что стоишь? Давай побыстрее! Мне надо склеить диплом моего сыночка. Я вставлю его в золотую рамочку…
– Фернандо, опомнись, – взывала к его рассудку Роса. – Оглядись по сторонам; откуда здесь взяться кабинету?
– Ты все еще здесь?! – вдруг пришел в ярость Фернандо. – Я же велел тебе убраться отсюда. Ну что же ты застыла как вкопанная? У тебя есть пять секунд! – он взял револьвер и направил его на Росу. – Через пять секунд ты будешь мертва и превратишься в скалу… А через семь секунд эта скала рассыплется, и твой прах развеется по ветру как песок по берегу Энсинады! Ну?.. Один… Два…
– Нет, Фернандо! – вышла, наконец, из оцепенения Роса и опрометью бросилась к двери.
А Фернандо, уже забыв, что он собирался сделать, продолжал свой счет.
– Пять, шесть, семь, восемь… Мой сыночек, мой сыночек… Нет, я сложу эти клочки! Вот так, вот так… Вот они, все здесь: один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь… Вот они, все восемь! Я вставлю их в красивую золотую рамочку!..
К моменту приезда Алехандро Габриэла приняла твердое решение: им следует расстаться.
– Как это, расстаться? – искренне изумился Алехандро, не готовый к такому предложению Габриэлы. – Поверь, я не изменил тебе с Исамар.
– Алехандро, я знаю, что ты все еще любишь ее, – пояснила свое решение Габриэла, – и не хочу препятствовать вашей любви. Я сама навязала тебе наши отношения…
– Ты говоришь глупости, – прервал ее Алехандро. – У нас будет ребенок! Это очень большая ответственность, от которой я не намерен устраняться.
– Ох, Алехандро, – грустно вздохнула Габриэла. – Мне бы хотелось, чтобы ты был со мной, потому что любишь меня, а не потому, что чувствуешь обязанность перед ребенком.
– Габриэла, у нас есть будущее! – возразил Алехандро. – Я испытываю к тебе самые нежные чувства, а ребенок их только усилит. Ты должна мне поверить ради нашего малыша!
В глубине души Габриэла и сама хотела того же, о чем говорил сейчас Алехандро, а потому убедить ее в возможности их семейного счастья оказалось не так уж сложно.
Алехандро, вымотавшийся за последние дни в Энсинаде, вскоре уснул, а Габриэла так и не сомкнула глаз, ее донимала боль внизу живота. Утром у нее и вовсе началось маточное кровотечение, и Алехандро вынужден был отправить ее в больницу.
Доктор, осмотревший Габриэлу, сразу же сказал Алехандро, что ребенка спасти вряд ли удастся…
Очнувшись после наркоза, Габриэла слабым голосом спросила Алехандро:
– Что со мной случилось? Я только помню, как меня везли в операционную… Со мной все в порядке?
– Да, все уже позади, – уклончиво ответил Алехандро.
– А ребенок?.. Что с ребенком, Алехандро? Почему ты молчишь? – встревожилась Габриэла.
– Мы потеряли его, дорогая, – вынужден был сказать ей Алехандро. – Мне так жаль!.. Успокойся, не плачь… Успокойся, моя милая…
Но Габриэла не могла сдерживать слез, а, выплакавшись, с горечью произнесла:
– Видимо, это судьба. Наш ребенок не родился оттого, что и отношения наши были только неудавшимся экспериментом.
– Габриэла, не надо больше ни о чем говорить, – предложил Алехандро. – Тебе следует отдохнуть. Постарайся уснуть, а я побуду рядом с тобой.
– Но как долго ты будешь со мной? Я знаю: ты все равно когда-нибудь уйдешь из моей жизни. Теперь это особенно очевидно. Ребенок был единственной возможностью…
– Все, помолчи, пожалуйста! – мягко, но решительно прервал ее Алехандро. – Не терзай себя понапрасну! Усни, моя хорошая!
К этому разговору они вернулись несколько дней спустя и опять по инициативе Габриэлы. Приехав домой, она решила, что лучше будет сразу расставить все по своим местам и не начинать новый, еще более двусмысленный период этой странной совместной жизни.
