– Она всегда плакала, вспоминая о ней, в мой день рождения! Двое! И всегда ставила две свечи! И заставляла меня задувать обе! Я не хотел этого делать, я ее ненавидел, но приходилось слушаться, иначе она заталкивала меня в нору! – Подняв глаза на Джадда, он спросил: – Я тебе рассказывал о норе?
По телу Джадда пробежал озноб.
– Да. Я слыхал от тебя о ней.
– Нет. О норе я тебе не говорил.
– Говорил.
– Нет-т. Я рассказывал тебе про чулан. А это совсем другое. Длиннющая темная нора. Там не было ничего, кроме грязи и пыли. Там, должно быть, скрывались сотни беглых рабов. Я все время боялся наткнуться на чьи-нибудь кости, но там даже и костей не оказалось! – Издав пьяный смешок, он продолжал: – Потому что там было слишком темно! Ни ч-ч-ерта не видно! Оч-ч-чень темно. И нора была длинная-предлинная!
Он снова посмотрел в свою кружку. Джадд по опыту знал, что, сделав еще два-три глотка, Хантер поникнет головой и погрузится в беспробудный пьяный сон. Тогда ему придется, взяв его под мышки, дотащить до своей машины и отвезти домой.
– Ты хотел бы иметь сестру? – спросил его Хантер. Джадд пожал плечами:
– Признаться, я никогда не задумывался об этом.
– Она была бы оч-ч-чень хорошей сестрой!
– Кто?
– Челс-си.
Джадд усмехнулся. Челси никак не устроила бы его в роли сестры. Он привык воспринимать ее в совершенно ином качестве.
Хантер погрозил ему пальцем.
– Б-брось свои грязные мысли! Как не стыдно!
– Время-то для таких мыслей самое подходящее! – снова усмехнулся Джадд.
– Малышка так на нее похожа!
Джадд не раз отмечал несомненное сходство девочки с Челси. У них был одинаковый цвет волос, одинаковая матово-бледная кожа, одинаковое выражение широко расставленных глаз. Но в то же время он был глубоко убежден, что в Эбби следует видеть только ее и никого другого. Ее личность была уникальна и неповторима. Даже сейчас, в три месяца, это отчетливо проявлялось в ее движениях, жестах, привычках, симпатиях и антипатиях.
Хантер коснулся пальцем своего подбородка. Это удалось ему не сразу. Сперва он задел себя по щеке, затем – по нижней губе, и только с третьего раза ему удалось поместить дрожащий палец куда следовало.
– Вот это место у девочки точь-в-точь как у нее! – пробормотал он.
– Подбородок? Разве?
Хантер кивнул. Его отяжелевшие веки сами собой опускались на глаза. Борясь со сном, он промычал:
– У меня есть кар-ртин-ки.
Джадд допил свое пиво, отставил кружку в сторону, поднялся на ноги и взял Хантера за локоть.
– Я рад за тебя. – Он вытащил Хантера из кабинки и поволок к машине.
– Ты, наверно, думаешь, что я пьян?
– Да, эта мысль приходила мне в голову.
– Я покажу тебе свои картинки! – сонно пообещал Хантер.
Но выполнить свое обещание ему не довелось. Когда Джадд подвез его домой, он уже спал беспробудным сном, а наутро не помнил ни слова из их разговора в кабинке бара Крокера.
Наступил май. На городских лужайках распустились первые цветы. Солнце пригревало уже почти по-летнему.
Весь город, судьба которого была неразрывно связана с гранитной компанией, ждал, в чьих руках окажется "Плам Гранит" через месяц с небольшим.
Совсем недавно было заключено несколько новых крупных контрактов. К работе приступили двенадцать вновь нанятых каменотесов. Добыча и обработка гранита велись теперь круглосуточно. Шум в карьерах не смолкал ни на минуту.
Челси уже давно чувствовала себя в Норвич Нотче как дома. Давно канули в прошлое времена, когда она страдала от враждебности и равнодушия окружающих. Она обрела здесь свою поистине великую любовь и очень много дружеских контактов. Кроме Хантера и Донны, которые были частыми гостями в Болдербруке, к ней с симпатией и теплотой относились Венделл с семьей, его ближайшие друзья и вообще почти все жители Корнера. Захоти она этого, ей без труда удалось бы добиться мандата члена Городского управления.
Политическая карьера нисколько не прельщала Челси, но любовь и доверие горожан были для нее поистине бесценным подарком. Когда она проезжала по улицам, многие издалека приветственно махали ей руками и раскланивались с ней, некоторые открывали двери своих домов и, когда она притормаживала, дружески зазывали ее на чашку чаю. Она лишь теперь сполна прониклась подлинным очарованием этого тихого городка, главное богатство которого составляли его жители, простые, добрые и отзывчивые.
Чем ближе подходил срок ее отъезда, тем меньше ей хотелось покидать эти места. Так хорошо, свободно и уютно она еще нигде и никогда себя не чувствовала.
В тот день солнце светило так ярко, что Челси решила в свой обеденный перерыв выйти с дочкой на лужайку. Эбби лежала в коляске, обхватив свою крохотную ступню обеими пухлыми ручонками, и с интересом смотрела по сторонам. На лужайке гуляли несколько молодых матерей с детьми. Потеснившись, они освободили для Челси место на солнечной стороне длинной скамьи.
Челси с улыбкой вспомнила Сидру. Та непременно увидела бы в этом очередной знак. На сей раз – того, что Челси обрела, наконец, свое место в жизни.
Вдруг она увидела, что к скамье торопливо приближается какая-то женщина и, приглядевшись, узнала в ней Маргарет.
Челси встревожилась. Не иначе как в ее отсутствие случилось что-то непредвиденное. Маргарет уже неделю добровольно выполняла обязанности Ферн, уехавшей погостить к сестре в Западную Виргинию.
Маргарет сообщила ей, что в офис звонил Хантер и просил ее срочно приехать к нему в овраг Хакинса – земельный участок, который "Плам Гранит" собиралась приобрести.
Лиз Виллис предложила Челси присмотреть за Эбби в ее отсутствие. Челси была знакома с ней давно, но подружились они лишь после рождения Эбби. Лиз, чей двухлетний малыш резвился на лужайке, уверила Челси, что с радостью воспользуется возможностью снова подержать на руках младенца, ведь ее сын вырос так быстро! Эбби была сыта, и Челси решила, что за те двадцать минут, которые потребуются ей, чтобы съездить к Хантеру и вернуться, девочка не доставит доброй Лиз особых хлопот.
Челси ехала в машине с открытыми окнами. Она включила радио и настроила его на волну рок-музыки. Джадд любил рок. И Эбби тоже. Она с удовольствием кивала головой и тихонько покачивалась, когда Челси хлопала в ладоши, разумеется, не попадая в такт музыке. Она была уверена, что ее дочь лишена музыкального слуха, как и она сама, но это нисколько не огорчало ее.
Челси принялась тихонько подпевать мелодии, доносившейся из приемника, улыбаясь и чувствуя небывалый покой и умиротворение в своей душе.
Она подъехала к оврагу, недоумевая, зачем Хантер вызвал ее сюда. Вокруг никого не было видно. Решив, что он ждет ее у противоположного края впадины, она направила машину туда. Но и там не было ни Хантера, ни его «кавасаки», ни серо-белого грузовика компании "Плам Гранит".
