– Да? А по-моему, ты как раз могла бы объяснить мне свое поведение.
Тут она попыталась вырваться, хотя и не очень активно.
– Я еще должна объяснять тебе свое поведение? – спросила она, до крайности удивленная.
– Нам ведь было очень хорошо вместе, правда?
– О-о, еще бы. Ночка была, что надо. Только сердцееду Питону этого показалось мало, и он без передышки принялся за следующую жертву.
– Что ты несешь?
– Ничего, не важно.
– Очень даже важно.
– Для меня – нет.
– Не долго же ты меня ждала.
– Что?
– Что слышала.
– Перестань меня так к себе прижимать. Я хочу вернуться за столик.
– Нет, не хочешь.
– Хочу.
– Не хочешь.
– Ты просто мерзавец.
– Знаешь что? Кажется, я готов тебя простить.
– Интересно, за что?
Голос был ледяным, но тело тревожило своим теплом.
– За то, что накрутила мне динамо.
– Я тебе накрутила динамо? А я думала – ты мне, с этой французской булочкой с кремом.
– Если ты имеешь в виду Даниэль, она была с сенатором.
Едкий сарказм.
– Ну, понятно.
– А ты, хотел бы я знать, с кем пришла в «Чейзенс»? Какой-то недопеченный актер? Я полагал, у тебя вкус получше.
– Конечно, тебе было бы приятнее, чтобы я сидела дома и предавалась воспоминаниям о том, как прекрасно нам было вместе, и жила надеждой, что ты когда-нибудь позвонишь. Когда у тебя не будет вариантов поинтереснее. – Она смолкла, потом заговорила снова, в голосе звенело негодование. – Между прочим, я действительно тебе кое-что приготовила. Твоя рабыня позвонила в половине десятого. Если не мог встретиться, почему не позвонил сам – и раньше? Или ты такой великий, что снять трубку – ниже твоего достоинства?
– Арета позвонила тебе перед шоу, в восемь часов, и сказала, что я не могу вырваться со студии и позже перезвоню. Неужели ты не могла подождать? Куда там! Сразу гулять дальше, не дай Бог, один прием пройдет без тебя!
– Я прекрасно знаю, когда она позвонила и что именно передала. Это было в половине десятого. А насчет того, что ты перезвонишь, я слышу впервые.
– Эй, милая дама. Когда ты сердишься, я люблю тебя еще больше.
– Позвольте вас разбить?
С лакированной улыбочкой Марк развел их в стороны, глаза его метали молнии.
Джек уже хотел сказать: «Нет, не позволим». И вернуть ее – раз и навсегда. Но было поздно. Она уже была в объятиях Марка. Он кружил ее в танце, а веселые огоньки знай себе подмигивали – яхта плыла к Лагуне и к Новому Году.
Карлос Брент распростерся на кровати Захарии в его королевских покоях и храпел. Рядом неподвижно, словно выточенная из черного дерева, сидела Ди Ди Дион.
Войдя в каюту и узрев эту картину, Захария спросил себя: почему она цацкается с этой стареющей суперзвездой? Она ведь талантливая певица, право присутствовать на звездном небосклоне завоевала самолично. Зачем ей Карлос Брент?
– Как он? – спросил Захария.
– Отоспится. – Ответила она. – Даже не вспомнит. Здорово перебрал.
– В общество Анонимных алкоголиков вступать никогда не думал?
– Карлос? Никогда. – Лицо ее засветилось легким удивлением. – Он же любит выпить. Ему-то от этого не плохо – только другим.
– Как же ты с ним управляешься?
Она едва заметно улыбнулась.
– Да уж управляюсь. Когда человека любишь, это не так трудно.
В своей собственной каюте Захария почувствовал себя посторонним. Трубно откашлявшись, он прошел в туалетную комнату. Под зеркало был подоткнут адресованный ему конверт с пометкой ОЧЕНЬ СРОЧНО.
Почему не могли передать сразу и лично в руки? Сотруднички. Сколько их ни воспитывай, все без толку.
Без колебаний он надорвал конверт. Прежде чем вернуться к гостям, хотелось ненадолго переключиться – вечеринка протекала более чем успешно, хотя Силвер его опять-таки успешно избегала.
Поначалу он увидел лишь журнал – дешевенькое издание, какие продаются в супермаркетах и якобы никем не читаются, но каким-то образом их содержание все знают наизусть. К нему была приколота карточка одного из его личных помощников в Нью-Йорке и рукописная записка следующего содержания:
«Этот еще не вышедший журнал я получил сегодня от своего знакомого и немедленно пересылаю вам – решил, так будет лучше, чем обсуждать по телефону. В понедельник он будет лежать на всех прилавках. Если хотите что-то предпринять – дайте знать».
Журнал назывался «Скандал». Заголовок на обложке черными буквами броско гласил:
ТАЙНЫЙ ПЛОД ЛЮБВИ СИЛВЕР АНДЕРСОН ОБРЕТАЕТ ОТЦА!
ПАПОЧКА ХЕВЕН – МИЛЛИАРДЕР ЗАХАРИЯ К. КЛИНГЕР!!
И ниже, шрифтом помельче:
ВЛАДИМИР КИРКОФФ И ЮНИТИ СМИТ РАСКРЫВАЮТ СЕНСАЦИОННУЮ ДРАМУ ЛИЧНОЙ ЖИЗНИ СИЛВЕР АНДЕРСОН! ЧИТАЙТЕ О ЕЕ НОВОМ МУЖЕ – БЫВШЕМ БАРМЕНЕ И ТОРГОВЦЕ НАРКОТИКАМИ! О ТОМ, КАК ОНА НЕНАВИДИТ СВОЮ ДОЧЬ – СЕМНАДЦАТИЛЕТНЮЮ СЕНСАЦИЮ ГОДА, РОК-ЗВЕЗДУ ХЕВЕН! И ПРЕЗИРАЕТ СВОЕГО БЫВШЕГО ЛЮБОВНИКА – ГОЛЛИВУДСКОГО МАГНАТА И МИЛЛИАРДЕРА ЗАХАРИЮ К. КЛИНГЕРА!
ЧИТАЙТЕ ПРО ИХ ТАЙНЫ! ТОЛЬКО У НАС!
ИСТИНУ РАСКРЫЛИ ЛЮДИ, КОТОРЫЕ ЗНАЮТ ЕЕ, КАК НИКТО ДРУГОЙ!
НАЧАЛО ПУБЛИКАЦИИ – НА ДЕСЯТОЙ СТРАНИЦЕ.
Захария несколько раз моргнул, снял очки в стальной оправе и тупо уставился в зеркало над раковиной из черного оникса.
Если верить этому паскудному журнальчику, у него есть дочь. Семнадцатилетняя дочь. И семнадцать лет Силвер ее от него скрывала.
Чертова баба!
Какая стерва!
Ей все в жизни сходило с рук. А он-то еще собирался сделать объявление в кульминационный момент вечеринки – насчет того, что в новой постановке «Все о Еве» главную роль будет играть Силвер. Если в журнальчике написана правда… ей придется за это заплатить – заплатить сполна.
– Не ожидал от тебя такого, – сказал Марк, высокомерно выпятив губку, когда они сели.
– Чего?
Она еще не перестроилась и в мыслях продолжала танцевать с Джеком, трепетать в его объятьях, слушать его голос.
– Ты и этот торговец сенсациями.
– Не поняла?
– Торговец, дорогая моя, – так в старину в Англии называли охотников поживиться. Эдакое причудливое выражение.
– Чем поживиться? – спросила она, раздраженная его покровительственным тоном.
– Господи, Джейд. Так называли жеребцов. Это слово, надеюсь, тебе знакомо?
– Иди в задницу, Рэнд! На что ты намекаешь?
Он покраснел до корней волос.
– О-о, это уже круто. Эмансипированная женщина. Браво, милая. И каков же он в постели? Осчастливил тебя? Мне отказано именно поэтому?
Неужели завтра она выходит за него замуж? И сама на это решилась в твердой памяти?
Недолго покружившись в танце, к столику вернулись Уайты.
– Освежает! – воскликнул Зеппо.
