— Ты всё сводишь к крайностям! — взметнул руки Хенсок и опустил их под стол, на колени. — Да и, я же сказал, что ничего в этом не понимаю. Вопрос не ко мне. Я знаю наверняка только одно.
— Что же? — видя, что настоятель не торопится с продолжением, пошевелила его я.
— Дарить сердце нескольким невозможно, поэтому больше всего я ругаю и презираю в мужчинах качества распутства и неопределенности. Если ты не можешь выбрать одну женщину и хранить ей верность, то о каком постоянстве в делах с тобой можно говорить? О какой верности долгу? Мужчина либо однолюб, либо подлец, — я внимательно замерла, видя, что это не конец. А концовка предназначалась именно мне, бойко отчеканенная Хенсоком: — То же самое касается женщин. Вот всё, что я знаю о требованиях к ним.
Он смотрел мне в глаза. Чем дольше это длилось, тем сильнее наливались мои щеки жаром, мне становилось стыдно и неловко. Подарить сердце только одному, иначе… если парень при неразборчивости связей — подлец, то я представляю, какой эпитет подобрал Хенсок для дам.
— Не все способны любить всю жизнь одного человека, — пробормотала я.
— Я не говорил о всей жизни, я говорил о единовременности. — уточнил дедушка, ещё хитрее прищурившись. Плечи мои невольно приподнялись, стремясь к мочкам ушей. — Конечно, любовь может пройти, не всем дана сила духа на столь крепкое чувство, что оно заполнило бы жизнь от и до. Да и не всем везет найти того, на кого стоило бы положить свою жизнь. Это не шутка, полюбить раз и навсегда. Но если никого не любишь, или неуверен, то нельзя тонуть во лжи, тешить кого-то надеждами, бежать за двумя зайцами, обманывать другого и обманываться самому, — мне казалось, что он хоть и говорил в мужском роде, предназначал это послание мне. Джин и Лео, Лео или Джин? Так что же, Хо? Джин или Лео? Кто тебе нравится больше? За кем ты пойдешь отсюда? Вот что я слышала в словах Хенсока. — Ты согласна? — как бы подтверждая мои мысли, спросил он. Поджав губы, я опустила глаза. Что я могу ответить? Да, согласна, я тоже хочу, чтобы парень, которого выберу, любил меня одну и больше никого, не засматривался на других, и, конечно, не выполняй он этих условий, я буду ревновать, злиться, и считать его недостаточно любящим. Но разве при этом я задумалась сейчас над своим поведением? Вернее, сейчас-то, под руководством Хенсока, задумалась, а где была до этого? Витала в облаках? Я смотрела на Лео, на Джина, на Чимина и Джеро, я думала о них, обмозговывая, кто лучше, кто больше нравится и чем нравится вообще. Разве это ни есть уже признак морального распутства? Я пришла сюда узнать о том, кто украл мой первый поцелуй, всего-то. Узнать для того, чтобы, возможно, полюбить этого юношу и жить с ним до конца дней своих долго и счастливо — так я видела эту ситуацию, когда вошла в Тигриный лог. А что же вместо этого? Я поцеловалась уже и с Джином, и с Рэпмоном (пусть и не по своей воле), едва не сподобила на это Лео (или всё же сподобила?), пересмотрела половину адептов голыми, себя показала немало кому (пусть и то, и другое без желания, по необходимости). И всё несется дальше, такое интересное, увлекательное, и я не останавливаюсь, а слежу за событиями и радостно в них участвую, потому что это разнообразит мою жизнь и приносит удовольствие, пусть не без переживаний и с тревогами, но всё же. Просто потому, что я не имею смелости сделать то, чему учатся адепты: определиться. Им внушают эту мысль о постоянстве во всем, о том, что ты должен знать четко, чего хочешь и к чему стремишься, не ради себя, а ради как можно большего блага для как можно большего количества людей. Итак, возвращаясь к моему выбору: Джин, Лео, или узнать, кто поцеловал меня? Начнем с последнего. Это даст мне удовлетворение, но ничего больше. Да и кроме меня никому ничего не даст. С этого пути — пути разгадки и опознания, — меня сбили двое других, Джин и Лео. Что было бы, если я ушла с Джином? Возможно, я стала бы с ним счастлива. Это всего лишь возможность, но с большой вероятностью. Я сделала бы то, что нужно для меня самой. А теперь последнее — Лео. Он нужен и мне, и миру, людям. Но из-за одной меня он задерживается здесь. Если я уйду с ним, это будет не для меня, потому что с собой он никого не зовет. "Со мной некуда идти" — только что сказал он. Некуда, но есть зачем. И я нужна ему, для того, чтобы он адаптировался и не растерялся, хотя бы тут, пока мы ещё под одной крышей — образно выражаясь, — я могу сделать что-то для Лео, чтобы он возвращал добро, а не был одиноким и с прорвой потаённого зла. Разве не может оно однажды прорваться? Его нужно исчерпать. Если я выберу то, что ничего не принесет мне, но принесет пользу другим, это будет значить, что Тигриный лог научил меня главному.
— Я всё поняла, — произнесла я несмело, но, набравшись храбрости в голосе, добавила: — Я уйду пятнадцатого, не переживайте.
Второй раз покинув башню, я остановилась под козырьком, не выходя из-под него, поскольку уже пошел несильный дождь. Нужно сначала определиться, куда идти, и добраться перебежками, но рассуждать так трудно! Я согласилась уйти в день посвящения Лео в категорию сэнсэев, чтобы он покинул Тигриный лог, или потому что определилась с тем, кому отдала предпочтение? Я не могу сказать, что Хенсок оказывал на меня сильное давление, он просто хотел, чтобы я определилась. Мне кажется, что хотел. Он смотрел на меня с такой отеческой жалостью, когда я уходила. Я ручаюсь, что знаю, о чем он думал. Бедная некрасивая девочка, попала в гущу парней, разнообразие, ассортимент и выбор, никуда не денутся, становятся лучше день ото дня, смотри, влюбляйся, флиртуй, ощущай себя первой красавицей за счет того, что ни одну другую девчонку они не увидят. Снесло крышу, эйфория, радость. Но так нельзя. Жизнь ребят направлялась в другое русло, им внушали постоянство и аскетизм, а мне среди них захотелось всего и сразу. Некоторым из них тоже захотелось хотя бы чего-нибудь. И тем сильнее, что это было нельзя. Запретный плод… Джин был прав, Лео меня манил по этой же самой причине. Он такой отстраненный и далекий, даже когда близко, недостижимый. Вот я и запала на него. Нет, не запала. Я влюбилась, крепко влюбилась, я чувствую это где-то в себе. Но Джин… эти двое как будто воздействовали на две разные части меня. Один будоражил душу, другой тело. Но стоило Джину уйти, пробудив во мне раскаяние, как душа рванула за ним. А когда Лео приближается, или я вижу его в источнике, или когда он обнимал меня теми ночами — то моё тело не молчит и здесь. Черт возьми, это просто неразрешимая задача! Но пятнадцатого ноября я обязана покинуть Тигриный лог, потому что дальше так тянуться не может. Чем дальше я забираюсь и привыкаю, тем тяжелее будет уходить. Но на самом деле я с большей отдачей должна научиться делать что-либо, не ради себя.
